Семен Удалой - герой и легенда. Часть 2
(Часть первая)
История пленения Удалова известна из официального рапорта В. С. Завойко от 07.09.1854 (даты по юлианскому календарю). 18 августа в Авачинскую губу вошла англо-французская эскадра. «19 августа… В два часа показался из Тарьинской губы плашкоут под парусами, нагруженный кирпичом, имея на буксире шестерку. Он послан был в Тарью за два дня до появления неприятеля; плашкоут прямо держал на эскадру. Неприятель, дозволив ему приблизиться на одну милю, выслал семь гребных судов; заметив их, плашкоут стал держать на северо-запад и удаляться от эскадры. К несчастью, ветер стих, и гребные суда завладели плашкоутом» . Плашкоут - парусно-гребное судно, предназначенное для перевозки грузов, оно же названо портовым ботом или баркасом. Шестерка - шестивесельная шлюпка.
Добавляет подробностей мичман Фесун: «…На боту с кирпичом было 7 человек безоружных матрос, отправленных для работы, при унтер-офицере Усове. Неприятель только что заметил его, как тотчас послал 7 больших катеров для овладения им и еще 3 для конвоирования. Хотя жаль было людей, попавшихся в плен, но нельзя было удержаться от смеха перед картиной представившейся глазам нашим: семь катеров, держась в кильватер друг друга, вели на буксире бот; по бокам держалось по катеру, и наконец все шествие замыкалось вооруженным барказом; на корме каждой шлюпки развевался флаг; вся команда фрегатов высыпала на сетки, так что один из наших сослуживцев вполне справедливо заметил, что вся эта процессия походит на то, как мыши кота хоронили».
[Дальше!]
Сравнение неприятельского конвоя с лубочными мышами, хоронившими кота, мы уже встречали выше: В. С. Завойко вложил его в уста одного из пленных. Это явная авторская вольность: не могла одна и та же шутка родиться и на берегу, и на плашкоуте.
С неприятельской стороны у нас тоже есть свидетель - лейтенант Дж. Палмер с фрегата «Президент». «…Милях в пяти был замечен большой бот, шедший в гавань с другой стороны бухты. Коммандер Коннолли на катере, я на другом отправились захватить его, полагая, что это баркас с «Авроры». Настигли и выяснили, что это большой бот, полный кирпичей, с девятью мужчинами, одной женщиной и тремя детьми; убогая добыча для двух бравых офицеров! Я в жизни не видел, чтобы плен воспринимали столь хладнокровно и стоически» .
Зачем на захват безоружного суденышка были посланы несоразмерно большие силы? Дело в том, что ровно в это время на британском флагмане истекал кровью контр-адмирал Прайс, главнокомандующий соединенной эскадры, простреливший себе грудь из пистолета. Командиры кораблей решили занять подчиненных делом, отвлекая от прискорбного инцидента.
Английские судовые журналы сухо сообщают:
«2:10. Посланы два гребных судна догнать бот, идущий с другой стороны в город Петропавловский. 4 ч. Гребные суда возвратились, захватив бот с грузом кирпичей, на нем 9 мужчин, 1 женщина и 3 ребенка, которые посланы в распоряжение французского адмирала. 4:50. Оборвалась жизнь контр-адмирала Дэвида Прайса, главнокомандующего». (Фрегат «Президент»)
«2 ч. Посланы катера в помощь для захвата русского бота. 4 ч. Гребные суда возвратились с русским ботом». (Фрегат «Пик»)
На следующий день произошло сражение - бомбардировка англо-французскими кораблями батарей Петропавловского порта и десант на Красный Яр, не принесшие нападавшим решающего успеха. А еще день спустя, 21 числа: «В час пополудни от адмиральского французского фрегата отвалила шлюпка по направлению к Сигнальному мысу. Это была наша шестерка, взятая неприятелем вместе с плашкоутом; на ней пристали к берегу квартирмейстер Усов, жена его с двумя малолетними детьми и матрос Киселев. Поименованные люди рассказали, что они утром 19-го числа отправились из Тарьинской губы в Петропавловский порт на плашкоуте с 4 тысячами кирпича, имея на буксире шестерку. Усов взял с собою жену, которая пришла к нему из деревни Озерной с двумя малолетними детьми» .
