ЧАЭ 2013, 3 сентября, Лаврентия-Лорино (продолжение)
Нас же Зеленский отправил «на обрыв», где охотники должны были показать какие-то обвалы, а в них кости. Но сначала надо было завезти «молочку». Поехали в школу. По дороге встретилась тётка (как оказалось, заведующая магазином). Она, узнав, что мы привезли им «молочку» удивилась: «Мы заказывали только пятнадцать кефиров!» Валера ругался, по его мнению, «молочка» тут никому не нужна, она плохая и очень дорогая, был сначала мужик (я не запомнил фамилию), который наладил производство и даже предлагал отдать ему для производства простаивающий рыбный цех, но ему не дали и выжили, он уехал, «посносив» все программы в компьютере. Теперь Фирстова (которая сменила мужика на «молочке», никак не может что-то приличное сделать. Школам и детским садам навязывают эту продукцию, а в магазинах никто не покупает. А от кефира недавно в детском саду все «обосрались». (Я дума, это нормальное действие «кефирного продукта», в конце концов, если было бы отравление, то районная санэпидемстанция должна была расследовать, если им это невыгодно, значит всё в норме.) У школы сначала стояли у одного входа, потом у другого, потом оттуда вышли молодые ребята и утащили внутрь коробки. Поехали в магазин. Встали у заднего выхода и стали ждать. Никто из магазина не выходил. Валера не спешил, полагая, что должна явиться сама заведующая, а то подчинённые всё утащат, а потом будет скандал и придётся всё везти обратно. Начальник недоумевал, мы глупо теряли время. Сколько будет Зеленский в Лорино - неясно. Валера говорил, что иногда он «туда и обратно», и иногда торчит весь день. Наконец, Валера не выдержал и вскоре парни из магазина утащили коробки внутрь.
После этого Валера привёз нас к «обрыву». Охотников не было, были только две пустых скамейки. Мы подошли к краю. Обрыв был высокий, метров, наверное, пятнадцать, причём очень рыхлый, спускаться прямо не было смысла, тем более, ничего, кроме обычного мусора видно не было, мы пошли по тропинке вдоль обрыва и видели только разбитые клетки и сетки из зверофермы, которые скапливался в ложбинках перед обрывом, наверху. Решили спуститься вниз. В ботинки набился песок. Пошли по берегу. На берегу лежали части китов, один даже почти целый, наверное, китёнка выбросило море, а может это «с запахом», и его ещё не оттащили подальше от посёлка. Мы дошли почти до начала обрыва, показалась коса, на которой стояли гаражи и лодки. Песок оттуда раздувался песчаными вихрями. Мы развернулись и сетуя на то, что здесь ничего похожего на какие-то старые жилища быть не может, пошли в другую сторону, благо по ветру. Прошли до начала следующей косы и по тропинке стали подниматься, фотографируя виды и завалы старых бочек и конструкций. Наверху обнаружились «охотники» - несколько пожилых мужчин с биноклями сидели у стены, защищённые от ветра. Начальник поздоровался с ними, представился и начал спрашивать об обвале. Оказывается, он под зверофермой, а лучше дойти даже до лоринского причала. Мы вернулись к скамейкам, где нас ждал Валера. Он повёз нас на причал, для этого выехал обратно из Лорина и повернул к косе. Заметил, что хорошо, сейчас ветер, а обычно тут такая вонь от песцов, что не продохнуть.
На берегу бригада вытаскивала лодку. Начальник подошёл к ним, и мальчик взялся показать развал. Мы пошли снова туда, где уже были, и действительно, на одном месте, на какой-то террасе виднелись большие китовые кости, мы полезли по рыхлому берегу к ним. Начальник диагностировал, что это развал мясной ямы, непонятно какого времени. Ничего похожего на жилище не было, одни крупные кости и спрессованный грунт от вечных потёков жира.
Попрыгали назад и пошли, борясь с ветром, который метал песок в лицо. Дошли до машины, поехали, наконец, в «косторезку». Она расположена в старом здании, но говорят, что раньше была совсем тесной, а эта вполне просторна. Из предбанников попадешь в первую комнату, где у окон сидели две гравёрши, из этой комнаты проход в другую, более вытянутую, там вдоль стен стоят столы резчиков. По-моему, их было восемь. Все молодые ребята, одна девушка-резчик. В левом углу от входа сидел человек, к которому сразу подошёл Днепровский. Человек средних лет, с длинными прядями черных волос сзади, снял наушники, и, услышав об археологах, спросил про «Широкова». Я узнал Владилена Унука, с которым познакомился в 2006 году, и которого мельком видел в 2007 (а кажется даже не я его видел, а Полюбас, которому Унук обещал показать косторезный кружок, но дальше обещания дело не пошло).
