Стрекоза и муравей. Любовь в большом городе. Часть 2.
Насекоминск
(Мечты, надежды, реальность)
I
Город поражал еще на подступах. Поезд кружил и кружил, закопченные промышленные анклавы сменялись веселыми цветниками новых микрорайонов, норовивших спрятаться в парках; а парки сливались с очередной промзоной. Белье было сдано проводнице, пассажиры сидели собранные и притихшие, бездумно глядя в окна на проплывавшие мимо трубы ТЭЦ и шпили высоток. Наконец, одолев все препятствия и переезды, поезд добрался до вокзала, спустил, устало отдуваясь, пары и затих. Приехали.
Утвердившись на перроне, привыкая к прочности земной тверди после некоторой расхлябанности поездных путешествий, Никифор оглядывался по сторонам. Все вокзалы похожи друг на друга. Платочки прощаний, глаза провожающих, радостные всплески встреч, важными пингвинами застыли у вагонов проводники. Чумазыми чертями суетятся грузчики, споро растаскивая горы чемоданов вместе с владельцами. Жестяным голосом бубнит что-то непонятное репродуктор. Все знакомо. Подхватив рюкзак, Никифор направился к выходу в город. Его никто не встречал.
Спустившись по ступенькам на тротуар, Никифор малость охренел. То, что все вокзалы похожи - это мы в курсе. Но чтобы весь город напоминал один большой вокзал, к этому еще надо было привыкнуть. «Еще и живут здесь, - хмыкнул он отстраненно, став ближе к зданию, чтобы не затоптали, - еще же наверное и нравится». А затоптать могли. По тротуару, разделенным надвое потоком, неслись в разные стороны, обгоняя друг друга: курьеры и скутеристы, менеджеры и бородачи, раздатчики листовок, секретарши, школьники, их родители, вейперы, блоггеры, веганы и феминистки. Половина из них еще и по телефону тарахтела. В соседнем сквере громыхал стихийный митинг: «За или Против» Никифор не понял, да и не важно. Лишь под соседней фонарной тумбой, невзирая на всю эту суету и галдеж, безмятежно спал бомж. Окурки, борода, штаны мокрые, бутылочка пустая, лицо счастливое даже во все. Воистину, кто жизнь познал, тот не спешит, - усмехнулся Никифор, достал бумажку с адресом и попытался выхватить кого-то из этих бегущих вместе, чтобы спросить в какую хоть сторону ему идти.
- Простите, вы не подскажете, - развернул бумажку Никифор.
- Навигатор скачай, - окрысилось нечто и быстро ввинтилось обратно в толпу, - понаехали тут, - донеслось оттуда напоследок.
- Душевно поговорили, - вздохнул Никифор, - и люди все такие приветливые. Если это и есть ритм большого города, то ну его нахер, такой ритм.
Ладно, вон там неподалеку указатель станции метро, к нему и направимся. Разберемся как-нибудь. Ритм есть, а жизни нет. Существование какое-то. Не очень пока Никифору понравилось в Насекоминске.
В метро все было несколько проще. Подробные карты и указатели объяснили Никифору куда ехать, заодно дали понять, что Алка живет в настолько спальном районе, что это скорее не Насекоминск, а его пригород. После конечной станции метро, еще 20 минут на маршрутке. «Зато всем можно говорить, что живешь в столице», - в который раз усмехнулся Никифор, выходя из маршрутки и направляясь к новенькому частоколу высоток, жавшимся друг к другу посреди полей. Здесь границы и власть Насекоминска заканчивались. Нашел нужный дом, сел на скамейку у подъезда, закурил. Порылся в рюкзаке, достал книжку. Время уже вечернее, значит заканчивает Алка свою работу, появится когда-нибудь, куда денется. Проходящие мимо жильцы таращились с любопытством, ну а что, сидит на скамейке бравый молодой солдатик (камуфляж Никифор решил не снимать, удобно) не пьет, не дебоширит, читает. Ждет кого-то, ясное дело. С другой стороны район был только отстроенный, так что новыми лицами тут мало кого можно было удивить. Спустя пару часов мимо процокали каблучки, прошли дальше; Никифор давно уже перестал поднимать голову, не реагируя больше на проходящих мимо жильцов; после, остановившись у подъезда, вернулись и доцокали обратно к скамейке.
