Граф Локателли, несостоявшийся камчадал. Часть 1.
Так вот, рассказываю наконец про графа Локателли, авантюриста, присоседившегося к истории Луи Делиль де ла Кройера и вошедшего в историю 2-й Камчатской экспедиции, да и самой академии Наук.
Граф Локателли, в отличие от графьев Калиостро и Сен-Жермена, действительно был граф: Il conte di Liteggio, Francesco Moisè Locatelli Lanzi. Родился в Бергамо в 1687 г. Восемнадцати лет от роду сбежал из дома, прихватив матушкины драгоценности; во Франции поступил в армию и воевал против испанцев. «Сердцем я наполовину француз», - говорил он позже. (А немцев, похоже, недолюбливал.) Навоевавшись, тусовался в Париже, влюбил в себя богатую вдову, наполучал от нее подарков и сбежал. В Данциге справил паспорт на имя купца Микеле Рокафорте и отправился в Россию. Зачем? Сам Локателли уверяет, что лишь затем, чтобы несколько лет перекантоваться на положении инкогнито там, где его не найдут. (Год шел 1733, правила Анна Иоанновна.) Он предполагал поступить в русскую армию, но в Петербурге узнал, что грядет война за польское наследство, против французов, а для Локателли это было бы сродни каннибализму. Была, впрочем, еще одна война - в Персии. Там корпус принца Гессен-Гомбургского сражался с крымскими татарами. Понятно? Персия, русское войско, немецкий принц, крымские татары. Татары шли на Багдад в подмогу османскому султану, но нарвались на принца. Только итальянского графа и не хватало. Локателли решил двинуть в Персию, к принцу.
Надо сказать, граф Локателли был умен, наблюдателен, предприимчив и обаятелен. В Петербурге, не теряя своего инкогнито, он обзавелся полезными знакомствами среди иностранцев и как губка, впитывал информацию. Самым полезным знакомцем оказался академик-астроном Иосиф Делиль, предоставивший графу и стол, и дом. Ему Локателли открыл свое имя, и Делиль растрогался. Я даже догадываюсь почему: несколькими годами ранее Делиль почти так же спрятал в России своего непутевого брата, Луи Делиль де ла Кройера, когда в Париже стала под угрозу честь семьи (подробности истории неизвестны). И вот теперь этот братец Луи (тоже астроном) как раз собирался в Сибирь и на Камчатку, в секретную экспедицию. А до секретов Локателли был великий охотник - и тоже запросился в экспедицию. Увы, состав экспедиции утверждался не менее как сенатом. Что же, нельзя до Камчатки, так хоть до Казани. А там экспедиция пойдет на восток, а Локателли - на юг.
Академики немцы Гмелин и Миллер поглядывали на итальянца очень косо. При том что Миллер отзывался об уме и образованности «Рокафорте» гораздо выше, нежели о качествах астронома де ла Кройера Но фальшивый «Рокафорте» ехал в каюте Делиль де ла Кройера и к ним в общество не навязывался. Зато от астронома Локателли записывал названия и «градусы» проезжаемых селений и мотал на ус секретнейшую информацию о Камчатке и первой экспедиции Беринга. Право, мне жаль, что не взяли итальянца в экспедицию. Острый глаз, пытливый ум и бойкое перо.
В Казань они приплыли в октябре, накануне ледостава, корабли на Астрахань уже не отправлялись. Локателли время не терял: познакомился с майором Ламотом (полицейской службы), потом явился к губернатору Мусину-Пушкину и попросил отправить с каким-нибудь караваном в Астрахань. А там и Персия недалеко. Губернатор любезно пообещал, но вслед за тем послал Ламота взять проходимца под стражу. «Его поймали, арестовали, велели паспорт показать». А паспорт на имя купца Рокафорте был только до Москвы - не до Казани, и тем паче не в Персию.
Это Локателли был уверен, что арестован по указке губернатора. А Миллер пишет, что донес майор Ламот. А русские полицейские протоколы утверждают иное: «…а в Казани его, Локателлия, объявил професор Делакроер». А может, за итальянцем наблюдали экспедиционные эсбешники. Кто-то же рылся в вещах Локателли (он списывает это на вороватость русских). А пожалуй - слишком бесцеремонным и вызывающе подозрительным был иноземец вдали от столиц.
