"Ромео и Джульетта" как агитпроп.
Возвращаюсь к одной из своих любимых тем - " забытые смыслы старинных литературных произведений". На примере бессмертного творения "Вильяма нашего Шекспира". Что видим в "Ромео и Джульетте" мы, люди XX-XXI века? Правильно, каноничнейшую love story. Star-crossed lovers и всё вот это вот... А что же видела в ней целевая аудитория драматурга - англичане конца XVI века? Оооо, тут всё намного интереснее.
Во-первых, понятия "любовь" и "семья" для человека Средневековья (и начала Нового Времени) были абсолютно не синонимичны. Они относились к параллельным (и практически не пересекающимся) областям бытия. "Любовь" рыцарских романов означала, в основном, платоническое чувство. Благородный Рыцарь, влюбленный в Прекрасную Даму, мог "служить" ей, годами не подняв на неё взгляд (и уж точно - ни разу её не коснувшись). Отсюда вполне терпимое во многих случаях отношение тогдашних мужей к наличию у их жён Благородного Рыцаря. Если они могли принять меры против превращения этого платонического Служения в реальную связь (попросту - были достаточно сильны и могущественны для того, чтобы убить нахала, если тот попытается "перейти к делу") - да пусть себе воздыхает. Возбужденная этим Служением супруга только горячее в постели будет.
А семья и брак были для прагматичных (а по-другому не бывает - постоянная жизнь "в одном природном катаклизме от голодной смерти" или "в одном ударе меча от смерти в бою", характерная для доиндустриала, оставляла мало места для идеализма) людей Средневековья чем-то вроде обычной бизнес-транзакции. Союзом не столько между мужем и женой, сколько между их Семьями. Союзом, исходившим из множества социоэкономических причин, и никакой романтики. "Жениться по любви" не мог ни только "ни один король" но и ни один лично свободный человек.
То есть (естественная для нас) предпосылка "любовь побеждает всё" была для аудитории Барда, по большому счёту, чуждА. А что они там видели? Историю юных наследников Семей, изменивших своим Семьям во имя какой-то (вообще не относящейся к делу) "любви" Тут надо просто помнить, что означало для тогдашнего англичанина понятие "Семья". А означало оно, в период феодальной раздробленности и отсутствия внятного (то есть способного защитить налогоплательщиков от беспредела более сильного соседа) государства примерно ВСЁ. Семья была единственной опорой и защитой её членов. Стать извергнутым семьёй (то есть извергом) -- самое страшное наказание.
Причем сохранилась эта особенность англосаксонской ментальности аж до викторианских (как минимум времен), до XIX века (кто сомневается - курите бессмертный роман "Гордость и Предубеждение", главгерой которого не может жениться на любимой девушке, пока не приведет её семью, путём трат немалых, к статусу "хорошей"; без этого брак немыслим). И герои Шекспира изменяют своему долгу, ломают одну из главных СКРЕП средневекового человека. В сущности, поступок Ромео с точки зрения современника Шекспира не слишком отличается от поступка Андрия с нашей. Предательство! Измена Долгу!
Вернее, это было бы так, если бы не последняя сцена великой пьесы. Герцог, правитель города, провозглашает всё это мироустройство греховным, а убитые горем (и пристыженные словами Властителя) Семьи мирятся "навечно, пока Верона носит это имя". То есть потрясенные зрители расходятся после представления, повторяя друг другу "гражданство важнее принадлежности к Семье". В новом, правильном мире неважно, Монтекки ты или Капулетти - важна верность Родному Государству.
Для Англии последних лет XVI века (когда на троне сидела последняя представительница Тюдоров, пришедших к власти в результате кровавой свары Семей; и наследника, будучи Королевой-Девственницей, она произвести не могла), содрогавшейся от мысли "Что будет после смерти Елизаветы, Первой правящей королевы этого имени?", всё это было совершенно очевидной политической агитацией. Набравшее сил и наточившее зубки позднесредневековое государство на деле, а не на словах, претендовало на роль Единственного Защитника Всех Подданных. Неважно, к сторонникам какого графа принадлежит человек. Важно, что он - англичанин. И должен быть верен Матушке-Англии, которая в обмен защитит его от "супостата унешнего и унутреннего"
Так что получается, что "Ромео и Джульетта" - не столько история любви, сколько талантливая политическая агитация за государственное единcтво и против феодальной раздробленности. Завёрнутая, как и подобает качественной агитке, в обёртку крутого блокбастера. Секс, кровь и интриги - "всё, как мы любим".