- Никифор, - он поднял голову. Перед ним стояла его Алка. Модная, красивая, невыносимо далекая, но все-таки его Алка, - зачем ты здесь? Мы же все обсудили. Я, кажется, ясно все объяснила. Что ты делаешь тут?
- Не волнуйся, не скандалить приехал, - Никифор спрятал книгу в рюкзак и поднялся со скамейки, расправляя затекшие ноги и вмиг оказавшись на две головы выше Алки, - просто захотелось на тебя посмотреть. Хотелось понять, как быстро и сильно меняются люди.
Сердце стучало и колотилось невыносимо, но об этом ей знать было необязательно. Внешне перед ней стоял все тот же спокойный, рассудительный Никифор. Это ее и бесило. «Хоть бы поскандалил немножко, - мелькнула в голове мысль, - не чувствовала бы себя такой идиоткой». Алле было безумно стыдно перед Никифором, но об этом ему тоже знать не полагалось. Ибо она давно все решила. Так будет лучше для них обоих.
- Посмотрел? - уперла она кулачки в бока, - а теперь можешь возвращаться обратно. Передавай привет Цветочному. Можешь сказать, что у меня все замечательно. Ладно, если хочешь, пошли, чаем напою, но на большее не рассчитывай.
- Спасибо за приглашение, конечно, - Никифор, закинул рюкзак за спину, - да боюсь разлюбил я чай. А на тебя да, посмотрел. Много нового увидел. Еще вижу, что не успела ты дурой стать. Хотя очень стараешься.
- Все, поговорили, прощай и не смей больше сюда являться, Алка взбежала по ступенькам, набрала код замка, отомкнула тугую дверь подъезда, захлопнула и прижалась к ней с той стороны. Ноги почему-то перестали ее держать, а горячие слезы бежали по лицу не переставая. «Дура, ой дура», - сама не замечая, машинально шептала Алка. Спустя 15 минут, успокоившись, но все еще шмыгая носом, открыла дверь и осторожно выглянула на улицу. Никифора не было.
II
Никуда Никифор естественно возвращаться не собирался. Все что ему было нужно, он увидел. А увидел он свою запутавшуюся Аллочку. Попавшую под влияние города, подружек, статусов - неважно. За этой красивой и модной одежкой, как за броней, пряталась его Алка. Глупая и родная. Выбор в итоге каждый делает сам, но и за счастье свое нужно бороться. Особенно если твердо уверен, что оно твое. Так что, узнав у лениво красивших скамейки мотылей в оранжевых жилетах, где тут находится их ЖЭК или местное домоуправление или черт его знает что, Никифор направился прямиком туда. Небольшое двухэтажное зданьице управляющей компании находилось почти в центре микрорайона, что, в принципе, было удобно, случись какая авария, добраться работники могли сравнительно быстро. Поднялся на второй этаж, прошел в приемную, мимо пискнувшей что-то мушки-секретарши, толкнул дверь с надписью: «Менеджер Объекта», вошел, огляделся. Здоровенный усатый клоп, жмурясь от удовольствия, хлебал чаек из блюдечка и заедал маленькими сушками с маком. Завидев Никифора, отложил блюдце и посуровел.
- Вы, собственно кто, молодой человек? Почему не по записи? Нет, ей Богу, не контора, а проходной двор, Наталья, - крикнул он в открытую дверь, - ты там вообще для чего посажена? То, что чай вкусный, спасибо, но как-то надо фильтровать посетителей, а то так полрайона гулять у меня по кабинету будет.
