ВОТ И ЛЕТО ПРОШЛО...
Будто и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Наверное, очень многие вспоминают это из Арсения Тарковского - всякий раз, когда кончается лето.
Такие уж стихи.
Мало кому из поэтов удаётся сочинить то, что так естественно сопровождает саму жизнь.
А есть те, кто помнит старую бойкую песенку Софии Ротару.
Говорят, когда эта песенка появилась, ценители высокой поэзии страшно возмущались.
Как так: строки, исполненные сладкой горечи и философской глубины - и какое-то тра-ля-ля?
Тра-ля-ля - не для Тарковского!
Ведь эти стихи читал герой фильма "Сталкер", снятого знаменитым сыном поэта:
У Тарковских всё всегда было всерьёз:
Серьёзного и утончённого Арсения Тарковского называли последним поэтом Серебряного века:
Наверное, потому, что есть у него стихи, скажем, об Анжело Секки или Румпельштильцхене - а уже в середине ХХ века некогда и особо некому было знать такое.
И сам Тарковский выглядел романтично и загадочно, как полагалось когда-то в Серебряном веке:
Но для Серебряного века он основательно опоздал родиться: в год революции - в 1917-м - ему было всего 10.
Правда, детство он провёл "в вате" и благополучии - в интеллигентной дворянской семье:
Мать его была поклонницей системы воспитания Фребеля, создателя киндергартенов - детских садов:
По этой системе мальчик до 5 лет должен был носить платьица и не подвергаться телесным наказаниям
Во и Арсений Тарковский тоже в платьице:
Если второе положение (не бить!) разумно, то первое устарело уже во времена детства Аси Тарковского.
Да, именно так звали Арсения дома.
Домашнее имя Ася или Асик он позже сократил до элегантного Ас, но Сеней не звался никогда.
Когда дядя-офицер приехал погостить, то дал подержать свою саблю старшему брату Аси Вале (Валерию), а эфирному созданию в кружевной юбке и чепце - не дал:
Асик сам терпеть не мог платьица, и дядя подбил малыша порвать и испортить девчачьи наряды, чтобы потребовать штаны.
Так и сделали.
И в отсутствии мужественности Тарковского больше никто не упрекал. Никогда.
Смутные революционные годы, разумеется, принесли всяческие трудности.
Арсений и Валерий Тарковские постарше, но ещё с любимыми игрушками:
И начались легендарные приключения братьев, которые подтвердить сложно - но сами по себе они хороши.
Например, история о том, как братья Тарковские в 1919 году бросили бомбу в Марусю Никифорову, знаменитую анархистку, атаманшу-махновку, создательницу Чёрной гвардии (была и такая гвардия!)
Это Маруся на тюремном фото (её ещё до революции приговорили к пожизненному заключению за теракты и ограбления банков):
Мальчишек схватили, но Маруся распорядилась их отпустить.
Марусю вскоре белые расстреляли в Севастополе, а Валерий Тарковский погиб в бою против атамана Григорьева.
Всё это в том же 1919 году.
"Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней".
Так писал сотоварищ Тарковского по газете "Гудок" Михаил Булгаков:
Сотоварищ - потому что писавший стихи всегда, "с горшка", Арсений Тарковский тоже, как и Бугаков, в конце концов оказался в Москве.
Иначе и быть не могло.
Все ехали тогда в Москву!
Новую русскую литературу особенно щедро насыщал своей жаркой кровью Юго-запад.
Олеша, Катаев, Ильф и Петров (это одесситы), киевлянин Булгаков писали смешные вещи для железнодорожной газеты "Гудок"
Весёлая компания "Гудка":
Южане и соперничали, и поддерживали друг друга.
Потому неудивительно, что работал в «Гудке» и эстет-стиховед Георгий Шенгели, писавший фельетоны под непоэтическим псевдонимом сержант Снайперенко:
Неудивительно, что Шенгели - уроженец Темрюка- рекомендовал в "Гудок" на то же амплуа эстета Арсения Тарковского, уроженца Елисаветграда:
Тарковский начал сочинять басни и фельетоны в стихах под столь же непоэтическим псевдонимом Тарас Подкова.
Чем не тра-ля-ля.
Что сказать о славном уездном городе Елисаветграде бывш. Херсонской губернии?
