Граф Локателли, несостоявшийся камчадал. Часть 2.
А год спустя в Европе объявилась пасквильная книжка «Lettres moscovites» - «Московитские письма» (Московией называли Россию, а ее жителей - московитами.) В предисловии содержалась сказочка, что якобы письма найдены после кораблекрушения, автор неизвестен. Французским языком, пересыпанным латинскими цитатами из Вергилия и Овидия, описаны похождения незнакомца под псевдонимом Рокафорте в Московии, притом все и вся здесь показаны в самом неприглядном свете, за исключением разве императрицы Анны и братьев-астрономов Делилей. Первым эту книжку заметил в Лондоне руский посланник Антиох Кантемир - и встревожился: ведь России страсть как нужны были грамотные кадры из Европы, а кто же поедет после этой книги в страну дураков, лентяев, пьяниц и продажных чиновников? Кантемир развернул следствие с целью установить автора - искал и в Лондоне, и в Гааге, и в Париже; послал запрос и в Петербург, перечислив факты из книжки, поддающиеся проверке. Пытался остановить переиздание в Лондоне, но оказался бессилен перед английской демократией, позволявшей критиковать даже собственного короля. Но даже зная имя, самого пасквилянта изловить не удалось. Лишь через три года Кантемир написал в Петербург:
«За несколько месяцев появился здесь итальянец, именем Локателли, за которым я нарочно людей приставил, чтобы известиться, кто он таков и откуда, сумневаяся, что он самый автор книги под титулом “lettres moscovites”. Чрез них я напоследок уведомлен, что он был в России и что больше подозрительно, с великими похвалами о всех тамошних делах говорит, чтоб тем больше прикрыть изданные от себя письменные хулы. Человек он ростом не велик, лет около пятидесяти, ни сух, ни жирен, смугл собою, большой нос, черные глаза и черные широкие брови, и здесь продает разные медицинские секреты…» И далее, объяснив невозможность наказать писаку по закону, предлагает: «К наказанию его, Локателли, один способ остается, чтоб своевольным судом чрез тайно посланных гораздо побить, и буде ваше императорское величество тот способ апробовать изволит, то я оный в действо произведу, но нужно прежде всемилостивейше рассмотреть описанный от меня его портрет, сходен ли с тем человеком, который держан под арестом 1733 года...»
Ответ на предложение неизвестен. Но, собственно, месть Кантемир уже претворил в жизнь ранее, и более цивильным способом. Попросту: издал книгу Локателли по-немецки, сопроводив каждую фразу опровержительным комментарием, где автор поливался дерьмом. Немецкий язык затем и выбран, что лучше всего годится для ругательств.
Собственно, такие пасквили, вкупе с опровержительными контрпасквилями, служили в то время основным источником знаний о России. Приведу, пожалуй, кусок из книги Локателли (переводить пришлось самому), где он пишет о Камчатской экспедиции.
«Я помню, обещал Вам рассказать вам о Камчатке и об экспедиции: настало время сдержать обещание и поговорить на эту тему.
Теперь не вызывает сомнений, что северо-восток Азии очень отличается от того, как его ранее представляли. Мы полагали, что он заканчивается Ледовитым Мысом, или Swetenoes. [Мыс Святой Нос на Кольском полуострове, разделяющий Баренцево и Белое моря.] Оказалось однако, что за мысом продолжается большой континент, вытянутый с севера на юг более чем на двадцать градусов, и образующий своего рода полуостров. Полуостров соединяется с материком северной частью. Его западный берег отделен от Сибири заливом, а восточный омывается Японским морем; с юга маленький пролив отделяет от россыпи островов. Этим открытием мы обязаны народам, живущим на севере Сибири. Некоторые утверждают, что Камчатка открыта морским путем, вокруг мыса Swetenoes; другие утверждают, что посуху, я не берусь рассудить. Так или иначе, факт, что эта страна населена многими народами, а ныне в ней возникают многочисленные колонии московитов. Петр Великий послал морского офицера, датчанина, по имени капитан Беринг (Berrin). Этот последний предпринял путешествие по суше, пересек Сибирь, достиг тех мест, а затем вернулся. Не так просто точно выяснить, какие открытия сделал капитан. Во всяком случае, можно предположить, что вся дальнейшая затея с экспедицией основана на его рапортах. Этот же офицер ныне отправился второй поход по приказу императрицы, которая поручила ему руководство. Он ведет множество возов, в течение нескольких месяцев, в сопровождении многих людей, моряков и рабочих, нужных для постройки кораблей. Господа профессора надеются, что смогут присоединиться к осальному каравану в Тобольске, столице Сибири. Экспедиция преследует несколько различных целей. Первая - установление торговли с японцами; вторая - освоение рудников, многочисленных и богатых, в уже открытых землях; третья - попытка открытий в Америке, которая, возможно, не очень далека оттуда, ведь неизвестны еще северные края Калифорнии.
