Naglar og Hamar
Один вертлявый пижон так усердно разминал шею, что скрутил её и умер. Узнав об этом, один ротозей так удивился, что разинул рот и вывихнул челюсть. Олаф Магнуссон по прозвищу Прыткий, предпочитавший учиться на чужих ошибках, дал себе зарок никогда не крутить головой. Но история наша о другом. Сюжет её особенно знаком тем из нас, кто хотя бы однажды появлялся в писательских сообществах с какими бы то ни было идеями и новациями.
У дровосека Олафа Магнуссона не было никаких дел, ввиду отсутствия на острове деревьев. Поэтому когда солнце засияло с юго-востока, он взял моток верёвки, гвозди и молоток и отправился в город на поиски работы. Но вместо работы угораздило Олафа по молодости и глупости записаться в писательское сообщество под названием «На кончике пера колченогого крохаля», члены которого собирались по субботам, пили протухший виноградный сок и устраивали литературные чтения. Взялся читать и Олаф свой роман, начинавшийся со слов «если однажды зимней ночью бонд на телеге…», но его перебили:
- Где-то я уже это слышал? - обиженно выпятил губу человек, известный под псевдонимом Генрих Фитцджеральд.
- Что-то итальянское в этом…- элегически дрогнул человек, известный под псевдонимом Жюль де Сад.
- Я готов перечислить добрую сотню книг, действие которых происходит зимой! - заявил человек, известный под псевдонимом Леопольд Фейербах.
- А я с лёгкостью вспомню две… нет! Три сотни книг, действие коих происходит ночью! - подхватил человек, известный под псевдонимом Жорж Голсуорси.
- Ладно-ладно, читайте дальше…- примирительно махнул рукой человек, известный под псевдонимом Василий Диккенс.
- Позвольте! - возопил вдруг кургузый мужичок со следами хронического алкоголизма на лице, известный своим непроизносимым псевдонимом, и поправил очки. Поправил их как-то по-особому: указательным и средним пальцем приподнял дужку, затем перехватил безымянным пальцем и мизинцем, после чего водрузил очки на краешек носа. Большим оригиналом был кургузый мужичок, от чего вызывал у присутствующих жалость и желание щёлкнуть его по лбу - Телега зимой, говорите? Слыхали, небось, про «сани летом, а телегу - зимой»?!
- Герой беден… - робко возразил Олаф. - Денег на сани… Об этом и… Сиречь…
- Ах! - затрясся кургузый мужичок не то от смеха, не то от спиртовой интоксикации, не то от никотиновой обсессии. - «Мы так видим!», «так задумано»… Не стыдно? Когда уж вы смените перья на молотки с гвоздями?
- Верно! Вы человек талантливый! - воскликнул Олаф. - А человек - это возможность! Жизнь - это творчество! - высказавши сие, достал Олаф Магнуссон из кармана пригоршню гвоздей, забил гвозди эти литераторам в глаза, дабы повысить их слуховую концентрацию, и убедившись, что аргументация принята без возражений, продолжил чтение романа.
У дровосека Олафа Магнуссона не было никаких дел, ввиду отсутствия на острове деревьев. Поэтому когда солнце засияло с юго-востока, он взял моток верёвки, гвозди и молоток и отправился в город на поиски работы. Но вместо работы угораздило Олафа по молодости и глупости записаться в писательское сообщество под названием «На кончике пера колченогого крохаля», члены которого собирались по субботам, пили протухший виноградный сок и устраивали литературные чтения. Взялся читать и Олаф свой роман, начинавшийся со слов «если однажды зимней ночью бонд на телеге…», но его перебили:
- Где-то я уже это слышал? - обиженно выпятил губу человек, известный под псевдонимом Генрих Фитцджеральд.
- Что-то итальянское в этом…- элегически дрогнул человек, известный под псевдонимом Жюль де Сад.
- Я готов перечислить добрую сотню книг, действие которых происходит зимой! - заявил человек, известный под псевдонимом Леопольд Фейербах.
- А я с лёгкостью вспомню две… нет! Три сотни книг, действие коих происходит ночью! - подхватил человек, известный под псевдонимом Жорж Голсуорси.
- Ладно-ладно, читайте дальше…- примирительно махнул рукой человек, известный под псевдонимом Василий Диккенс.
- Позвольте! - возопил вдруг кургузый мужичок со следами хронического алкоголизма на лице, известный своим непроизносимым псевдонимом, и поправил очки. Поправил их как-то по-особому: указательным и средним пальцем приподнял дужку, затем перехватил безымянным пальцем и мизинцем, после чего водрузил очки на краешек носа. Большим оригиналом был кургузый мужичок, от чего вызывал у присутствующих жалость и желание щёлкнуть его по лбу - Телега зимой, говорите? Слыхали, небось, про «сани летом, а телегу - зимой»?!
- Герой беден… - робко возразил Олаф. - Денег на сани… Об этом и… Сиречь…
- Ах! - затрясся кургузый мужичок не то от смеха, не то от спиртовой интоксикации, не то от никотиновой обсессии. - «Мы так видим!», «так задумано»… Не стыдно? Когда уж вы смените перья на молотки с гвоздями?
- Верно! Вы человек талантливый! - воскликнул Олаф. - А человек - это возможность! Жизнь - это творчество! - высказавши сие, достал Олаф Магнуссон из кармана пригоршню гвоздей, забил гвозди эти литераторам в глаза, дабы повысить их слуховую концентрацию, и убедившись, что аргументация принята без возражений, продолжил чтение романа.