Л. В. Илляшевич. Русский флот на Восточном поморье в 1849 - 1856 годах. Часть 8 (окончание)
(Начало было здесь.)
В де-Кастри, как мы говорили уже выше, адмирал прибыл 1 мая и тотчас же начал свозить на берег больных, кантонистов, штурманских учеников и пассажиров. (*Об отправлении пассажиров в Кизи или Мариинский пост адмирал В. С. Завойко писал в своем донесении: «Некоторым семействам оказано вспомоществование оленями и проводниками тунгусами, но большая часть должна была дойти пешком до озера Кизи и перенести имущество своими средствами. Штурманских учеников и кантонистов сопровождали нижние чины к ним назначенные, кроме того отпущены были семейные нижние чины для сопровождения семейств их до озера, с тем, чтобы оттуда немедленно возвратиться на эскадру, что ими и было выполнено еще до прихода неприятельской эскадры. Больным оказана была возможная помощь. Как ни труден был переход этот на расстоянии 25 верст по глубокому рыхлому снегу, в особенности для перевозки имущества, но более означенных нельзя 6ыло оказать никаких пособий».). В течение четырех дней с 1 по 4-ое мая свезены также почта и казначейство морского и гражданского ведомств, которые отправлены в Кизи. Во все это время наносный лед много стеснял эскадру, препятствуя сообщению с берегом. Только 7 мая залив совершенно очистился от льда и в этот день, с рассветом, гребные суда со всей эскадры занимались промером, необходимым для составления карты залива и для определения мест судам по боевой диспозиции. В то же время в Николаевский пост на Амуре послан был нарочный к контр-адмиралу Невельскому, с просьбою прибыть в де-Кастри для личных объяснений. Адмирал Невельской прибыл 13 числа, когда блокировавший де-Кастри неприятель уже скрылся.
Неприятель показался в де-Кастри 8 мая. Его ждали. 7 числа по эскадре отдан был приказ, чтобы, в случае нападения, корвет «Оливуца», фрегат «Аврора» и транспорт «Двина» выпускали цепи и становились на назначенные места, которые были выбраны около отмелей, чтобы неприятель не мог обойти их. Транспортам «Иртыш» и «Байкал» велено стать сколь возможно ближе к берегу [и] принять бой, если неприятель нападет на гребных судах, в случае же нападения на них парохода и гребных судов, во избежание бесполезной траты людей, суда зажечь, а команду с оружием свезти на берег. 8 мая в 7 часов утра, по прочищении тумана, увидели идущие в де-Кастри три неприятельских судна: 52-х пушечный фрегат Sybille, винтовой корвет Hornet и бриг большего размера. Все три судна были под английскими флагами. Согласно приказа, «Аврора», «Оливуца» и «Двина», по сигналу приготовиться к бою, выпустили цепи и, вступив под паруса, перешли на места, назначенные по диспозиции. На всех брам-стеньгах подняты кормовые флаги [и] приколочены к флагштокам гвоздями, для удобнейшего же действия артиллериею, с фрегата и корвета спущены на воду ростры. Ветер был тихий, попутный для неприятеля, который приближался однако весьма осторожно. Фрегат и бриг держались под парусами у мыса Клостер-Камп, винтовой же корвет делал промеры за островом Обсерваториею, передавая сигналы своей эскадре людьми, находящимися на салингах. Несколько раз казалось, что неприятельские суда спускаются на нашу эскадру, но вслед за этим неприятель приводил к ветру, а на эскадре В. С. Завойко все с напряженным вниманием следили за движением англичан. Около полудня к адмиралу приехал командир фрегата «Аврора», капитан 1-го ранга Изыльметьев и донес, что с салингов фрегата видны еще три судна. Адмирал поздравил команды с предстоящим боем, указал на нерешительность неприятеля нападать на нас и высказал уверенность, что храбрые петропавловцы постоят за себя с честью. В ответ на обращение адмирала со всей эскадры раздалось громкое ура, и затем по судам запели песни, звуки которых доносились до удивленных англичан. Выказавшийся в этом молодецкий дух Камчатской эскадры свидетельствует о той духовной связи, о том взаимном уважении и доверии, которое господствовало на судах Камчатской эскадры, между судовыми командами и адмиралом. Они знали и уважали друг друга. При таких условиях поражения немыслимы. Понятно, что команда на всех судах готова была лучше умереть, чем уступить неприятелю хотя бы маленькую двойку....
