Прикладной экзистенциализм. «Калигула» в Театре на юго-западе
Первые два посещения Театра на юго-западе оставляли ощущение недосказанности, ощущение большого потенциала, бесспорного таланта артистов, но все не хватало чего-то, как будто изъята одна из нот. «Калигула» расставил все по своим местам.
Это спектакль, в котором на один кубический см пространства приходится невероятная плотность мысли, идей философских, психологических, о жизни, о смерти, о любви, о природе тирании и природе власти, о человеке, о времени, о вечности и Боге. Экзистенциалистский спектакль, где всё на грани, все между жизнью и смертью. Что может быть между жизнью и смертью?
Тираны находят зазор между жизнью и смертью и живут там в разряженном пространстве, без воздуха, без любви.
Неспособные к любви, навсегда утратившие ее, они вызывают любовь и питаются жизнями любящих их. Они вызывают жалость и страх. Да, на первом месте жалость, а потом страх. Олег Леушин, белокурый красавец, голубоглазый античный бог, показывает эту грань, этот просвет между мирами. Он в толпе придворных - и он один, один во вселенной. Этот первый посыл экзистенциализма никак не уравновесить рассуждениями о политике, о народе и власти, о природе власти и т.п. И власть, и смерть, и любовь, и борьба - все отступает перед холодным дыханием вечности. Непознаваемость экзистенции, тайна жизни, смысл жизни в самой жизни - все это важнее дворцовых интриг. Калигула замкнут на внезапно открывшихся переживаниях, он экспериментирует с жизнью, он ищет ее рамки, он хочет узнать, где заканчиваются ее границы - и не находит их. Жизнь раздвигается перед ним, отступает, манит новым и неизведанным экспериментом. Олег Леушин играет Калигулу, перед которым распахнулась бездна. Стоя на краю ее, он не пытается удержаться за соблазны и удовольствия, за истинные и мнимые ценности, он делает шаг над бездной - и оказывается на вдруг возникающем под ногами зыбком мосту. Его познание дальше человеческого, его муки больше человеческих, его мысли выше обыденных. Не потому ли он привлекает поэта Сципиона? Поэту невозможно сделать шаг над бездной, он остается наблюдателем и певцом безумцев.
Был один момент в конце первого действия - диалог между Калигулой и Сципионом, в подсвеченном неровным светом факелов мрачном переходе среди колонн. Этот момент один из тех, когда забываешь о театре и будто переносишься во времени, видишь въяве разговор сумрачного безумца, играющего людьми, и наивного мечтателя-поэта.
Помимо ярких актерских работ еще одно достоинство спектакля - его ансамблевость, когда партнера чувствуют не кожей, но сливаются в один организм с одним вздохом, одним выдохом, одним замершим дыханием.
P.S. В словах Калигулы о луне, в его жажде недостижимого чудился образ тетрарха иудейского, завороженного и одержимого сверкающей луной («Саломея» Р.Виктюка и Д.Жойдик, фактурно схожий с А.Леушиным). Интертекстуальные связи спектакля - особая тема и утонченное удовольствие для гурманов :)