Есть даже утверждения, что капитан Беринг уже заметил в той стороне какую-то сушу. Надо признать, все эти проекты очень заманчивы, в случае успеха они сулят большые выгоды. Но я сильно опасаюсь, как бы русский Двор не обманулся в ожиданиях, и я очень жалею моего друга Астронома, так легко вовлеченного в эту затею. До сего момента дела делались так плохо, что судя по всему, это предприятие никогда не увенчается счастливым успехом. Большинство работников в экспедиции не имеют ни опыта, ни талантов, среди них не заметно ни организованности, ни дисциплины. И все же подобного рода проект, будь он хорошо исполнен, привлек бы внимание всей Европы, и озарил бы славой Властительницу, под чьей рукой которой он родился.
Любопытно бы знать, что подумают на этот счет господа голландцы, единственные в Европе торговцы с Японией. Их, наверное, встревожит такая новость, и напрасно: московиты не тот народ, кто может быстро наладить подобную торговлю. Но мне скажут, все может измениться, в том числе и облик Московии, и ее жители, ведь не могут они ничему не научиться, наступая на все те же грабли? Это все заблуждение. Изменения московитов можно дожидаться долго и, признаюсь, я считаю его вовсе невозможным».
Локателли как в воду глядел: его друг астроном Луи Делиль де ла Кройер не вернулся из экспедиции, он похоронен в Петропавловске-Камчатском. Спустя семь лет после опубликования книги.
А Локателли прожил еще долгую (1687-1770!) и полную приключений жизнь. Есть, собственно, биография, написанная его земляком и знакомцем, Джованни-Баттиста Галлициоли: Giovan[ni] Battista Gallizioli. Memorie per servire alla vita del conte Francesco Locatelli Lanzi. Сама книга недоступна в интернете (поскольку переиздана в 1982 г. и обрела хозяина), есть только ссылки на нее. Авантюрный граф опять же странствовал, часто под вымышленными именами. Организовывал частный шпионаж - следил в Константинополе за венгерским князем Ракоци; потом служил самому князю Ракоци и одновременно венецианской разведке, причем венецианцы подозревали, что он параллельно работает и на турок… (А я как-то встречал версию, что таинственный Сен-Жермен был из рода Ракоци и даже пользовался прозрачным псевдонимом - Цароки…) Старость Локателли, похоже, провел в родном Бергамо, в достатке. На обложке одной из книг Галлициоли издателем значится Франческо Локателли! Соответственно, и упомянутая биография вряд ли вполне объективна. Но наверняка интересна.
Вот такой граф нарисовался. Право, жа-аль, что не доехал до Камчатки. У нас нет ни одного памятника итальянцам.
«За несколько месяцев появился здесь итальянец, именем Локателли, за которым я нарочно людей приставил, чтобы известиться, кто он таков и откуда, сумневаяся, что он самый автор книги под титулом “lettres moscovites”. Чрез них я напоследок уведомлен, что он был в России и что больше подозрительно, с великими похвалами о всех тамошних делах говорит, чтоб тем больше прикрыть изданные от себя письменные хулы. Человек он ростом не велик, лет около пятидесяти, ни сух, ни жирен, смугл собою, большой нос, черные глаза и черные широкие брови, и здесь продает разные медицинские секреты…» И далее, объяснив невозможность наказать писаку по закону, предлагает: «К наказанию его, Локателли, один способ остается, чтоб своевольным судом чрез тайно посланных гораздо побить, и буде ваше императорское величество тот способ апробовать изволит, то я оный в действо произведу, но нужно прежде всемилостивейше рассмотреть описанный от меня его портрет, сходен ли с тем человеком, который держан под арестом 1733 года...»
Ответ на предложение неизвестен. Но, собственно, месть Кантемир уже претворил в жизнь ранее, и более цивильным способом. Попросту: издал книгу Локателли по-немецки, сопроводив каждую фразу опровержительным комментарием, где автор поливался дерьмом. Немецкий язык затем и выбран, что лучше всего годится для ругательств.
Собственно, такие пасквили, вкупе с опровержительными контрпасквилями, служили в то время основным источником знаний о России. Приведу, пожалуй, кусок из книги Локателли (переводить пришлось самому), где он пишет о Камчатской экспедиции.
«Я помню, обещал Вам рассказать вам о Камчатке и об экспедиции: настало время сдержать обещание и поговорить на эту тему.