Юлия Завойко, супруга губернатора, со слов камчадалки Усовой, дополняет: «Во время сражения их держали внизу; они говорили, что видели раненых на фрегате. 21-го августа адмирал сказал, что отошлет женщину одну с детьми, но та с отчаянием ухватилась за мужа и объявила, что она не оставит его. Адмирал не мог противостоять слезам и рыданиям женщины. Впрочем, Усов на вид невзрачный, черненький, худенький, хиленький, седенький старичок... Выпросив мужа, камчадалка выпросила и брата, на вид почти юношу» .
«Квартирмейстер Усов передал, … что французы приглашали пленных вступить к ним в службу, но они отказались; что офицеры, отпуская его, обещали остальным пленным освобождение, когда Петропавловский порт будет взят» . Порт взят так и не был, и восьмерых наших матросов, включая Семена Удалова, агрессоры увезли с собой.
До последнего времени имена пленных были нам не известны. (Хотя из очерка в очерк кочуют фамилии Зыбин и Ехлаков, - якобы они сообщили контр-адмиралу Завойко судьбу Удалова, - но подтверждения не находят.) Теперь же у нас есть именной перечень, извлеченный С. И. Вахриным из формулярных списков .
1) Бурнаев, Михайло Петров (1822) - матрос 2-й статьи, из крестьян Костромской губернии;
2) Косарев, Николай Степанов сын (1821) - матрос 1-й статьи, уроженец Костромской губернии;
3) Таскаев, Алексей Андреев сын (1819) - марсовый матрос, уроженец Архангельской губернии;
4) Удалов, Семен Кузьмин сын (полная запись приведена выше);
5) Аникин, Павел Петров сын (1826) - матрос 1-й статьи, из крестьян Пермской губернии;
6) Емандуков, Прокопий Никифоров (1832) - матрос 2-й статьи, из крестьян Вятской губернии;
7) Максимов, Арсений (без отчества) (1832) - матрос 2-й статьи, из крестьян Казанской губернии;
8) Щелканов, Егор Григорьев сын (1822) - матрос 1-й статьи, из крестьян Пермской губернии.
Каждая из этих записей заканчивается указанием: «В 1854 году на парусном плашкоуте взят в плен гребными судами англо-французской эскадры». Первые четверо - опытные моряки, совершившие полукругосветное плавание на транспорте «Двина» из Кронштадта на Камчатку. Четверо других начинали службу в сибирских линейных батальонах, лишь в этом году увидели море. Ни одного «польши» (т. е. поляка) среди этих пленных нет.
Можно заметить нестыковку численности захваченных на плашкоуте людей: у нас получается 10 мужчин, 1 женщина, 2 детей, а по английским свидетельствам - 9 мужчин, женщина и трое детей. Вывод один: камчадал Иван Киселев, «на вид почти юноша», был принят иноземцами за мальчишку, потому и отпущен. Мальчишеская стать не помешала Ивану участвовать в дальнейших сражениях против неприятеля.
Отвлекшись от судьбы пленных моряков, уделим несколько строк судьбе кирпичей. В вахтенном журнале брига «Облигадо» от 1 сентября (21 августа по юлианскому календарю) лейтенант Ванекут сделал запись: «С 4 до 8 ч. пополуночи. Очень хорошая погода. Умеренный ветер от норда. Утренняя приборка. Отправили баркас на русское судно за кирпичами». (Семейство Усовых отпустят тот же день, но позже.) Обратим внимание на личность вахтенного офицера - Эдуар Полидор Ванекут, лейтенант, произведенный в кавалеры Почетного Легиона за Петропавловское дело, известный нам под псевдонимом Эд. дю Айи . Кирпичи предназначались Петропавловску для складывания печей - а вот зачем они понадобились французам? Ответ нашелся в том же вахтенном журнале: кирпичом матросы по утрам натирали палубу, крышки ящиков и бронзовые детали, которым полагалось блестеть. (Соответствующий французский глагол briquer и происходит от слова «кирпич» - brique.)