В 6 1/2 часов утра винтовой корвет Hornet вышел из-за острова и пустил ядро в корвет «Оливуца». На этот не долетевший снаряд английскому корвету отвечено было двумя выстрелами, но корвет задним ходом опять скрылся за остров. Его провожали громким ура. Через несколько времени тот же маневр повторился с буквальною точностью, и затем английская эскадра отошла на такое расстояние, что В. С. Завойко приказал пробить отбой.
На следующий день неприятельская эскадра видна была только с фрегатского салинга. Желая принять всевозможные меры к обороне, адмирал созвал на корвет военный совет. Капитан 1 ранга Изыльметьев и капитан-лейтенанты Назимов, Чихачев и Гаврилов собрались на «Оливуцу» около 11 часов; на этом совете решено было:
1) на корвет поставить две бомбические пушки, снятые с Камчатских батарей и доставленные на транспорте «Двина»;
2) на фрегат поставить в погонные порта в обеих батареях 36 ф. пушки, тоже с Камчатских батарей;
3) для решения вопроса относительно устройства местных укреплений, в случае, ежели бы бдительная блокада не дозволила нам оставить залив, положено было приступить к тщательному осмотру местности, и
4) для разведывания о состоянии льда положено было отправить в лиман вельбот. (*Выписка из флагманского журнала.«Морск. Сборн.» 1861 г. № 2.) Тщательный осмотр местности убедил однако адмирала и капитанов, что укрепить залив де-Кастри с берега не представляется никакой возможности; пришлось сосредоточить все внимание на увеличении оборонительных средств судов эскадры. Таково было единодушное решение командиров, вторично собранных на военный совет в 7 1/2 часов вечера 10 мая. К тому же провизии оказывалось недостаточно. Масло, водка, солонина и крупа были на исходе, сухарей оставалось только на месяц, судя же по тому с какими трудностями камчатские семейства переходили на Мариинский пост, нельзя было ожидать снабжения провизией с этой стороны. А потому, отвергнув устройство береговых укреплений и поставив несколько камчатских орудий на «Аврору» и «Оливуцу», адмирал решился при первой возможности следовать к мысу Лазарева в полной уверенности, что и в открытом море петропавловцы сумеют отразить неприятеля не хуже, чем в Камчатке. Обстоятельства поблагоприятствовали адмиралу. Скоро неприятель скрылся из виду на S и потому 11 мая адмирал выслал вельбот с мичманом Овсянкиным для наблюдения за льдом, эскадре же было приказано быть готовой вступить под паруса. Мичман Овсянкин вернулся 14 мая и донес, что мыс Лазарева очистился от льда 13 числа и что суда наши могут безопасно пройти и стать у мыса. Правда возвращаясь к эскадре, мичман Овсянкин в тумане заметил за мысом Клостер-Камп неприятельский пароход и потому, оставив вельбот на берегу, вернулся берегом, но этот неприятель не был страшен для эскадры В. С. Завойко. В тот же день на эскадру прибыл к.-адм. Heвельской, сообщавший адмиралу о ходе Амурских экспедиций, о состоянии запасов продовольствия и вообще ознакомивший начальника Камчатской эскадры с местными условиями. Несомненно, что близкое знакомство к.-адм. Невельского с амурским лиманом было полезно нашей Камчатской эскадре, но с другой стороны, его настояния на необходимой осторожности перед неприятелем чуть не усложнили и не затянули такое блестящее дело, как перенесение порта из Петропавловска на Амур. Контр-адмирал Невельской настаивал на необходимости свозить с транспортов все материалы в лес, для сохранения их на случай гибели эскадры. Хотя на эскадре и не ожидали своей гибели, но, ввиду упорных настояний Невельского, В. С. Завойко снова собрал военный совет из всех судовых командиров, которые единодушно отвергли это предложение и решились немедленно сняться с якоря и следовать к мысу Лазарева, у которого, согласно донесению мичмана Овсянкина, льду не было.