- Я спрашивала, пыталась, - мушка виновато перебирала лапками в проходе, - но молодой человек так стремительно прошел к вам, что я даже не успела сказать, что у вас совещание, ой, простите, обед. Больше не повторится, Ксаверий Никонтович. Вызвать полицию, чтобы выгнали хулигана?
- Да нет, - мистер Ксаверий был, видимо, далеко не дурак и в людях, кажется, разбирался, - мне думается сей юноша не от нечего делать заглянул к нам. Присаживайтесь, - это он уже к Никифору, - а ты, голубушка, принеси пожалуйста еще чаю, вы ведь не откажетесь от чая, молодой человек?
- У вас, пожалуй что и не откажусь, - улыбнулся, впервые за несколько дней, Никифор, - совсем недавно предлагали, вот там как раз с чаем не сложилось, но это уже совсем другая история.
- А вы расскажите, - Ксаверий поудобнее устроился в кресле, - Наталья, голубушка, где же чай, у нас уже в горле пересохло, или может чего покрепче, - хитро сощурившись, он посмотрел на Никифора, - чую, история будет интересной.
- Да нет, спасибо, чай будет в самый раз, - взял Никифор чашку с подноса. - И спасибо, что не выгнали сразу. А ситуация вот какая….
Рассказал ему Никифор. Все, что нужно рассказал. Без лишних подробностей, страданий и истерик, он, в конце концов, не к психиатру пришел. И сказал какого рода помощи просит. Не наивной и бескорыстной, а, скорее, возможности, с помощью которой он собирается все исправить.
- Мда, - крякнул Ксаверий, отложив чашку с остывшим чаем - в первый раз вижу, чтобы так настойчиво рвались в дворники. Знаю-знаю, - он примирительно поднял руки, давая понять встрепенувшемуся было Никифору, что все понял правильно, - шучу я так мрачно. Обстановку разрядить пытаюсь. Да, юноша, столица здорово меняет людей. Иногда и судьбы ломает, особенно если стержня своего нет.
- Есть у нее стержень, - сказал Никифор, глядя в окно, - возраст просто такой. Запуталась.
- Ну да, ну да, - покивал опять благодушно Ксаверий, - с одной стороны я могу сказать, что жизнь каждого - это его собственный выбор, с другой стороны, после того сколько всего вы прожили вместе, вы вроде как имеете определенное право.
- Да не нужно мне никаких прав, - сказал Никифор. И да, ее жизнь - это, в итоге, ее собственный выбор. Рядом хочу быть. Видеть, что с ней все в порядке. Чтобы не натворила чего по глупости. Чтобы счастлива была хочу. Уж со мной или нет, не знаю, как получится, но очень хочу. Так что, поможете?
- Да, и сделаю это с удовольствием. Дворники всегда нужны, даже не дворники, я бы сказал, а работники толковые. А то наши столичные жители не так чтобы очень рвались ручками поработать, не престижной работа считается. Берем на работу эту саранчу азиатскую, а они ленивые, чертяки, не столько работают, сколько вид делают. Ты не думай, что я тут чаи гоняю день-деньской, обед у меня действительно, а так с утра до вечера приходится по участку бегать, что с моими габаритами уже не так легко. Бегать и подгонять этих товарищей, чтобы пошустрее метлами орудовали. Ты бригадиром стать не хочешь кстати, - спросил он внезапно, - очень мне толкового бригадира не хватает. Это еще хорошо, что лето пока. Зимой тут такое бывает, снега навалит, не знаешь за что и хвататься.
- Давайте начнем с малого, - улыбнулся Никифор, - а там видно будет. Где у вас тут отдел кадров?