Упомянутый Ванекут, он же дю Айи, имеет к истории Семена Удалова самое прямое отношение.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
История пленения Удалова известна из официального рапорта В. С. Завойко от 07.09.1854 (даты по юлианскому календарю). 18 августа в Авачинскую губу вошла англо-французская эскадра. «19 августа… В два часа показался из Тарьинской губы плашкоут под парусами, нагруженный кирпичом, имея на буксире шестерку. Он послан был в Тарью за два дня до появления неприятеля; плашкоут прямо держал на эскадру. Неприятель, дозволив ему приблизиться на одну милю, выслал семь гребных судов; заметив их, плашкоут стал держать на северо-запад и удаляться от эскадры. К несчастью, ветер стих, и гребные суда завладели плашкоутом» . Плашкоут - парусно-гребное судно, предназначенное для перевозки грузов, оно же названо портовым ботом или баркасом. Шестерка - шестивесельная шлюпка.
Добавляет подробностей мичман Фесун: «…На боту с кирпичом было 7 человек безоружных матрос, отправленных для работы, при унтер-офицере Усове. Неприятель только что заметил его, как тотчас послал 7 больших катеров для овладения им и еще 3 для конвоирования. Хотя жаль было людей, попавшихся в плен, но нельзя было удержаться от смеха перед картиной представившейся глазам нашим: семь катеров, держась в кильватер друг друга, вели на буксире бот; по бокам держалось по катеру, и наконец все шествие замыкалось вооруженным барказом; на корме каждой шлюпки развевался флаг; вся команда фрегатов высыпала на сетки, так что один из наших сослуживцев вполне справедливо заметил, что вся эта процессия походит на то, как мыши кота хоронили».
[Дальше!]
Сравнение неприятельского конвоя с лубочными мышами, хоронившими кота, мы уже встречали выше: В. С. Завойко вложил его в уста одного из пленных. Это явная авторская вольность: не могла одна и та же шутка родиться и на берегу, и на плашкоуте.
С неприятельской стороны у нас тоже есть свидетель - лейтенант Дж. Палмер с фрегата «Президент». «…Милях в пяти был замечен большой бот, шедший в гавань с другой стороны бухты. Коммандер Коннолли на катере, я на другом отправились захватить его, полагая, что это баркас с «Авроры». Настигли и выяснили, что это большой бот, полный кирпичей, с девятью мужчинами, одной женщиной и тремя детьми; убогая добыча для двух бравых офицеров! Я в жизни не видел, чтобы плен воспринимали столь хладнокровно и стоически» .
Зачем на захват безоружного суденышка были посланы несоразмерно большие силы? Дело в том, что ровно в это время на британском флагмане истекал кровью контр-адмирал Прайс, главнокомандующий соединенной эскадры, простреливший себе грудь из пистолета. Командиры кораблей решили занять подчиненных делом, отвлекая от прискорбного инцидента.
Английские судовые журналы сухо сообщают:
«2:10. Посланы два гребных судна догнать бот, идущий с другой стороны в город Петропавловский. 4 ч. Гребные суда возвратились, захватив бот с грузом кирпичей, на нем 9 мужчин, 1 женщина и 3 ребенка, которые посланы в распоряжение французского адмирала. 4:50. Оборвалась жизнь контр-адмирала Дэвида Прайса, главнокомандующего». (Фрегат «Президент»)
«2 ч. Посланы катера в помощь для захвата русского бота. 4 ч. Гребные суда возвратились с русским ботом». (Фрегат «Пик»)
На следующий день произошло сражение - бомбардировка англо-французскими кораблями батарей Петропавловского порта и десант на Красный Яр, не принесшие нападавшим решающего успеха. А еще день спустя, 21 числа: «В час пополудни от адмиральского французского фрегата отвалила шлюпка по направлению к Сигнальному мысу. Это была наша шестерка, взятая неприятелем вместе с плашкоутом; на ней пристали к берегу квартирмейстер Усов, жена его с двумя малолетними детьми и матрос Киселев. Поименованные люди рассказали, что они утром 19-го числа отправились из Тарьинской губы в Петропавловский порт на плашкоуте с 4 тысячами кирпича, имея на буксире шестерку. Усов взял с собою жену, которая пришла к нему из деревни Озерной с двумя малолетними детьми» .
