Точка наблюдения №622 Бургахчан 2011 Часть 2 середина-конец июня, База-2, р. Снежный
Часть II
Но есть и более увлекательная часть - собственно геологические поисковые маршруты.
Самое интересное это, конечно, геологическая съемка - картирование, когда геолог
приходит на новую территорию и рисует карту своего видения устройства земной коры
в этой части планеты, но увы, - мы больше не идем вперед и работы на дальнюю
перспективу в стране почти не ведутся. Поэтому - поиски, по результатам предыдущих
съемок. В принципе это неразрывно связанные вещи, даже спициальность наша именутся
"Поиск и съемка", потому что конечная цель геологических работ - полезные ископаемые,
а не просто знания об устройстве мира... Но фундаментальные знания помогают сделать
поиск более эффективным в итоге.
Однако, я увлёкся. В поисковый маршрут, как правило, тоже идёт пара. Лопата тут не
нужна, но рабочий не помешает - возможно придётся брать много образцов. А возможно -
и не придется, ничего нельзя предсказать заранее. Зато ты не привязан к сети отбора
проб! Можно идти куда хочется... но не совсем )) Логика маршрута все-равно привязывает
тебя к долинам и водоразделам, как местам где чаще можно встретить коренные обнажения
горных пород. Кроме того есть точки минерализации предшественников, которые нужно
заверить. И визуальные наблюдения - если где-то на склоне торчат останцы, то это они
не просто так торчат, а ждут тебя. Плотность точек наблюдения зависти от масшатаба
поисков, но обычно недостатка в них нет.
Маршрут также обычно строится петлей с учетом тех мест, куда можно подвезти и забрать,
желательно вместе с геохимиками, потому что вездеход-то один на всех. Но с весом проб
и образцов - как повезет, может быть пусто или густо. Важной частью документации в наших
условиях являются структурные наблюдения - там где коренные выходы позволяют измерить
элементы залегания слоев горных пород. Хотя мы и работаем на более-менее известной основе,
на геологической карте обозначен состав и возраст пород, чтобы проникнуть взглядом в
глубину метров хотябы на 100-50 нужно представлять элементы залегания и взаимоотношения.
А этим карта наша бедна...
В теории все просто и ясно - осадочные породы откладываются горизонтально или под
небольшими углами и лежат себе спокойно, древние - ниже, молодые выше... пока их
залегание не будет нарушено складками, разломами или, например, внедрением пород
магматических. Тогда они могут быть смяты, поставлены вертикально или вообще пере-
вернуты... С магматическими - веселее, ибо они могут внедриться вертикально
(представьте себе, например, жерло вулкана, внутри которого магма поднимается
по трещинам земной коры) или растечься горизонтально - как та же лава, вытекая
из вулкана растекается по Гавайским островам, образуя покровы. Потом они тоже
могут быть деформированы.
А в итоге и те и другие постигнет метаморфизм - под действием температуры и давления
осадочные и интрузивные породы, опустившиеся в глубину земной коры превращаются... в
метаморфические. Но никакого итога нет, потому что есть круговортот пород в природе,
ибо оказавшись на поверхности метаморфические и магматические разрушаются и служат
материалом для осадочных, которые... и так по кругу )) Но что-то я увлёкся. Мы же тут
ищем золото. "Золото принесено гранитами" (с), как писал классик, и слова его не
утратили актуальности. Пускай не любые кислые интрузивы теперь называют гранитами,
потому что специалистов по "самой мутной и геологических дисциплин" развелось изрядно,
да и геологи наловчились брать образцы на шлиф для детального изучения. Но, в принципе,
верно.
У нас есть вулканогенно-осадочная юра - породы тех времен, когда на Земле жили
динозавры, а здесь было не очень мелкое, но достаточно теплое море. Морские осадки,
перемешанные с пеплом островной вулканической дуги, существовавшей когда-то, позднее,
уже в меловое время, прорванные меловыми (по возрасту!) интрузивами различной кремне-
кислотности - от диоритов до габброидов. С их контактами и связанная рудная минерализация.
Там где есть трещина - внедрялась магма, решая проблему пространства при интрузивном
магматизме, захватывая и перерабатывая юрские осадки. Постепенно остывая по тем же
трещинам фильтровались гидротермальные флюиды, формировались кварцевые и карбонатные
жилы и где-то концентррировалась золотая и прочая благородно-полиметаллическая
минерализация.
Сотни миллионов лет прошли с тех пор, целый палеоген и неоген, отложений которого на
нашей территории не обнаружено, и вот весь этот слоеный пирог снова перед нами, на
земной поверхности, срезанный эррозие в случайном порядке - где-то по разломам
заложились речные долины и ручьи, размывая веками камень, где-то диоритовые массивы
превратились в горы, оставаясь более прочными при разрушении. Отложившееся в жилах
золото разрушалось вмести с ними, транспортируясь текучими водами и накапливаясь в
ловушках, образуя россыпи. Но это - пенки, а главное осталось глубже в земной коре.