- А вон, пройди к секретарше, она все оформит, паспорт с собой? Сейчас заявление напишешь, она его и остальные документы отправит в основной офис и считай, с завтрашнего дня будешь официально принят на работу. Ключ от комнаты в общежитии у нее же получишь. Это все тут, рядом. Да, комната, зато своя. Так что давай, - улыбнулся Ксаверий, - дуй, пиши заявление, бери ключ и осваивайся, отдохни с дороги. А завтра к 6 утра подходи к конторе. Рабочий день у нас начинается рано. Ну да тебе, солдату, думаю это знакомо.
Дальше уже пошло по накатанной: заявление, ключ, общежитие, которые действительно оказалось буквально в паре шагов от конторы, комната на втором этаже. Минимум мебели, но кровать и стол имеются, значит все не так уж плохо, получить белье у грузной комендантши, получить пропуск, кухня и душевая общие, но большие, так что очередей не предвидится, работники в основном азиаты, ну да какая нам разница, плохих наций не бывает, в каждой просто определенный процент дураков встречается. Распаковал рюкзак, позвонил родителям. Сообщил, что немного задержится, да, Алку видел, да, все сложно, работу нашел, а раз есть возможность подзаработать, то почему бы и нет. Будут выходные, съездит, все расскажет сам, а пока будет звонить. Все с ним в порядке, пусть не переживают.
Ага. Не переживают. Пусть ты и матерый десантник, а для матери навсегда останешься ребенком. И сердце у нее болеть за тебя всегда будет. С другой стороны, поводов для беспокойств он им не давал, даже когда Алка вот так резко порвала с ним, вот тогда уж они посидели на успокоительных, так что может и сейчас обойдется. А не переживать она не сможет, такая уж у нее, у матери, доля, волноваться. Батя ничего не сказал, крякнул, достал дежурную бутылку, налил полтинник, выпил под косым взглядом жены и включил футбол. Батя тоже переживал. И тоже все понимал.
- Значит будем звонить ему почаще, - сказал он жене, - не ребенок уже, здоровый мужик. После армии. Раз решил, значит нужно так было.
Успокоил можно сказать.
- А и то верно, - внезапно успокоилась мать. Мобильный всегда под рукой. Это действительно отчасти ее успокоило, - и чтоб не пил мне тут больше, - накинулась она на отца. Уже хватанул бутылку при первой возможности.
Промолчал отец. Надо ей было стравить пар. Стравила. А полтинничек - он уже внутри, приятно согревает. Все хорошо будет. Он что ли не переживал. Переживал. Но это его, Никифорово, дело. Он сам через это пройти должен. Но все будет хорошо. Потому что не могло быть иначе.
А Никифор стал столичным дворником с собственным жильем. Поздравим его с этим замечательным событием.
III
В 6 утра Никифор уже был в конторе. Получил спецодежду, получил оборудование, метлу то есть, на сегодня ему больше ничего и не требовалось и пошел. Участок, как они уговорились с Ксаверием, он выбрал сам, в районе алкиного дома. Начал работать и тоже как-то успокоился. Не бывает плохих работ. Руководители плохие бывают, это правда, работники ленивые тоже бывают, а работа что. Работа есть работа. Как будешь к ней относиться, таков будет и результат. А халтурить Никифор не привык. Так что дело спорилось, становилось чище: и на тротуаре, и в голове у Никифора. Не заметил он и стука знакомых каблучков.
- Это что еще за представление, - он обернулся, перед ним стояла злющая Алла. - Мне теперь должно быть стыдно, что я тебя такого замечательного до всего этого довела? Или надо тебя пожалеть? А еще можешь попробовать напиться и лежать перед подъездом. Дарю идею. Может кто и подберет. Если раньше в вытрезвитель не увезут.
- Тебе не должно быть никак, - Никифор начал закипать, но виду опять же не подал, - Насекоминск город большой. Ты работаешь и живешь здесь. Что мешало мне тоже найти работу. Дали сразу с жильем, что для Насекоминска очень немаловажно. Хоромы не царские, комната в общежитии, зато платить не надо. Денег решил подзаработать, родителям отправлю. И то, что мы с тобой иногда будем сталкиваться, я думаю не должно нам обоим доставлять проблем. Я тебе их создавать не собираюсь. А остальное уже от тебя зависит.