Во-первых, понятия "любовь" и "семья" для человека Средневековья (и начала Нового Времени) были абсолютно не синонимичны. Они относились к параллельным (и практически не пересекающимся) областям бытия. "Любовь" рыцарских романов означала, в основном, платоническое чувство. Благородный Рыцарь, влюбленный в Прекрасную Даму, мог "служить" ей, годами не подняв на неё взгляд (и уж точно - ни разу её не коснувшись). Отсюда вполне терпимое во многих случаях отношение тогдашних мужей к наличию у их жён Благородного Рыцаря. Если они могли принять меры против превращения этого платонического Служения в реальную связь (попросту - были достаточно сильны и могущественны для того, чтобы убить нахала, если тот попытается "перейти к делу") - да пусть себе воздыхает. Возбужденная этим Служением супруга только горячее в постели будет.
А семья и брак были для прагматичных (а по-другому не бывает - постоянная жизнь "в одном природном катаклизме от голодной смерти" или "в одном ударе меча от смерти в бою", характерная для доиндустриала, оставляла мало места для идеализма) людей Средневековья чем-то вроде обычной бизнес-транзакции. Союзом не столько между мужем и женой, сколько между их Семьями. Союзом, исходившим из множества социоэкономических причин, и никакой романтики. "Жениться по любви" не мог ни только "ни один король" но и ни один лично свободный человек.
То есть (естественная для нас) предпосылка "любовь побеждает всё" была для аудитории Барда, по большому счёту, чуждА. А что они там видели? Историю юных наследников Семей, изменивших своим Семьям во имя какой-то (вообще не относящейся к делу) "любви" Тут надо просто помнить, что означало для тогдашнего англичанина понятие "Семья". А означало оно, в период феодальной раздробленности и отсутствия внятного (то есть способного защитить налогоплательщиков от беспредела более сильного соседа) государства примерно ВСЁ. Семья была единственной опорой и защитой её членов. Стать извергнутым семьёй (то есть извергом) -- самое страшное наказание.
Причем сохранилась эта особенность англосаксонской ментальности аж до викторианских (как минимум времен), до XIX века (кто сомневается - курите бессмертный роман "Гордость и Предубеждение", главгерой которого не может жениться на любимой девушке, пока не приведет её семью, путём трат немалых, к статусу "хорошей"; без этого брак немыслим). И герои Шекспира изменяют своему долгу, ломают одну из главных СКРЕП средневекового человека. В сущности, поступок Ромео с точки зрения современника Шекспира не слишком отличается от поступка Андрия с нашей. Предательство! Измена Долгу!
Вернее, это было бы так, если бы не последняя сцена великой пьесы. Герцог, правитель города, провозглашает всё это мироустройство греховным, а убитые горем (и пристыженные словами Властителя) Семьи мирятся "навечно, пока Верона носит это имя". То есть потрясенные зрители расходятся после представления, повторяя друг другу "гражданство важнее принадлежности к Семье". В новом, правильном мире неважно, Монтекки ты или Капулетти - важна верность Родному Государству.
Для Англии последних лет XVI века (когда на троне сидела последняя представительница Тюдоров, пришедших к власти в результате кровавой свары Семей; и наследника, будучи Королевой-Девственницей, она произвести не могла), содрогавшейся от мысли "Что будет после смерти Елизаветы, Первой правящей королевы этого имени?", всё это было совершенно очевидной политической агитацией. Набравшее сил и наточившее зубки позднесредневековое государство на деле, а не на словах, претендовало на роль Единственного Защитника Всех Подданных. Неважно, к сторонникам какого графа принадлежит человек. Важно, что он - англичанин. И должен быть верен Матушке-Англии, которая в обмен защитит его от "супостата унешнего и унутреннего"
Так что получается, что "Ромео и Джульетта" - не столько история любви, сколько талантливая политическая агитация за государственное единcтво и против феодальной раздробленности. Завёрнутая, как и подобает качественной агитке, в обёртку крутого блокбастера. Секс, кровь и интриги - "всё, как мы любим".