Юлия Завойко, супруга губернатора, со слов камчадалки Усовой, дополняет: «Во время сражения их держали внизу; они говорили, что видели раненых на фрегате. 21-го августа адмирал сказал, что отошлет женщину одну с детьми, но та с отчаянием ухватилась за мужа и объявила, что она не оставит его. Адмирал не мог противостоять слезам и рыданиям женщины. Впрочем, Усов на вид невзрачный, черненький, худенький, хиленький, седенький старичок... Выпросив мужа, камчадалка выпросила и брата, на вид почти юношу» .
«Квартирмейстер Усов передал, … что французы приглашали пленных вступить к ним в службу, но они отказались; что офицеры, отпуская его, обещали остальным пленным освобождение, когда Петропавловский порт будет взят» . Порт взят так и не был, и восьмерых наших матросов, включая Семена Удалова, агрессоры увезли с собой.
До последнего времени имена пленных были нам не известны. (Хотя из очерка в очерк кочуют фамилии Зыбин и Ехлаков, - якобы они сообщили контр-адмиралу Завойко судьбу Удалова, - но подтверждения не находят.) Теперь же у нас есть именной перечень, извлеченный С. И. Вахриным из формулярных списков .
1) Бурнаев, Михайло Петров (1822) - матрос 2-й статьи, из крестьян Костромской губернии;
2) Косарев, Николай Степанов сын (1821) - матрос 1-й статьи, уроженец Костромской губернии;
3) Таскаев, Алексей Андреев сын (1819) - марсовый матрос, уроженец Архангельской губернии;
4) Удалов, Семен Кузьмин сын (полная запись приведена выше);
5) Аникин, Павел Петров сын (1826) - матрос 1-й статьи, из крестьян Пермской губернии;
6) Емандуков, Прокопий Никифоров (1832) - матрос 2-й статьи, из крестьян Вятской губернии;
7) Максимов, Арсений (без отчества) (1832) - матрос 2-й статьи, из крестьян Казанской губернии;
8) Щелканов, Егор Григорьев сын (1822) - матрос 1-й статьи, из крестьян Пермской губернии.
Каждая из этих записей заканчивается указанием: «В 1854 году на парусном плашкоуте взят в плен гребными судами англо-французской эскадры». Первые четверо - опытные моряки, совершившие полукругосветное плавание на транспорте «Двина» из Кронштадта на Камчатку. Четверо других начинали службу в сибирских линейных батальонах, лишь в этом году увидели море. Ни одного «польши» (т. е. поляка) среди этих пленных нет.
Можно заметить нестыковку численности захваченных на плашкоуте людей: у нас получается 10 мужчин, 1 женщина, 2 детей, а по английским свидетельствам - 9 мужчин, женщина и трое детей. Вывод один: камчадал Иван Киселев, «на вид почти юноша», был принят иноземцами за мальчишку, потому и отпущен. Мальчишеская стать не помешала Ивану участвовать в дальнейших сражениях против неприятеля.
Отвлекшись от судьбы пленных моряков, уделим несколько строк судьбе кирпичей. В вахтенном журнале брига «Облигадо» от 1 сентября (21 августа по юлианскому календарю) лейтенант Ванекут сделал запись: «С 4 до 8 ч. пополуночи. Очень хорошая погода. Умеренный ветер от норда. Утренняя приборка. Отправили баркас на русское судно за кирпичами». (Семейство Усовых отпустят тот же день, но позже.) Обратим внимание на личность вахтенного офицера - Эдуар Полидор Ванекут, лейтенант, произведенный в кавалеры Почетного Легиона за Петропавловское дело, известный нам под псевдонимом Эд. дю Айи . Кирпичи предназначались Петропавловску для складывания печей - а вот зачем они понадобились французам? Ответ нашелся в том же вахтенном журнале: кирпичом матросы по утрам натирали палубу, крышки ящиков и бронзовые детали, которым полагалось блестеть. (Соответствующий французский глагол briquer и происходит от слова «кирпич» - brique.)
Упомянутый Ванекут, он же дю Айи, имеет к истории Семена Удалова самое прямое отношение.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