- Да? - Алла впервые посмотрела на него как-то…по-другому что ли, - ну тогда удачи на новой работе. Может до старшего дворника дорастешь, - не удержавшись, съязвила она, но поняла, что сморозила глупость и, развернувшись, быстро пошла в сторону остановки.
«И почему я всегда в разговорах с ним выгляжу полной дурой», - думала она, садясь в маршрутку, - причем сама все делаю для этого».
А Никифор ничего не думал. Мел и радовался, что увидел алку. И что почти не было скандала. И что повзрослела она в чем-то. А в чем-то все тот же ребенок. Его милая, любимая Алла. Хотя его ли. Действительно, разошелся он что-то. И чтобы выгнать из головы лишнее, полез Никифор в палисадник, собирать окурки. Видимо большой дефицит пепельниц в Насекоминске, раз все курящие жильцы бычки прямо под окна швыряют. Культура. Против нее не попрешь.
Вечером Никифору было не до алки. В одном из домов, в подвале прорвало трубу и вся их бригада вместе с сантехниками до самого вечера занималась устранением неполадок и откачиванием воды. Домой вернулся поздно, позвонил родителям, вкратце рассказал о первом рабочем дне, после душ, наскоро перекусил и спать. Завтра рано вставать.
Следующим утром Никифор уже получал определенное удовольствие от работы. Июньское солнце приятно согревало свежий, прохладный по утреннему времени воздух, машин и людей было мало, пахло росой и лесом, вот она прелесть пригорода. Остановившись на минутку, Никифор подставил лицо солнцу и улыбнулся. Жить было хорошо и правильно. Ему нравилось делать этот мир чище.
- Привет рабочему классу, - Алка глупыха. Хотела поддеть; непонятно, уймется она когда-нибудь или нет; но вместе с тем прозвучало это вполне дружелюбно.
- Привет офисному планктону, - в тон ей ответил Никифор.
- Кто на что учился, - не сдержавшись, опять начала закипать она.
- Ступай Алла, - продолжал улыбаться солнцу Никифор, - не порти нам обоим настроение. Смотри какое утро доброе. Пускай и весь твой день будет таким же.
- Не пойму, блаженный ты или просто дурак, - развернувшись она пошла на остановку. Они оба понимали, кто сегодня в очередной раз оказался дураком.
- Нормальный я, Алка, - сказал Никифор в спину удаляющейся Алле. - Просто люблю тебя. А в остальном, совершенно нормальный.
Так прошло несколько месяцев. Алка после сессии домой не поехала, устроилась в какую-то фирму бухгалтером. Опыта набиралась, копила там тоже на что-то. С Никифором у них установились ровные, приятельские отношения. Здоровались, утром и вечером, бывало Алка останавливалась на пару минут поболтать, обсудить какие-то общие новости из их Цветочного. Оба они исправно звонили родителям. Оба, не сговариваясь, не сообщали им о том, что проживают они достаточно близко друг от друга. Зачем давать пищу для размышлений и, скорее, лишних домыслов и волнений. Жили как-то. Алка вроде как была одна, с кавалерами Никифор ее не видел, но особо не обольщался. Сам, по понятной причине, пару себе тоже не искал, хотя в общежитии хватало разбитных мушек, работавших маляршами и прочих представительниц рабочего класса, прямо таки желавших прильнуть к могучей спине Никифора, скрасить его одиночество, а, главное, торжественно въехать в его комнату с целью образования прочного семейного гнезда. Борщами соблазняли, нарядами откровенными, в душ к Никифору бывает вламывались, будто бы совершенно случайно. Смеялся Никифор над всей этой возней. Но так добро смеялся, что не обижался никто, девчата наоборот, еще пуще раззадоривались, желая одолеть его дружелюбную неприступность. А что поделать. Молодость. Каждый имеет право на счастье. Да и здорово это. Жить без оглядки, смеяться беззаботно, поддевать беззлобно и радоваться новому дню. А значит и новой надежде.
