Grunsamlegar Postma
Поступив на службу в полицейское ведомство, Бальдор Хальдорсон по прозвищу Костлявый сразу начал выводить всех на чистую воду. Он был уверен в том, что в потемках каждой души таится негодяй, замышляющий преступление. Или уже совершивший. Еще безумный дедушка Гудмунд говорил о скелетах в шкафу. И внук его Бальдор чуял, чем попахивает из каждого шкафа. Потому что был единственным, кто не замечал в безумном дедушке ни малейшего изъяна. Бальдор Хальдорсон мог подскочить к вам сзади и крикнуть в ухо:
- А от чего это, братец, карманы у тебя выпирают? Пистолет? Пулемёт? Может, пистолет-пулемёт?
Застав кого-нибудь врасплох, он бесцеремонно сунет руки в чужие карманы и выудит… нет, вытащит… нет, вырвет оттуда кошелек, да еще спросит, сколько монеток и какого достоинства хранится в кармашке для мелочи. Или подкрадётся, когда господин с дамой на лавочке в сумеречном парке гимнастиками занимаются и, представившись, потребует сумку наизнанку вывернуть. Или подкараулит вас в подземном переходе, с ног сшибёт, наручники нацепит и поведёт в участок выяснять личность. Граждане жаловались. Полицейское начальство искало повод, чтобы уволить излишне ретивого сотрудника. Повода не нашлось, но Бальдор Хальдорсон всё равно был уволен. За порчу репутации. Через неделю он устроился на службу в почтовое ведомство, но и там продержался недолго. Граждане опять жаловались на бестактные расспросы и рукоприкладство, к коему Бальдор Хальдорсон часто прибегал, когда подозреваемые отказывались подчиниться его требованиям. Из почтальонов его тоже погнали. Безработица не сломила дух Бальдора. Наоборот, полностью предоставленный самому себе он мог не ограничиваться рабочим временем, и вовсю терроризировать население и днем, и ночью.
- Господин прохожий, отчего это у вас ноздря дергается? - спрашивал Бальдор Хальдорсон, протягивая вперёд тонкие пальцы, напоминающие щипцы для волос. - Никак стащили что-нибудь? Позвольте, загляну вам за ремень? Штаны сами снимите или помочь?
Господа-прохожие сперва тушевались, дрожа расстёгивали ремни, но, не найдя на Бальдоре никаких опознавательных знаков в виде погон и нашивок, охаживали его ремнями этими по спине.
- Ага! - радовался Бальдор Хальдорсон, терпеливо снося удары. - Хулиганы! Злодеи! Разве ж можно человека живого ремнями посреди улицы хлестать?
Одни синяки сходили - их сменяли свежие. Вечно избитому ему отказывали в работе, еде и ночлеге. Умер Бальдор Хальдорсон в конце февраля.
- Самогончик гоним, а? - спросил он у хозяина фермы, который отворил ему дверь и впустил в дом, несмотря на ночную метель. - Где аппарат-то? В подвале или на чердаке?
Хозяин, добродушный пьяненький человечек, жалевший всех, даже замерзающих крыс, врезал неблагодарному Бальдору коленом между ног. Так сильно, что тот нырнул головой в сугроб. Да так и не вынырнул.
- А от чего это, братец, карманы у тебя выпирают? Пистолет? Пулемёт? Может, пистолет-пулемёт?
Застав кого-нибудь врасплох, он бесцеремонно сунет руки в чужие карманы и выудит… нет, вытащит… нет, вырвет оттуда кошелек, да еще спросит, сколько монеток и какого достоинства хранится в кармашке для мелочи. Или подкрадётся, когда господин с дамой на лавочке в сумеречном парке гимнастиками занимаются и, представившись, потребует сумку наизнанку вывернуть. Или подкараулит вас в подземном переходе, с ног сшибёт, наручники нацепит и поведёт в участок выяснять личность. Граждане жаловались. Полицейское начальство искало повод, чтобы уволить излишне ретивого сотрудника. Повода не нашлось, но Бальдор Хальдорсон всё равно был уволен. За порчу репутации. Через неделю он устроился на службу в почтовое ведомство, но и там продержался недолго. Граждане опять жаловались на бестактные расспросы и рукоприкладство, к коему Бальдор Хальдорсон часто прибегал, когда подозреваемые отказывались подчиниться его требованиям. Из почтальонов его тоже погнали. Безработица не сломила дух Бальдора. Наоборот, полностью предоставленный самому себе он мог не ограничиваться рабочим временем, и вовсю терроризировать население и днем, и ночью.
- Господин прохожий, отчего это у вас ноздря дергается? - спрашивал Бальдор Хальдорсон, протягивая вперёд тонкие пальцы, напоминающие щипцы для волос. - Никак стащили что-нибудь? Позвольте, загляну вам за ремень? Штаны сами снимите или помочь?
Господа-прохожие сперва тушевались, дрожа расстёгивали ремни, но, не найдя на Бальдоре никаких опознавательных знаков в виде погон и нашивок, охаживали его ремнями этими по спине.
- Ага! - радовался Бальдор Хальдорсон, терпеливо снося удары. - Хулиганы! Злодеи! Разве ж можно человека живого ремнями посреди улицы хлестать?
Одни синяки сходили - их сменяли свежие. Вечно избитому ему отказывали в работе, еде и ночлеге. Умер Бальдор Хальдорсон в конце февраля.
- Самогончик гоним, а? - спросил он у хозяина фермы, который отворил ему дверь и впустил в дом, несмотря на ночную метель. - Где аппарат-то? В подвале или на чердаке?
Хозяин, добродушный пьяненький человечек, жалевший всех, даже замерзающих крыс, врезал неблагодарному Бальдору коленом между ног. Так сильно, что тот нырнул головой в сугроб. Да так и не вынырнул.