У Унука была начата «упряжка», вернее, уже была готова подставка, даже с гравировкой и некоторые фигурки. На столе лежали четыре брелка. Я спросил, сколько они стоят - 300 руб. Но, оказалось, что он их не отдаст, так как это чей-то заказ. Сразу прошлись по другим столам, обнаружилось с десяток разнокалиберных брелков, а у некоторых были хорошие, но недоделанные брелки (одному мастеру надо было полировать, а другому и вовсе ещё заглаживать и заглаживать наждачной бумагой). Унук дал мне свои телефоны (кажется, они были у меня в книжке и раньше). Спросил, нет ли книг о кости, он бы купил, так как нет пособий. Унук руководит этой мастерской.
Нам показывали другие изделия, но, конечно, мы не готовы ничего покупать. Тем более, это была какая-то гравировка на усе гренландского кита, причём, изображался лик какого-то индейца. Тут пришёл Зеленский. Заказывал Унуку клычок. Опытным глазом определил, что Унук, вроде, начал делать фигуру Фемиды (это какое-то наваждение на чукотских мастеров нашло!).
Вернулись в «гравёрный цех». Там Днепровский обратился к женщине в летах, утвердительно спросив: «А вы тут гравируете?». Хотя по внешнему виду было понятно, что это вовсе не гравёрша, а «исследовательница». Оказалось, это Горбачёва из музея антропологии и этнографии (Петербург). Она записывала и смотрела на рифели и прочие атрибуты гравёров, радуясь, что «традиции продолжаются». Об обвале на обрыве ей тоже говорили. Оказалось, что на обрыве нашли некоторые артефакты. Пошли смотреть их, они после нахождения были отданы Унуку и лежали на его столе. Мы рассмотрели эти вещи - ложка, мотыга, скол клыка, обломок керамического жирника. Вряд ли эти вещи могли быть древними.
Начальник купил брелки, Те, что были готовы (то есть, он купил почти всё, что было, как мне потом показалось, там даже были «неликвиды», которые предыдущим покупателем не приглянулись, ввиду своей нетрадиционности) посетовал, что мало и Зеленский , решив что брелки могут быть ещё в одном месте, повёз нас в контору сельхозпредприятия. Там, в двух комнатах, рядом с рабочими местами были какие-то сувениры, но не брелки, был даже гравированный китовый ус (может именно тот, который предлагал Дима, потом сверю фотографии. Сверил, вроде, не тот, хотя не исключено, что их гравируют с двух сторон и у меня фото разных сторон уса?). Пока начальники беседовали в конторе, я сделал небольшой забег для фотосессии. Потом выяснилось, что Зеленский только попьёт ещё чай в Лорине и - возвращаемся в Лаврентия.
Теперь машина подъехала к другим конторским вагончикам и я даже зашёл туда, увидел, что накрыт небольшой столик с чаем, колбасой. Туда уже проходили Днепровский и Зеленский. Я спросил у Зеленского, сколько они будут здесь, выяснилось, что минут пятнадцать. Тогда я не стал пить чай, а быстро прогулялся по Лорину, постоянно фотографируя.
Когда я вернулся к машине, то там сидел только худощавый мужик. Остальные вскоре показались из домика и стали рассаживаться. Зеленский спросил мужика, почему тот не пил чай? Тот ответил, что не хотел. Днепровский спросил у меня, почему я отказался от чая. Я сказал, что чай могу попить и в Лаврентия, а тут хотел посмотреть на Лорино.
После этого Валера привёз нас к «обрыву». Охотников не было, были только две пустых скамейки. Мы подошли к краю. Обрыв был высокий, метров, наверное, пятнадцать, причём очень рыхлый, спускаться прямо не было смысла, тем более, ничего, кроме обычного мусора видно не было, мы пошли по тропинке вдоль обрыва и видели только разбитые клетки и сетки из зверофермы, которые скапливался в ложбинках перед обрывом, наверху. Решили спуститься вниз. В ботинки набился песок. Пошли по берегу. На берегу лежали части китов, один даже почти целый, наверное, китёнка выбросило море, а может это «с запахом», и его ещё не оттащили подальше от посёлка. Мы дошли почти до начала обрыва, показалась коса, на которой стояли гаражи и лодки. Песок оттуда раздувался песчаными вихрями. Мы развернулись и сетуя на то, что здесь ничего похожего на какие-то старые жилища быть не может, пошли в другую сторону, благо по ветру. Прошли до начала следующей косы и по тропинке стали подниматься, фотографируя виды и завалы старых бочек и конструкций. Наверху обнаружились «охотники» - несколько пожилых мужчин с биноклями сидели у стены, защищённые от ветра. Начальник поздоровался с ними, представился и начал спрашивать об обвале. Оказывается, он под зверофермой, а лучше дойти даже до лоринского причала. Мы вернулись к скамейкам, где нас ждал Валера. Он повёз нас на причал, для этого выехал обратно из Лорина и повернул к косе. Заметил, что хорошо, сейчас ветер, а обычно тут такая вонь от песцов, что не продохнуть.