Теперь не вызывает сомнений, что северо-восток Азии очень отличается от того, как его ранее представляли. Мы полагали, что он заканчивается Ледовитым Мысом, или Swetenoes. [Мыс Святой Нос на Кольском полуострове, разделяющий Баренцево и Белое моря.] Оказалось однако, что за мысом продолжается большой континент, вытянутый с севера на юг более чем на двадцать градусов, и образующий своего рода полуостров. Полуостров соединяется с материком северной частью. Его западный берег отделен от Сибири заливом, а восточный омывается Японским морем; с юга маленький пролив отделяет от россыпи островов. Этим открытием мы обязаны народам, живущим на севере Сибири. Некоторые утверждают, что Камчатка открыта морским путем, вокруг мыса Swetenoes; другие утверждают, что посуху, я не берусь рассудить. Так или иначе, факт, что эта страна населена многими народами, а ныне в ней возникают многочисленные колонии московитов. Петр Великий послал морского офицера, датчанина, по имени капитан Беринг (Berrin). Этот последний предпринял путешествие по суше, пересек Сибирь, достиг тех мест, а затем вернулся. Не так просто точно выяснить, какие открытия сделал капитан. Во всяком случае, можно предположить, что вся дальнейшая затея с экспедицией основана на его рапортах. Этот же офицер ныне отправился второй поход по приказу императрицы, которая поручила ему руководство. Он ведет множество возов, в течение нескольких месяцев, в сопровождении многих людей, моряков и рабочих, нужных для постройки кораблей. Господа профессора надеются, что смогут присоединиться к осальному каравану в Тобольске, столице Сибири. Экспедиция преследует несколько различных целей. Первая - установление торговли с японцами; вторая - освоение рудников, многочисленных и богатых, в уже открытых землях; третья - попытка открытий в Америке, которая, возможно, не очень далека оттуда, ведь неизвестны еще северные края Калифорнии.
Есть даже утверждения, что капитан Беринг уже заметил в той стороне какую-то сушу. Надо признать, все эти проекты очень заманчивы, в случае успеха они сулят большые выгоды. Но я сильно опасаюсь, как бы русский Двор не обманулся в ожиданиях, и я очень жалею моего друга Астронома, так легко вовлеченного в эту затею. До сего момента дела делались так плохо, что судя по всему, это предприятие никогда не увенчается счастливым успехом. Большинство работников в экспедиции не имеют ни опыта, ни талантов, среди них не заметно ни организованности, ни дисциплины. И все же подобного рода проект, будь он хорошо исполнен, привлек бы внимание всей Европы, и озарил бы славой Властительницу, под чьей рукой которой он родился.
Любопытно бы знать, что подумают на этот счет господа голландцы, единственные в Европе торговцы с Японией. Их, наверное, встревожит такая новость, и напрасно: московиты не тот народ, кто может быстро наладить подобную торговлю. Но мне скажут, все может измениться, в том числе и облик Московии, и ее жители, ведь не могут они ничему не научиться, наступая на все те же грабли? Это все заблуждение. Изменения московитов можно дожидаться долго и, признаюсь, я считаю его вовсе невозможным».
Локателли как в воду глядел: его друг астроном Луи Делиль де ла Кройер не вернулся из экспедиции, он похоронен в Петропавловске-Камчатском. Спустя семь лет после опубликования книги.
А Локателли прожил еще долгую (1687-1770!) и полную приключений жизнь. Есть, собственно, биография, написанная его земляком и знакомцем, Джованни-Баттиста Галлициоли: Giovan[ni] Battista Gallizioli. Memorie per servire alla vita del conte Francesco Locatelli Lanzi. Сама книга недоступна в интернете (поскольку переиздана в 1982 г. и обрела хозяина), есть только ссылки на нее. Авантюрный граф опять же странствовал, часто под вымышленными именами. Организовывал частный шпионаж - следил в Константинополе за венгерским князем Ракоци; потом служил самому князю Ракоци и одновременно венецианской разведке, причем венецианцы подозревали, что он параллельно работает и на турок… (А я как-то встречал версию, что таинственный Сен-Жермен был из рода Ракоци и даже пользовался прозрачным псевдонимом - Цароки…) Старость Локателли, похоже, провел в родном Бергамо, в достатке. На обложке одной из книг Галлициоли издателем значится Франческо Локателли! Соответственно, и упомянутая биография вряд ли вполне объективна. Но наверняка интересна.
Вот такой граф нарисовался. Право, жа-аль, что не доехал до Камчатки. У нас нет ни одного памятника итальянцам.