Кровь за кровь.
В романе Лартеги «Центурионы» есть сцена, в которой лейтенант Мерль, узнав от переводчика, что 11 солдат ФНО собираются сдаться, отправляется ночью в селение, взяв с собой двух солдат. Вместе с одним парашютистом он идет в дом, оставив второго в джипе и наказав в случае чего возвращаться к капитану Эсклавье. Вдруг раздаются автоматные очереди. Бюселье, солдат оставшийся в машине, ранен в плечо.
«Он знал только одно: что надо как можно быстрее добраться до расположения первой роты, предупредить капитана Эсклавье, привести сюда всех. Может быть, если он сделает это быстро, он сможет спасти лейтенанта и Бистенава.
Когда он проезжал мимо поста, его едва не подстрелили.
- Что случилось? - спросил сержант.
- Быстрее, у нас проблемы, быстрее, ради бога, открывайте. Капитан Эсклавье…
И тогда он потерял сознание. Стакан воды, выплеснутый со всего размаха, привел его в чувство. Он лежал на носилках в медпункте. Капитан Эсклавье стоял перед ним вместе с Диа, врачом-негром. Он заметил, что его рану перевязали.
- Быстрее, быстрее…
Он услышал как там, за стеной, ворчат моторы и ходят люди.
- Рассказывай, - приказал Эсклавье.
Он рассказал.
- Дураки, - вздохнул капитан.
Эсклавье открыл окно и громко крикнул:
- Первая рота, стройся!
-Я тоже хочу пойти, - сказал Бюселье.
- Он может идти, - подтвердил Диа. Пуля просто прошла сквозь мясо. И я тоже пойду потому что я очень любил Мерля.
Бюселье неожиданно понял, что он говорит о лейтенанте Мерле как будто тот уже мертв. Ему захотелось крикнуть, что это неправда, что это не может быть правдой, потому что никто не может убить лейтенанта Мерля.
У деревни они нашли два тела, распростертых в грязи. Горла перерезаны, животы вспороты и половые органы засунуты во рты. Фары грузовиков освещали эту ужасную сцену.
Су-лейтенант Азманян заметил, что оба тела повернуты головой к Мекке, как будто жертвенные животные. Ему рассказывали, что некогда турки делали подобное в Армении. Он отвернулся и его вырвало.
Медленно, не выпуская оружия, резервисты подошли и образовали круг. Они замерли, пораженные этой картиной.
Бюселье дрожал с ног до головы, он не чувствовал что болит плечо.
- Дай мне автомат, - сказал он Мугену, я сейчас пойду в деревню.
Люди глухо заворчали:
- Мы все пойдем.
Капитан Эсклавье встал в середине круга. Никогда еще солдаты не видели его таким величественным и таким страшным. Он расстегнул ремень, стянул снаряжение, бросил револьвер, оставив лишь кинжал.
- Только мужчин, - сказал он сухо. Не трогайте женщин и детей, никого кроме мужчин. И только ножами - пусть те, у кого есть храбрость, попробуют защищаться.
- Феллага, которые нанесли удар, уже далеко, - тихо сказал Диа. Те, кто остался, имеют к этому мало отношения.
Позади Эсклавье люди сбрасывали снаряжение, отшвыривали оружие, автоматы, гранаты, оставляя лишь кинжалы.
Ярость, жажда крови и мести были столь велики, что они оставались спокойными и собранными.
В полном молчании они медленно двинулись к деревне, Они чувствовали легкую усталость, странное чувство голода, которое толкало их вперед.
Солнце уже вставало, когда Распеги, предупрежденный Диа, прибыл, задумчиво посасывая свою трубку. Двадцать семь тел мусульман с перерезанным горлом были положены рядком, головой к Западу, где находился Рим. Мухи уже роились и пили кровь.
- Ну и наворотил ты дел!
Эсклавье стоял, опершись о ствол оливы. Он был очень бледен, лицо осунулось, как после долгой болезни, его трясло.
Распеги приблизился и тихо позвал, как будто боясь испугать его:
- Филипп… Филипп…
- Да, мой полковник.
- Не слишком хорошее дело ты сделал.
- Без этого они убили бы всех: женщин, детей. И я не смог бы их удержать.
- Может быть, я предпочел бы, чтоб использовали гранаты и автоматы и чтоб вычистили всю деревню. Нож превращает войну в убийство. Вот мы и стали как они, мы тоже запачкали руки.»
(Larteguy J. «Les centurions»)
Было такое или нет? За убийство из-за угла, за предательство армия мстила жестоко. Когда однажды в городе были убиты 2 парашютиста, их товарищи собрали мужчин, бывших поблизости: 100 человек. По 50 за каждого.
Еще более ужасный случай произошел возле Аин-Беида, но там уже дело касалось не взрослых мужчин, но детей. В начале мая 1956 года трое 15-летних подростков отправились на велосипедную прогулку. Они не вернулись ни в этот вечер, ни на следующее утро. На поиски бросились жители поселка и солдаты.
Газетная статья, в которой говорится о пропавших мальчиках.
Взвод пехоты зашел в мусульманскую деревню. Позже журналисты специально отметили, что это были призывники. Не легионеры-наемники, не парашютисты-контрактники. Обычные парни, исполняющие свой воинский долг. Кстати, как и солдаты в романе. Обычно у Распеги (и Бижара) были контрактники. Но в 1956 году он получил взвод резервистов. Парней прислали для перевоспитания после бунта, который они учинили, не желая ехать в Алжир...