Наверное. Вот его-то мы и ищем.
Маршруты занимают светлое время суток - 8-12 часов в день, благо полярным днем мы
не слишком ограничены - в июне-июле солнце не особо опускаестя за горизонт. Ограничены
мы были в июне снегом, закрывавшим перевал в соседнюю долину. Отработав за неделю
все ближние профиля, мы съездили на вездеходе на разведку к перевалу. Увы, снега
было еще изрядно, на разгруженной гусенечной технике его можно было объехать по
тундре, но перетащить Урал со всем лагерем не приходилось и думать. Мы уже почти
было собрались организовать суботник и взяв лопаты за денек раздевшись по пояс под
теплым июньским солнцем раскидать снежок с дороги, но старатели таки выдали нам
трактор, оторвав его от вскрышных работ.
И, распрощавшись с гостеприимной баней, мы отправились в первый переезд в соседнюю
долину ручья Снежный, из которой открывался прекрасный вид на в/0 1364 м, согласно
правилам классической композиции, замыкающую узкую долину. В отличии от кочковатой
тундры, здесь удалось поставить лагерь на отвалах отработки россыпей - мелкой промытой
речной гальке, почти на ровном, сухом и твердом месте. Тут же были найдены несколько
новых ящиков. Деревянный ящик - альфа и омега полевого быта. От может быть использован
для всего. Поставив его вертикально на него можно сесть, как на стул. Перевернув дно
можно использовать как стол, а если вы настолько богаты, что имеете пару ящиков - они
могу использоваться как ножки для нар. В них же при переездах можно паковать вещи.
С собой мы привезли необходимый минимум дерева - каркасы для палаток - ибо это не
туристические облегченные, как их здесь называют, "заползушки", а полноценные
брезентовые домики 3х4 м, около 2х метров в коньке. Каркас представляет из себе
три жерди, собираемые в виде буквы "П", только верхняя перекладина раза в два
длинннее вертикальных. На эту П-шку набрасывается конек палатки, остальное
растягивается оттяжками. Однако по мере обживания каркас дополняется сначала
еще парой перекладин, вдоль бортов, потов поперечинами и сушилкой вокруг печки
и в итоге после несколькоих переездов собирается полный каркас из подручного
материала.
Также с нами прилетели нары - 4-5 2-метровых досок, сколоченных на манер двери в
дачном сортире буквой "Z" и пара столешниц - того же типа, но покороче. Часть вещей
была упаковано в прошлогодние уже знакомые нам деревянные ящики из-под проб, пару
которых я сразу узнал и приватизировал под ножки для нар. На втором лагере мы с
сокоешником обзавелись и "столом" большим квадратным ящиком из-под какого-то
импортного оборудования. Кроме пары нар и стола в палатке есть еще железная
печка-буржуйка. Здесь их ставят "по-чукотски" выводя трубу не через предусмотренную
конструкцией разделку в боковой стене и 90-градусное колено, а через торцевую
стенку со стороны входа, одной диагональной трубой под 45 градусов. Некоторый
смысл в данной оптимизации есть, я быстро привык - уж очень много с "коленом"
обычно возни.
Таков нехитрый полевой уют - печка, стол, да пара нар. И хотя набор вроде у всех
одинаков, выглядят палатки изнутри всегда по-разному, передавая, видимио, характер
своих хозяев. Вокруг печки обычно строится сушилка да две пары сапог и четыре
портянки в горошек. Ну или в клетку, кому повезло. Портянки в клетку из тонких
шерстяных египеских одеял считались во времена оны особым шиком, о чем даже
увековечены в песне одного иркусткого автора, более известной в исполнении
другого иркутского автора. Хули ж им, поездам! Однажды у меня были портянки
в полоску из пары старых тельняшек, но обычно это белая (в начале) байка.
В палатке у рабочих обыкновенно стола не бывает, заместо него 3-4х местные
сплошные нары поперек всей палатки. В кухонной же, наоборот - нет нар, стол
в центре и лавки по краям. В камералке мы соорудили большой квадратный стол
и лавки со стульями вокруг него. Без печки тоже не обошлось. В лагерях нынче
модно использовать электричество. Генератор относится насколько позволяет
удлиннитель и прячется где-то в складках местности, чтобы не очень тарахтел
над ухом. Но тут желание тишины борется с ленью - ведь нужно ходить его
заправлять. В камералке концентрация удлинителей максимальна - если в палатке
все обходится лампочкой ильича и розеткой для ноута, то тут сидят с ноутбуками
сразу все, стоит принтер, заряжаются рации и аккумуляторы для GPSов и фото-
аппаратов и прочей... аппаратуры.