А как-то вечером, уже в конце августа, случилось так, что прогуливался Никифор перед сном, аккурат перед знакомым подъездом, глазея на звезды и дымя сигареткой и, так уж совпало, что подъехало к этому подъезду такси, откуда крайне неловко, вдобавок пошатываясь, вылезла Алка. Доковыляла до скамейки и села, мотая лохматой по нынешней моде головой и потирая лодыжку.
- Здравствуй, Алла, - Никифор выбросил окурок в урну, подошел и сел рядом, - поверь, я здесь действительно совершенно случайно, есть у меня такая привычка, прогуливаться перед сном, скоро лето закончится и гулять будет уже не так комфортно. Что-то случилось?
- Ох, привет, - подняла голову Алла и продолжила заплетающимся языком, - сейчас уже неважно случайно или не случайно - это просто чудо, что ты оказался здесь сейчас. Не хотела, чтобы меня тут кто-то из соседей увидел одну, да еще и в таком состоянии. А что случилось? А корпоратив случился. Юбилей фирмы. Весело все, здорово, в ресторане. Ели, пили, танцевали, веселились. Пока бОльшая часть работников не перепилась, а я, кажется, очень понравилась нашему директору. Так понравилась, что пришлось мне очень спешно покидать весь этот банкет, а туфли на каблуках, да и выпила я тоже прилично; хотелось поскорее уйти оттуда и, пока сбегала по лестнице, что-то у меня там хрустнуло и я теперь на эту ногу наступать не могу. Хватанула такси и вот я здесь. Причем, как я поняла перед уходом, у них такие вечеринки в порядке вещей, там, наверное, моего ухода никто и не заметил. Директор, я думаю, тоже быстро нашел мне замену. Молоденьких стажерок хватает. И, уверена, не все такие щепетильные, как я. Здесь в Насекоминске это называется быстрым карьерным ростом. Ох, Никифор, - положила она голову к нему на плечо, - нас в Цветочном правильно воспитывали, знали мы, что такое хорошо, а что такое плохо. А может не надо оно все нам было? Может от этого и проблемы у нас такие? Как же звезды кружатся….
- Это не звезды кружатся, это голова твоя бедовая кружится, - Никифор глянул на распухшую лодыжку, - а воспитали нас правильно. Жить и поступать по совести нас воспитывали. А если здесь живут иначе, мы их уже не изменим, но собой должны остаться в любом случае. Иначе никогда себе этого не простим. А теперь скажи-ка, ключи ты свои не посеяла? Время позднее, маловероятно, что кто-то тебя увидит, но не сидеть же нам всю ночь здесь. Тем более, если ты беспокоишься за свою репутацию Хорошо хоть пятница, у тебя впереди выходные, отлежишься, придешь в себя.
- Нет, не посеяла - Алка порылась в сумочке и зазвенела связкой, - все здесь: и от домофона, и от квартиры. Дойти бы.
- Тогда сейчас не пищи и не брыкайся, - поверь, я знаю, что делаю, - Никифор встал, и легко, без малейших усилий поднял девушку на руки,
- Ты что, обалдел, поставь меня на землю сейчас же, - Алка слабо задергалась, пытаясь вывернуться.
- Не дури, - сказал тихо и спокойно Никифор. - Я иду, а ты быстро открываешь двери. Готова? Тогда вперед.
До алкиной квартиры добрались без происшествий, щелкнул замок, Никифор аккуратно занес ее, обнимающую его руками за шею (до чего же приятное чувство, черт побери) в п рихожую.
- Значит так, - продолжал он, - надолго я у тебя не задержусь. Где у тебя спальня или гостиная, в общем, где ты спишь?