Ну а дальше графу Локателли выпал год мытарств, за который он пополнил презрение к русским искренней ненавистью. Заметив в каком-нибудь русском проблеск ума, граф не мог это объяснить иначе как примесью татарской крови. Его отвезли в Москву, где чиновники ходили на него смотреть, как на экспонат кунсткамеры, затем в Петербург. Он то и дело писал жалобы на дурное содержание, подозревал, что отравлен. В Петербурге его поместили в сенатскую переднюю, а потом перевели в секретарскую комнату. Там он, дурея с тоски, царапал ключом стихи - на столе, на дверях, на стенах. Есть один образчик его поэзии:
Signori secretari,
Che il barbiero negate
Ed il medico non date,
Siete cervelli rari,
Voi dite barbier nò.
Ce ucciderti vò.
Ma il medico? Io’l sò
Perche sanarmi può
O ridicolo absurdo: in fede mio
Ignorate esser forza questa porta
Aperta o chiusa sia.
Синьоры секретари,
отказывающие мне в цирюльнике
и в докторе,
вы, редкостные умы,
говорите, что цирюльника не будет.
Да чтоб вы сдохли.
Ну, а что с врачом? Я знаю,
что он помог бы мне.
О, ирония судьбы: честное слово,
невежды распоряжаются тем,
открыть эту дверь или закрыть.
(Спасибо за перевод irinatag, сообщество translator.ru)
Рано ли, поздно, сенат рассмотрел дело. Вердикт сформулирован в донесении:
«По разсуждению сенатскому, подозрения за ним не признавается: ежели бы он, Локателлий, выехал для какого шпионства, то б он для корреспонденции жил в С.-Петербурге, или б поехал на Украйну и в Польшу, из чего видно, что он ехал в низовый корпус для принятия той службы в такое отдаленное место, где шпионства или переписок в европския государства чинить не можно и опасности б оттого не было. Того ради сенат вашему императорскому величеству всеподданнейше доносит, не соизволит ли ваше императорское величество указать оного Локателлия по желанию его определить в службу в низовый корпус или из России его выслать на кораблях, куда он ехать похочет, июля 28». На том же донесении начертана императрицына резолюция:
«Отпустить из России на кораблях и дать ему на дорогу сто рублев. Анна. Октября 15 дня 1734». (Но, поскольку октябрь для кораблей не сезон, «Франциск Андреев сын граф Локателлий» был отправлен в Европу посуху и обошлось это дороже.)
Граф Локателли, в отличие от графьев Калиостро и Сен-Жермена, действительно был граф: Il conte di Liteggio, Francesco Moisè Locatelli Lanzi. Родился в Бергамо в 1687 г. Восемнадцати лет от роду сбежал из дома, прихватив матушкины драгоценности; во Франции поступил в армию и воевал против испанцев. «Сердцем я наполовину француз», - говорил он позже. (А немцев, похоже, недолюбливал.) Навоевавшись, тусовался в Париже, влюбил в себя богатую вдову, наполучал от нее подарков и сбежал. В Данциге справил паспорт на имя купца Микеле Рокафорте и отправился в Россию. Зачем? Сам Локателли уверяет, что лишь затем, чтобы несколько лет перекантоваться на положении инкогнито там, где его не найдут. (Год шел 1733, правила Анна Иоанновна.) Он предполагал поступить в русскую армию, но в Петербурге узнал, что грядет война за польское наследство, против французов, а для Локателли это было бы сродни каннибализму. Была, впрочем, еще одна война - в Персии. Там корпус принца Гессен-Гомбургского сражался с крымскими татарами. Понятно? Персия, русское войско, немецкий принц, крымские татары. Татары шли на Багдад в подмогу османскому султану, но нарвались на принца. Только итальянского графа и не хватало. Локателли решил двинуть в Персию, к принцу.
Надо сказать, граф Локателли был умен, наблюдателен, предприимчив и обаятелен. В Петербурге, не теряя своего инкогнито, он обзавелся полезными знакомствами среди иностранцев и как губка, впитывал информацию. Самым полезным знакомцем оказался академик-астроном Иосиф Делиль, предоставивший графу и стол, и дом. Ему Локателли открыл свое имя, и Делиль растрогался. Я даже догадываюсь почему: несколькими годами ранее Делиль почти так же спрятал в России своего непутевого брата, Луи Делиль де ла Кройера, когда в Париже стала под угрозу честь семьи (подробности истории неизвестны). И вот теперь этот братец Луи (тоже астроном) как раз собирался в Сибирь и на Камчатку, в секретную экспедицию. А до секретов Локателли был великий охотник - и тоже запросился в экспедицию. Увы, состав экспедиции утверждался не менее как сенатом. Что же, нельзя до Камчатки, так хоть до Казани. А там экспедиция пойдет на восток, а Локателли - на юг.