Есть, конечно, лагеря где все работают запершись по палаткам - но я считаю,
это неправильно. Камералка должны быть. Общение и обмен мнениями для работы
полезен. Ну а уединиться всегда можно у себя на нарах, если все достало. Но
психология небольших замкнутых коллективов и ваимоотношений в них - отдельная
тема. Этого мы тоже не избежали, но в начале сезона хватает энтузиазма и меньше
конфликтов. Моим сокоешником в этом сезоне был однокашник Серега. Сергей
Михайлович, как единственный в отряде кандидат наук, "смотрите, дети - такой
молодой, а уже такой великий" исполнял обязанности главного геолога и закрывал
основные геологические маршруты. Ваш покорный слуга - обязанности начальника
партии, закрывая остальную общую геологию заодно. Что не освобождало нас и от
отбора геохимических проб.
Далее геологи формируют на сезон устойчивые пары по интересам геолог-рабочий.
Хождение в маршруты по одиночке, конечно же, строго запрещено техникой безопасности
и в то же время является древней чукотской традицией, так что всяко бывало.
Я обычно ходил с Климом, Серега - с Валентином, Кирилл облюбовал пенсионера,
потому что у него было ружье и удачный симбмоз организовали Иван Андреевич,
который по образованию геологом не был, но полевой опыт имел, со студентом
Антоном, который имел геологическое образование (начиная с кружка юнных геологов
в 6 лет и далее везде) но полевым опытом, кроме учебных практик, похвастаться
не мог. Так что Антон знал как что называется в маршруте, а Иван - как найти
дорогу домой и не слишком отвлекаться от поставленных задач.
Василий занимался вездеходом и в этом амплуа со своими железкамы был прекрасен
и полностью перевернул моё представление о работе с вездеходами. Со студенческих
еще практик у меня закрепилось впечатление что вездеход - это такая машина,
которая чаще ломается, чем ездит. Как-то в Забайкалье у нас был запоминающийся
выходной день - в конце сезона мы выходили 40 км пешком с участка работ с
образцами и пробами, потому что вездеход сломался и не смог нас вывезти.
(правда за лагерным оборудованием он потом съездил) Кажется я кого-то пропустил,
потому что рабочих в палатке жило трое - надо проверить по фото. Василий, как
истинный вездеходчик, жил в вездеходе - там тоже есть примус, печка и радио.
Долину Снежного мы отработали еще за пару недель - эта часть отличалась самым
сложным рельефом, но снег таял, тундра начинала цвести и зеленеть, даже рабочие
научились отличать моренные отложения голоцена от делювальных склонов и мы вышли
на отбор +-20 проб за маршрут. Но геохимические пробы, кстати, нужно не только
собрать и принести в лагерь, но и там высушить и просеять. Из принесенных 1,5-2 кг
должно получиться 200-300 грамм фракции <1мм, пригодной для анализа. Когда погода
позволет, пробы сохнут на вешалах на открытом воздухе. Когда сыро - строится тент
с печкой или их разбираю по печкам в палатках, где они сушатся промеж портнок, но
это неэффективно. А потом пара рабочих в еще более рабочей одежде чем обычно,
респираторах, очках и перчатках, вооружившись ситами, просеивают пробы. Пыльная
работка.
Если в итоге получалось менее 200 грамм, автор пробы отправлялся отбирать её заново.
После пары повторов никто, как правило, уже не ленился брать сразу достаточно материала.
Тут тоже нужно чутье - если почвенный горизонт хороший, можно взть и поменьше, просев
покажет. Штуфы дробились на куски не более 2х2х2 см (примерно) молотками на месте,
так удобнее их транспортировать и орабатывать, а образцы складывались в эталонную
коллекцию в камералке для обмена мнениями, для чего был заведен отдельный ящик.
Карта постепенно покрывалась регулярной сеткой отбора геохимии и причудливо
пересекающими её нитками поисковых маршрутов. Где-то в порыве энтузиазма студент
зашарашил молотком по пальцу, до схода ногтя - выглядело не очень, но Вася успокоил
его, сообщив что "Пять пальцев на Чукотке - это роскошь".
Погоды стояли хорошие, но работать больше 3-4 дней подрят в таком ритме не удавалось,
так что 4-5 устраивали камеральный или выходной день, разбирали пробы, приводили в
порядок карты, отсыпались. Иван Андреич пытался приобщать нас к искусству кино - мы
даже пару раз собрались в камералке посмотреть фильм на ноутбуку компанией, а не
каждый индивидуально в своей палатке. Насколько я помню это были "Жизнь других" и
"Карьера Димы Горина", вызвавшая критику со стороны геологов своим лубочным показом
жизни геологов - все эти сапоги, свитера, энцефалитки )) Была, кстати, у нас и гитара -
это нынче, знаете ли, в экспедиции редкость, это айподом никого не удивишь уже. Были
и песенки разные, но вовсе не каждый день вечером собравшись у костра, как вы бы
могли подумать... костер мы вообще в первый раз разожгли, кажется, только на 3-м лагере.
И, возможно, в последний.
Но что-то я опять затянул, обещаю себе дальше быть покороче, но все же 2011 год ждет
еще и 3-я часть ))