- Шутишь, - сонно бормотала Алла, - пригревшись на его груди. Одна комната всего. И спальня, и гостиная, и все сразу. За 30 тысяч чешуек в месяц. Половину аренды, правда, фирма оплачивает. Иначе бы не потянула.
- Ок, - Никифор прошел в комнату и осторожно положил ее на диван, - давай-ка осмотрим твою лодыжку поближе. Понятно, ничего серьезного, обычный вывих. В армии мы такое на раз-два вылечивали. У тебя есть на кухне сухарики или что-то тверденькое?
- Бублики есть. Сушки. Лежат на кухонном столе, в вазочке, - Алла смотрела на него с улыбкой, - мы будем пить чай? Так у вас в армии лечили вывихи? Так у меня еще и конфеты есть.
- Сейчас поймешь. - Никифор сходил сначала в ванную, хорошенько вымыл и вытер руки, потом зашел на кухню, выбрал сушку потверже и вернулся в комнату. - Эй, не спим, - затормошил он, опять успевшую было задремать, Аллу. И опустился на колени в районе лодыжки. - Гляди. Сейчас ты берешь этот бублик и зажимаешь в зубах. Я тихо и аккуратно дергаю. Будет немножко больно, но не сильно.
- Ой, - вмиг протрезвевшая больше чем наполовину, Алла запихала в рот бублик и глаза ее стали большими как блюдца.
Никифор дернул, хруст бублика, тихий Алкин писк и все стало как надо.
- Ну вот, - сказал он, поднимаясь с колен. - Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Хотя нет. Ну-ка встань, с дивана, должно немного болеть, но ходить ты сможешь спокойно.
- И то правда, - Алка прошлась по комнате, лишь немного прихрамывая при этом. - Болит, но совсем чуть-чуть. Ты чудо, - она подошла к нему и коснулась губами щеки. - Спасибо тебе. За все. И извини меня. За многое, если сможешь. А теперь может быть чаю?
- Пойду я, - проворчал Никифор, у тебя выходные, а мне завтра работать. Мы же почти не общаемся, а я уже бригадиром стал. Но вставать на работу надо все так же рано, - улыбнулся он. - Да и ты особо не пляши, а ложись. Так опухоль быстрее пройдет.
- Запиши мой телефон, - сказала Алла, - все-таки мы не чужие, хоть я и очень старалась себя в этом убедить. Вдруг помощь тоже какая понадобится. Когда в столице совсем один - это плохо. Уж мне ли не знать, - усмехнулась она невесело. - Слушай, - спросила она, когда он уже обувался в прихожей, - а вы что прикусывали, когда такие вывихи лечили?
- Гранату, - сделал страшные глаза Никифор, - шучу, тут же засмеялся он. Ничего мы не прикусывали. Я же десантник. У нас там это и за травму не считалось. Но это у нас. А ты ложись. Приходи в себя.
И Никифор ушел. Только не хотелось ему спать совсем. Стоял, курил и еще долго смотрел на Алкино окно, в котором почему-то все не гас свет.
Не ложилась и Алка. Бродила по комнате, натыкаясь на мебель, вспоминала Цветочный, детство, налила себе зачем-то еще рюмку вермута, улыбалась чему-то, вздыхала. В конце концов легла и она. И свет погас.
И Никифор остался один. И лишь черное небо мириадами звезд, понимающе смотрело на него. «Да, - тряхнул головой Никифор и побрел в сторону общежития. - Кто-то сегодня уже не уснет». Внезапно, одна из звезд сорвалась с насиженного места и стремительной искрой полетела вниз, расчертив небосвод на: «до» и «после». Может ей хотелось поближе посмотреть на Никифора. А может она очень хотела, чтобы он загадал желание.
(«И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье» И. Бродский.)
А наша звезда специально летела медленно. Чтобы он успел. А уж звезда постаралась бы изо всех сил, чтобы желание исполнилось. И Никифор загадал. Никифор успел.