О суете и забвении
Так нередко случается, но то, что я люблю хоть на толику искренне, так или иначе причиняет мне боль. Можно прочесть эту фразу ровно наоборот, и она ни единожды не лишится смысла. А можно совсем её не читать. Я вообще до сих пор наивно рассчитываю, что это никто не читает. К нам вплотную, быть может, подбирается середина октября, сердцевина осени, голоса и оттенки Самайна бродят по всем углам в поисках своего законного приюта, и я меж них брожу словно в полубреду: между гладью тёмной воды и уютным глубоким илом. Мне нередко становится грустно от мирского безразличия ко всему. Грустно от происходящего на поверхности, грустно от жизни здесь, в эту эпоху, в череде этих сложностей. В это время. Попросту грустно от того, как бессмысленны и тщетны наши старания, чаяния, всё то, что не кладётся камнем в карман. Я не знаю большей любви, чем к тому, что нельзя было бы ощутить кончиками пальцев, но можно было бы хранить это в себе - годами, веками, все девять жизней, - только где взять на то столько любви, света, а главное - сил? К сожалению, слишком бестолковая в наше время валюта. Совершенно не в цене и не в моде, рассеяна в прахе и пустоте. Как-то подзабылось, что именно такие бредовые записки без конца и начала обычно давались мне проще скупых и безжизненных постов. Да кому оно нужно, кроме этого потрёпанного дневничка? Точнее... того немногого, что от него каким-то чудом осталось. Спасибо Лёше, что присылает письма-свои-огоньки иногда, встряхивая с меня пыль забвения, заставляя пройтись чернилами по старому-бренному редактору, где черновик будет автоматически сохранён, а потом непременно встанет поперёк горла. Это всё ретроградный меркурий, говорят. Но что мне он - я под ним, как выясняется, родилась, - и всё бы ничего, но я ненавижу любые цепи: будь то больничный лист взаперти или невозможность открыть настежь окна, промчавшись по ночному городу много позже обычного. Осень, вся золотая осень этого года останется в ладонях тихой драгоценностью и секретом. Ни отпечатка, ни следа, ни единой улики за собой не оставит, разве только хрупкие мои воспоминания. Тонкие, как сентябрьская паутина. А вообще-то я живу. Хватаю мгновения, как голодная до воздуха рыба. Не упускаю ни единой возможности отхватить добрую порцию впечатлений и новых голосов, запаха жжёной резины и блеска фар, красоты ночного города в чужих объективах, но всей этой новой жизни так ничтожно мало в сравнении с остальным абсурдным существованием, где приходится снова и снова притворятся взрослым. Да и там, если честно, приходится притворяться. Почему-то почти везде теперь приходится притворятся кем-то другим. Только я не заканчивала даже каких-нибудь жалких курсов актёрского мастерства, и это непосильно для меня, потому так выматывает и опустошает. Но, похоже, оно так будет теперь всегда, в этом тоже обретётся какой-нибудь смысл со временем. Не передать словами, во что выливается этот неописуемо-красочный градиент октября: словно капелька нефти на чистой глади реки - неправильно, страшно, больно, но так красиво...