Взвод зашел в деревню. Мужчин не было, лишь дети, женщины, старики. «Все мужчины на полях» - сказали те, кто остался. Дуар обыскали, но нечего не нашли. Уже надо было возвращаться. И тут солдат наудачу поворошил палкой кучу отбросов. Из мусора появилась уже начавшая разлагаться человеческая нога. Мальчики были там: голые, кастрированные, с перерезанными горлами. Деревню вырезали, мало кто смог уйти.
«Он знал только одно: что надо как можно быстрее добраться до расположения первой роты, предупредить капитана Эсклавье, привести сюда всех. Может быть, если он сделает это быстро, он сможет спасти лейтенанта и Бистенава.
Когда он проезжал мимо поста, его едва не подстрелили.
- Что случилось? - спросил сержант.
- Быстрее, у нас проблемы, быстрее, ради бога, открывайте. Капитан Эсклавье…
И тогда он потерял сознание. Стакан воды, выплеснутый со всего размаха, привел его в чувство. Он лежал на носилках в медпункте. Капитан Эсклавье стоял перед ним вместе с Диа, врачом-негром. Он заметил, что его рану перевязали.
- Быстрее, быстрее…
Он услышал как там, за стеной, ворчат моторы и ходят люди.
- Рассказывай, - приказал Эсклавье.
Он рассказал.
- Дураки, - вздохнул капитан.
Эсклавье открыл окно и громко крикнул:
- Первая рота, стройся!
-Я тоже хочу пойти, - сказал Бюселье.
- Он может идти, - подтвердил Диа. Пуля просто прошла сквозь мясо. И я тоже пойду потому что я очень любил Мерля.
Бюселье неожиданно понял, что он говорит о лейтенанте Мерле как будто тот уже мертв. Ему захотелось крикнуть, что это неправда, что это не может быть правдой, потому что никто не может убить лейтенанта Мерля.
У деревни они нашли два тела, распростертых в грязи. Горла перерезаны, животы вспороты и половые органы засунуты во рты. Фары грузовиков освещали эту ужасную сцену.
Су-лейтенант Азманян заметил, что оба тела повернуты головой к Мекке, как будто жертвенные животные. Ему рассказывали, что некогда турки делали подобное в Армении. Он отвернулся и его вырвало.
Медленно, не выпуская оружия, резервисты подошли и образовали круг. Они замерли, пораженные этой картиной.
Бюселье дрожал с ног до головы, он не чувствовал что болит плечо.
- Дай мне автомат, - сказал он Мугену, я сейчас пойду в деревню.
Люди глухо заворчали:
- Мы все пойдем.
Капитан Эсклавье встал в середине круга. Никогда еще солдаты не видели его таким величественным и таким страшным. Он расстегнул ремень, стянул снаряжение, бросил револьвер, оставив лишь кинжал.
- Только мужчин, - сказал он сухо. Не трогайте женщин и детей, никого кроме мужчин. И только ножами - пусть те, у кого есть храбрость, попробуют защищаться.
- Феллага, которые нанесли удар, уже далеко, - тихо сказал Диа. Те, кто остался, имеют к этому мало отношения.
Позади Эсклавье люди сбрасывали снаряжение, отшвыривали оружие, автоматы, гранаты, оставляя лишь кинжалы.
Ярость, жажда крови и мести были столь велики, что они оставались спокойными и собранными.
В полном молчании они медленно двинулись к деревне, Они чувствовали легкую усталость, странное чувство голода, которое толкало их вперед.
Солнце уже вставало, когда Распеги, предупрежденный Диа, прибыл, задумчиво посасывая свою трубку. Двадцать семь тел мусульман с перерезанным горлом были положены рядком, головой к Западу, где находился Рим. Мухи уже роились и пили кровь.
- Ну и наворотил ты дел!
Эсклавье стоял, опершись о ствол оливы. Он был очень бледен, лицо осунулось, как после долгой болезни, его трясло.
Распеги приблизился и тихо позвал, как будто боясь испугать его:
- Филипп… Филипп…
- Да, мой полковник.
- Не слишком хорошее дело ты сделал.
- Без этого они убили бы всех: женщин, детей. И я не смог бы их удержать.
- Может быть, я предпочел бы, чтоб использовали гранаты и автоматы и чтоб вычистили всю деревню. Нож превращает войну в убийство. Вот мы и стали как они, мы тоже запачкали руки.»
(Larteguy J. «Les centurions»)
Было такое или нет? За убийство из-за угла, за предательство армия мстила жестоко. Когда однажды в городе были убиты 2 парашютиста, их товарищи собрали мужчин, бывших поблизости: 100 человек. По 50 за каждого.
Еще более ужасный случай произошел возле Аин-Беида, но там уже дело касалось не взрослых мужчин, но детей. В начале мая 1956 года трое 15-летних подростков отправились на велосипедную прогулку. Они не вернулись ни в этот вечер, ни на следующее утро. На поиски бросились жители поселка и солдаты.
Газетная статья, в которой говорится о пропавших мальчиках.
Взвод пехоты зашел в мусульманскую деревню. Позже журналисты специально отметили, что это были призывники. Не легионеры-наемники, не парашютисты-контрактники. Обычные парни, исполняющие свой воинский долг. Кстати, как и солдаты в романе. Обычно у Распеги (и Бижара) были контрактники. Но в 1956 году он получил взвод резервистов. Парней прислали для перевоспитания после бунта, который они учинили, не желая ехать в Алжир...
Взвод зашел в деревню. Мужчин не было, лишь дети, женщины, старики. «Все мужчины на полях» - сказали те, кто остался. Дуар обыскали, но нечего не нашли. Уже надо было возвращаться. И тут солдат наудачу поворошил палкой кучу отбросов. Из мусора появилась уже начавшая разлагаться человеческая нога. Мальчики были там: голые, кастрированные, с перерезанными горлами. Деревню вырезали, мало кто смог уйти.