Барсумская рулетка. Рюноскэ Акутагава «Из записок Ясукити», «Зубчатые колёса» и «Жизнь идиота»
«Если снять с людей кожу, у каждого под кожей
окажется то же самое».
Говорили, что Акутагава показывает читателю мир скатывающегося в безумие человека. Говорили, что он описывает свои галлюцинации, нервные срывы и детские страхи. Говорили, что он пишет, как отчаявшийся, сломленный человек, решившийся на самоубийство. И что его вряд ли можно понять, невозможно почувствовать то, что чувствует он - для этого нужно быть таким же сыном сумасшедшей, «евнухом жизни».
«Записки Ясукити», которые называют сборником забавных историй про глупого «маленького человека» - тоскливее этих коротких зарисовок только «Счастливы вместе» Кар-вая. Ясукити смотрит вокруг и не видит в жизни ничего, кроме нелепого, как Кай, у которого никогда не было Герды. Но он ещё не заметил этой льдинки в глазу, так что жизнь его пока не похожа на ад бесконечного разочарования. Счастья нет, но равновесие существует.
«Зубчатые колёса», в которых Рюноскэ преследуют навязчивые образы: одна мысль, случайно пришедшая в голову, предмет, увиденный мельком, преломляется и отражается в тысяче окружающих его вещей - макинтоши, пожары, обрывки бумаги - и не даёт успокоиться. Как в бессонные ночи на пустой обшарпанной кухне, на боковушке плацкартного вагона, несущего туда, куда не очень нужно, в дребезжащем троллейбусе промозглым осенним утром - везде, где люди не живут, а пережидают, и где хоть раз оказывался каждый.
«Жизнь идиота», в которой Акутагава испытывает мучительную неловкость, неодолимую скуку и бесконечную меланхолию - здесь счастья тоже нет, но теперь и равновесие нарушено. У него появилась уже лютая неприязнь, презрение даже, к современникам, но он так и не становится циником, его презрение ранит прежде всего его самого. Он видит и в жизни, и в искусстве только враньё; даже большие мастера, даже гении не могут сказать в своих книгах правды - но это его не обижает, он чувствует, что по-другому ничего не делается. В «Жизни идиота» он задаёт очень много вопросов. Но ответов нет. И он слишком рассудочен, чтобы этого не понимать. Иногда он начинает улыбаться - такой горькой улыбкой человека, который давно всё про себя и про жизнь понял и больше его ничего не держит.
Не обязательно жить с вечной подругой-тоской, чтобы понять то, о чём говорит Акутагава. Потому что даже тем, кого не найдут утром за письменным столом со смертельной дозой снотворного в крови, бывает плохо. Так что его строчки отзываются.
А светлого финального аккорда в отзыве не будет.
«Стоя на пожарище, он не мог удержаться от этой горькой мысли».