Это некогда советский Кировоград, а ныне Кропивницкий:
Провинциальный Елисаветград, в котором вырос Тарковский:
Город недавно переименовали в честь украинского актёра и драматурга Марка Кропивницкого (он сочинил драму "Пока солнце взойдёт - роса очи выест" - кто такую видел?)
Перспективная же улица и сейчас так называется:
Так что Тарковский явился не только из самой серёдки Украины, но и из вполне украинской среды.
Ведь его отец воспитывался в семье корифея украинского театра Ивана Карпенко-Карого:
Спустя годы Тарковский стал одним из самых лучших и успешных переводчиков страны.
В основном с восточных языков.
Даже стихи Сталина ему как-то доверили перевести (заказ, впрочем, сорвался).
С украинского не переводил.
Из украинских авторов горячо любил лишь бродячего философа XVIII века Григория Сковороду:
Но язык Сковороды таков, что и не требует перевода на русский.
Да, Тарковский многие годы был то, что называется "литературный работник".
Переводил и переводил.
Собственные стихи писались, но ждали своего времени:
Дебют поэта - первый сборник.
Стихи поразительные, оформление книжки дубовое:
Выход первой книжки поэта Арсения Тарковского совпал с успехом его сына Андрея.
Тот получил Золотого льва Венецианского кинофестиваля за "Иваново детство":
Это 1962 год.
Но прежде ведь ещё была война!
Арсений Тарковский до того жил потаённой жизнью поэта и подённым трудом переводчика - скудно, счастливо, трудно, разнообразно.
Беспечный и неверный муж:
Красавец и интеллектуал, последняя любовь Марины Цветаевой:
Не слишком внимательный, но обожаемый отец:
И вот этот человек пошёл на фронт.
Добровольно.
Просился на фронт из эвакуации 11 раз - и наконец добился своего: стал военным корреспондентом газеты с лихим названием "Боевая тревога":
Где не только давал заметки о боевых действиях, но и веселил солдат смешными стихами и частушками, вспомнив юность в "Гудке":
В это время он и сочинил - или довёл до ума не слишком складные стихи поэта-самоучки, тут разное говорят - знаменитейшую Гвардейскую застольную:
Выпьем за Родину,
Выпьем за Сталина -
Выпьем и снова нальём!
У меня есть песенник 1948 года, и там авторы - М.Косенко и А.Тарковский.
Правда, у Тарковского изначально было не про Сталина, а "за Родину нашу любимую, выпьем и снова нальём".
Но факт есть факт.
Было такое в его жизни тра-ля-ля.
Война для капитана Тарковского, кавалера ордена Красной Звезды (в те годы знак серьёзных боевых заслуг) закончилась в 1944 в Белоруссии.
Тут он с Твардовским:
До Берлина не дошёл.
Разрывная пуля.
Газовая гангрена.
Шесть операций, ампутация ноги.
В 1946 году должен был наконец выйти первый сборник его собственных стихов.
Не тех, где шутки и тра-ля-ля.
Но тут началась борьба с Зощенко и Ахматовой, и рафинированным Тарковским решили гусей не дразнить.
Пришлось снова ждать.
До самого1962 года:
Он ждал терпеливо - потому-то "листьев не обожгло, веток не обломало".
Стихи же всегда были с ним:
И в мире его сына Андрея стихи эти были всегда.
Камертон самого невыразимого и сокровенного:
Как-то многие думают теперь, что люди тех лет были лишь двух сортов: одни молотили в барабан и славили власть, другие скрипели зубами и втихушку власть проклинали.
И всё, больше ничего в головах не было.
А на самом деле каждая судьба была причудлива, как роман.
И было то, что и всегда - таинственная жизнь человеческой души:
Вот ещё его стихи о том, что лето прошло.
О Елисаветграде, какого больше нет.
О детстве и о любимом брате:
О длинной жизни, в которой больше всего помнится начало:
Мы оба (в летних шляпах на резинке,
В сандалиях, в матросках с якорями)
Ещё не знаем, кто из нас в живых
Останется, кого из нас убьют.
О судьбах наших нет ещё и речи,
Нас дома ждёт парное молоко,
И бабочки садятся нам на плечи,
И ласточки летают высоко.