На берегу бригада вытаскивала лодку. Начальник подошёл к ним, и мальчик взялся показать развал. Мы пошли снова туда, где уже были, и действительно, на одном месте, на какой-то террасе виднелись большие китовые кости, мы полезли по рыхлому берегу к ним. Начальник диагностировал, что это развал мясной ямы, непонятно какого времени. Ничего похожего на жилище не было, одни крупные кости и спрессованный грунт от вечных потёков жира.
Попрыгали назад и пошли, борясь с ветром, который метал песок в лицо. Дошли до машины, поехали, наконец, в «косторезку». Она расположена в старом здании, но говорят, что раньше была совсем тесной, а эта вполне просторна. Из предбанников попадешь в первую комнату, где у окон сидели две гравёрши, из этой комнаты проход в другую, более вытянутую, там вдоль стен стоят столы резчиков. По-моему, их было восемь. Все молодые ребята, одна девушка-резчик. В левом углу от входа сидел человек, к которому сразу подошёл Днепровский. Человек средних лет, с длинными прядями черных волос сзади, снял наушники, и, услышав об археологах, спросил про «Широкова». Я узнал Владилена Унука, с которым познакомился в 2006 году, и которого мельком видел в 2007 (а кажется даже не я его видел, а Полюбас, которому Унук обещал показать косторезный кружок, но дальше обещания дело не пошло).
У Унука была начата «упряжка», вернее, уже была готова подставка, даже с гравировкой и некоторые фигурки. На столе лежали четыре брелка. Я спросил, сколько они стоят - 300 руб. Но, оказалось, что он их не отдаст, так как это чей-то заказ. Сразу прошлись по другим столам, обнаружилось с десяток разнокалиберных брелков, а у некоторых были хорошие, но недоделанные брелки (одному мастеру надо было полировать, а другому и вовсе ещё заглаживать и заглаживать наждачной бумагой). Унук дал мне свои телефоны (кажется, они были у меня в книжке и раньше). Спросил, нет ли книг о кости, он бы купил, так как нет пособий. Унук руководит этой мастерской.
Нам показывали другие изделия, но, конечно, мы не готовы ничего покупать. Тем более, это была какая-то гравировка на усе гренландского кита, причём, изображался лик какого-то индейца. Тут пришёл Зеленский. Заказывал Унуку клычок. Опытным глазом определил, что Унук, вроде, начал делать фигуру Фемиды (это какое-то наваждение на чукотских мастеров нашло!).
Вернулись в «гравёрный цех». Там Днепровский обратился к женщине в летах, утвердительно спросив: «А вы тут гравируете?». Хотя по внешнему виду было понятно, что это вовсе не гравёрша, а «исследовательница». Оказалось, это Горбачёва из музея антропологии и этнографии (Петербург). Она записывала и смотрела на рифели и прочие атрибуты гравёров, радуясь, что «традиции продолжаются». Об обвале на обрыве ей тоже говорили. Оказалось, что на обрыве нашли некоторые артефакты. Пошли смотреть их, они после нахождения были отданы Унуку и лежали на его столе. Мы рассмотрели эти вещи - ложка, мотыга, скол клыка, обломок керамического жирника. Вряд ли эти вещи могли быть древними.
Начальник купил брелки, Те, что были готовы (то есть, он купил почти всё, что было, как мне потом показалось, там даже были «неликвиды», которые предыдущим покупателем не приглянулись, ввиду своей нетрадиционности) посетовал, что мало и Зеленский , решив что брелки могут быть ещё в одном месте, повёз нас в контору сельхозпредприятия. Там, в двух комнатах, рядом с рабочими местами были какие-то сувениры, но не брелки, был даже гравированный китовый ус (может именно тот, который предлагал Дима, потом сверю фотографии. Сверил, вроде, не тот, хотя не исключено, что их гравируют с двух сторон и у меня фото разных сторон уса?). Пока начальники беседовали в конторе, я сделал небольшой забег для фотосессии. Потом выяснилось, что Зеленский только попьёт ещё чай в Лорине и - возвращаемся в Лаврентия.
Теперь машина подъехала к другим конторским вагончикам и я даже зашёл туда, увидел, что накрыт небольшой столик с чаем, колбасой. Туда уже проходили Днепровский и Зеленский. Я спросил у Зеленского, сколько они будут здесь, выяснилось, что минут пятнадцать. Тогда я не стал пить чай, а быстро прогулялся по Лорину, постоянно фотографируя.
Когда я вернулся к машине, то там сидел только худощавый мужик. Остальные вскоре показались из домика и стали рассаживаться. Зеленский спросил мужика, почему тот не пил чай? Тот ответил, что не хотел. Днепровский спросил у меня, почему я отказался от чая. Я сказал, что чай могу попить и в Лаврентия, а тут хотел посмотреть на Лорино.