СОГРЕТЬСЯ
Меха вышли из моды в нашу гуманную эпоху внезапно.
Впервые за тысячи лет.
Как иначе в мороз мог согреться человек?
Русь всегда была знаменитым поставщиком мехов.
Нефть Средних веков!
Природные запасы пушнины были огромны, мировые цены высоки.
Древнейшие налоги - дань - тоже брались на Руси натурой. Мехами и мёдом. Твёрдая валюта незапамятных времён.
И позже Русь мехами славилась, так что иноземцы первым делом присматривались к "мягкой рухляди".
Самым приметливым был, пожалуй, австрийский посол Сигизмунд фон Герберштейн (1486-1566).
Это был человек редкой удачи и счастливой судьбы.
Жил (долго!) в опасную и буйную эпоху - однако миновали его и опалы, и чума, и клинок, и пуля.
Воевал, а остался жив и вдобавок приобрёл титул рыцаря.
Стал дипломатом, совершил - страшно сказать! - 69 посольских поездок по всей тогдашней бурлящей Европе от Испании до Нидерландов. Даже до Турции добрался - и никаких осложнений. Только почести.
Плюс баронский титул.
Хотя не всё императорские задания удавалось ему выполнить.
Например, на Руси ничего не вышло: Герберштейн (вернее, его шеф, тот самый "Карл V, римский император") сколачивал союз против турок и ради этого пытался уговорить Василия III сдать полякам Смоленск.
Тогда поляки согласились бы вместе с московитами султана воевать.
Смоленск полякам Герберштейн не выговорил, но московское государство, где провёл 9 месяцев, осмотрел и подробно описал в занятной книге с картинками ("Записки о Московии").
Благодаря ему и мы можем в подробностях, прямо таки воочию представить московский пушной рынок 20-х годов аж 16 века.
Конечно, первым делом гость из Вены поинтересовался знаменитыми русскими соболями.
Но на рынке таковых он не нашёл вовсе!
Этот важный товар давно был подлинной валютой. Потому европейских соболей очень рано практически выбили, а сибирские поступали в основном в государеву казну.
Другой благородный мех - горностай.
С неудовольстием заезжий гость наблюдал продажу некачественных горностаевых шкурок - зверьки были пойманы в линьке и выглядели облезло. "Мелкие шкурки белее крупных", - отметил Герберштейн.
Так и есть.
Зато была хороша и высоко ценилась в Москве чернобурка.
"Лисьи меха, преимущественно чёрные, из которых по большей части делаются шапки, бывают очень дороги, ибо десяток иногда продаётся за пятнадцать червонцев".
А вот чего было вдосталь и хватало на всех, так это белки.
Беличий мех различали даже по месту происхождения:
"Беличьи шкурки также привозятся из различных сран; те, которые побольше, из области Сибири, а самые лучшие - из Чувашии, недалеко от Казани.
Привозятся также из Перми, Вятки, Устюга и Вологды, связками по десять шкурок вместе".
Продажа мехов десятками была обычным делом.
Причём было принято, чтобы в десятку подбирались шкурки разного качества:
"В каждой связке две самые лучшие называются личными; три, несколько похуже - красные, четыре - подкрасные; последняя, называемая молочною, хуже всех.
Каждая из этих связок продаётся по одной или две деньги".
Столь тонко Герберштейн разобрался в особенностях русской меховой торговли, потому что освоил неплохо русский язык .
Он, сам немец, родом был с Балкан, из Крайны (ныне в Словении), и славянские языки с детства знал. На дипломатическом поприще ещё подучился.
Вообще он был полиглотом и свою ставшую популярной книгу о России (переиздавалась многократно) лично перевёл на немецкий и итальянский.
Дипломат к беличьим шкуркам приценивался не зря: это был модный экспортный товар.
В Европе в разгар т.н. малого ледникового периода меха стоили дорого и были писком моды даже в ныне знойных Испании и Италии. Что уж говорить о прохладной Германии!
Портреты 16 века показывают нам аристократов, закутанных от ушей до кончиков ногтей в глухие одежды; на плечи наброшена накидка или шубка, подбитая мехом.
Так что даже скромные русские белки шли на продажу за границу:
"Из них лучшие и отборные купцы вывозят в Германию и другие страны с большой для себя выгодой".
Разбирая разницу меховых мод, Герберштейн отмечает:
"Рысьи меха дёшевы (а ведь на итальянских портретах это весьма модная парадная вещь! - С.), а волчьи продаются дорого с тех пор, как в Германии и Московии они вошли в цену.
Кроме того, хребтовые волчьи меха стоят в гораздо меньшей цене, чем у нас".
Если немцы предпочитали волка, то русские - бобра:
"Бобровые меха у них в большой цене, и почти все делают опушку платья из бобра, потому что у него чёрный, притом натуральный цвет".
Раз нахваливается натуральньный чёрный мех, был, стало быть и крашеный.
В книге Герберштейна о России имеется и портрет в рост автора, осанистого дядьки.
Он в роскошной русской шубе, крытой узорной парчой, с богатым оплечным воротником.
Возможно, эта шуба царский подарок послу.
Любопытно, что в те годы в Европе носили усы и бороду, потому иноземец не так выделялся из русской толпы, как веком позже - когда был брит и в кучерявом парике.
А вот теперь малоприятное.
"Шкуры домашних кошек употреляются женщинами".
Бессердечные, как они могли!
Впрочем, могли прямо до самого ХХ века.
Лишь один русский пушной зверь ранее дотошному Герберштейну знаком не был.
Да, он самый!
"Есть одно животное, которое на их языке называется песцом; его мех употребляют в дороге, потому что он согревает тело больше других".
До сих пор согревает.