Свой среди чужих.
Здесь стоят очень интересные погоды. С утра светит солнце, счастливо гомонят птицы, хочется пить кефир и совершать разные добрые дела. Единственное что, жарко. Но что поделать, юг есть юг. К обеду жара становится душной и вязкой. Воздух застывает и его можно нарезать большими пластами и заготавливать впрок, на случай холодных зим или холодных войн и прочих замороженных конфликтов. Птицы затихают, они уже знают, что будет дальше. Прожив тут последние полтора месяца, я тоже начинаю догадываться. Желание творить разумное, доброе и вечное тоже куда-то исчезает. Где-то наверху обнадеживающе громыхает. Это выглядит так, будто кто-то большой набивает облака булыжниками до черноты и начинает таскать обозы через весь город, задевая местами высотки. Облака гремят, горожане потеют под вентиляторами и ждут. Момент волнительный. На улицу без очень важной причины стараются не высовываться. Тем более прелюдия обычно длится недолго. Вскоре, на одном или двух облаках расходятся швы и вниз сливают все то, что насобирали за день. Тут уж как повезет. Бывает, что основная масса выльется где-то за городом, а здесь упадут три капли, исключительно чтобы обозначить присутствие. Дескать, дело сделано, можете продолжать гулять, на сегодня отбой тревоги. А бывает льет так, что в баню не ходи. В таких дождях не то, что слезы спрячешь, самому бы не раствориться. С центральных улиц смывает асфальт вместе с пешеходами. Дома пока стоят. Стоят и грустят против ветра. Ну а после, конечно, воздух исключительно чистый и вкусный, и немногие выжившие счастливо чавкают по свежей грязи, радуясь, что легко отделались. Так что по вечерам здесь лучше пить и грезить морскими просторами, понимая, что все что мог ты уже сделал. День прошел и хрен с ним. А завтра с утра солнце. И птицы. И доброе утро. Еще приличный плюс в том, что мне пока не нужен будильник. Мне некуда вставать. Полтора месяца эмиграции еще осталось. Лечим нервы, любуемся закатами и вообще не такие планы у меня были на это лето. Но там, наверху, виднее. Так что цените, что есть. Дожди вот, например. Я очень люблю дождь. А четыре раза в день над головой гудит, набирая высоту самолет. Туда, куда надо летит. Как напоминание. Ну да ладно. Полтора месяца.
Как живу? Да как в вакууме. Выдернули оттуда, воткнули сюда, сказали: «Сиди тут. Так надо». Сижу. Надо так надо. Привык все делать по закону, наслаждаюсь последствиями.
Своим я здесь так никогда и не стал, а за последние годы что жил и работал в Москве, отсюда уехали все друзья и даже знакомые. Знакомиться еще с кем-то желания нет, наслаждаюсь одиночеством. За годы независимости здесь уже выросло действительно полностью независимое поколение. Свой язык, своя история. Ничего. Живут как-то. Политики привычно ссорятся. Народ привычно выживает. Это уже их страна, а я здесь так. Параллельным маршрутом.
«Люблю тебя я странною любовью», - в то же время говорит мне Россия. Россия к русским всегда относилась с особой требовательностью. У меня это в основном выражалось в бесконечном поиске бумаг, продлении регистраций, оплаченных налогов и чиновников, которые умудрялись иногда прохерить и эти скромные плоды моих достижений. Так что эпоху патентов мы, наверное, оставим в прошлом. Если здесь я откровенно чужой, придется, видимо, выгрызать зубами право быть своим среди своих. Будем получать гражданство. Это еще больше справок и чиновников, ну а кому сейчас легко. Хорошо, что в Москве меня любят и ждут. Иначе бы не справился. Ну а так… Будем жить.
«…Дожидаясь прихода дня, где-то так же кого-то ждут. Как, наверное, ты меня…»