Академики немцы Гмелин и Миллер поглядывали на итальянца очень косо. При том что Миллер отзывался об уме и образованности «Рокафорте» гораздо выше, нежели о качествах астронома де ла Кройера Но фальшивый «Рокафорте» ехал в каюте Делиль де ла Кройера и к ним в общество не навязывался. Зато от астронома Локателли записывал названия и «градусы» проезжаемых селений и мотал на ус секретнейшую информацию о Камчатке и первой экспедиции Беринга. Право, мне жаль, что не взяли итальянца в экспедицию. Острый глаз, пытливый ум и бойкое перо.
В Казань они приплыли в октябре, накануне ледостава, корабли на Астрахань уже не отправлялись. Локателли время не терял: познакомился с майором Ламотом (полицейской службы), потом явился к губернатору Мусину-Пушкину и попросил отправить с каким-нибудь караваном в Астрахань. А там и Персия недалеко. Губернатор любезно пообещал, но вслед за тем послал Ламота взять проходимца под стражу. «Его поймали, арестовали, велели паспорт показать». А паспорт на имя купца Рокафорте был только до Москвы - не до Казани, и тем паче не в Персию.
Это Локателли был уверен, что арестован по указке губернатора. А Миллер пишет, что донес майор Ламот. А русские полицейские протоколы утверждают иное: «…а в Казани его, Локателлия, объявил професор Делакроер». А может, за итальянцем наблюдали экспедиционные эсбешники. Кто-то же рылся в вещах Локателли (он списывает это на вороватость русских). А пожалуй - слишком бесцеремонным и вызывающе подозрительным был иноземец вдали от столиц.
Ну а дальше графу Локателли выпал год мытарств, за который он пополнил презрение к русским искренней ненавистью. Заметив в каком-нибудь русском проблеск ума, граф не мог это объяснить иначе как примесью татарской крови. Его отвезли в Москву, где чиновники ходили на него смотреть, как на экспонат кунсткамеры, затем в Петербург. Он то и дело писал жалобы на дурное содержание, подозревал, что отравлен. В Петербурге его поместили в сенатскую переднюю, а потом перевели в секретарскую комнату. Там он, дурея с тоски, царапал ключом стихи - на столе, на дверях, на стенах. Есть один образчик его поэзии:
Signori secretari,
Che il barbiero negate
Ed il medico non date,
Siete cervelli rari,
Voi dite barbier nò.
Ce ucciderti vò.
Ma il medico? Io’l sò
Perche sanarmi può
O ridicolo absurdo: in fede mio
Ignorate esser forza questa porta
Aperta o chiusa sia.
Синьоры секретари,
отказывающие мне в цирюльнике
и в докторе,
вы, редкостные умы,
говорите, что цирюльника не будет.
Да чтоб вы сдохли.
Ну, а что с врачом? Я знаю,
что он помог бы мне.
О, ирония судьбы: честное слово,
невежды распоряжаются тем,
открыть эту дверь или закрыть.
(Спасибо за перевод irinatag, сообщество translator.ru)
Рано ли, поздно, сенат рассмотрел дело. Вердикт сформулирован в донесении:
«По разсуждению сенатскому, подозрения за ним не признавается: ежели бы он, Локателлий, выехал для какого шпионства, то б он для корреспонденции жил в С.-Петербурге, или б поехал на Украйну и в Польшу, из чего видно, что он ехал в низовый корпус для принятия той службы в такое отдаленное место, где шпионства или переписок в европския государства чинить не можно и опасности б оттого не было. Того ради сенат вашему императорскому величеству всеподданнейше доносит, не соизволит ли ваше императорское величество указать оного Локателлия по желанию его определить в службу в низовый корпус или из России его выслать на кораблях, куда он ехать похочет, июля 28». На том же донесении начертана императрицына резолюция:
«Отпустить из России на кораблях и дать ему на дорогу сто рублев. Анна. Октября 15 дня 1734». (Но, поскольку октябрь для кораблей не сезон, «Франциск Андреев сын граф Локателлий» был отправлен в Европу посуху и обошлось это дороже.)