Эскадра начала сниматься 14 мая вечером, но густой туман и противный ветер позволили выйти из залива не ранее полуночи. 15 мая в 5 3/4 часов утра прошли первый бар при глубине 24 фут; в 9 часов прошли второй бар при той же глубине, пройдя же мыс Невельского все суда стали на якорь, потому что фарватер суживался и необходимо было сделать промер. Исследование фарватера заняло около трех дней, затем в течении недели, с 19 по 24 мая, эскадра медленно подвигалась по лиману и наконец 24 мая стала на якорь у мыса Лазарева. Здесь окончилось плавание эскадры В. С. Завойко, который приказом генерал-губернатора Восточной Сибири, 5 июня назначен был начальником морских сил, расположенных в устье Амура, командование же эскадрою до входа ее в реку поручено было командиру фрегата «Аврора», капитану 1 ранга Изыльметьеву.
Плавание Камчатской эскадры по Амурскому лиману описано уже не один раз и потому достаточно сказать, что это многотрудное плавание окончилось приводом фрегата «Аврора» к Николаевску 18 июля. С этого времени начинается история Николаевского на Амуре порта, которому, как и Петропавловскому, начало, и начало весьма прочное, положено было адмиралом В. С. Завойко. Для характеристики этого периода мы выпишем здесь несколько строк из частного письма одного из участников морской Амурской экспедиции. (*Письмо А. Можайского, служившего на "Диане" и прибывшего на эскадру адмирала Завойко 15 мая 1855 года у мыса Лазарева на американском бриге William Penn под командою к.-л. С. С. Лесовского.) Вот что писал недавно А. Можайский. «Неуверенный в возможности проводки судов в реку Амур, адмирал приготовился встретить неприятеля у мыса Лазарева, для чего на выдававшемся берегу мыса, по распоряжению адмирала и благодаря необыкновенной энергии и деятельности к.-л. Лесовского, в течение нескольких дней была воздвигнута командою фрегата «Диана» батарея и вооружена пушками, доставленными из Николаевска. Затем, вследствие решения адмирала Завойко провести эскадру в реку Амур, батарея эта была уничтожена. Командуя эскадрою мелкосидящих судов для перевозки тяжестей с фрегата «Аврора», корвета «Оливуца» и транспорта «Двина» в Николаевский пост, я могу судить о той энергии, неутомимой деятельности и трудах адмирала, командиров судов и команд, офицеров и матросов, с которыми была выполнена эта трудная задача, на водах мало исследованного и бурного Татарского пролива, в военное время, при постоянной возможности нападения со стороны неприятеля, блокировавшего тогда залив де-Кастри. Несмотря на все затруднения и малую глубину фарватеров, около половины июля месяца все суда Камчатской эскадры стояли уже в реке Амур перед Николаевском. Одновременно с проводкою судов в Николаевск кипела другого рода деятельность: там быстро воздвигались казармы, дома, магазины и разные хозяйственные постройки для экипажей фрегатов «Аврора», «Диана», камчатского 47-го, для семейных мастеровых и разных чинов, прибывших из Петропавловского порта. Перед наступлением ранней зимы все эти постройки для помещения почти 3 тысяч человек были совершенно закончены. Для офицеров был выстроен большой дом с жилым помещением наверху, в нижнем этаже которого были устроены клуб, библиотека и чертежная. В то же время, для защиты Николаевска строились на мысах три большие батареи с жилыми на них помещениями, пороховыми погребами и проч. Я помню, что генерал-губернатор Муравьев, посетив Николаевск и осматривая все эти постройки и сооружения, при мне вслух высказывал и выражал свое удовольствие и отдавал полную справедливость необыкновенной способности, деятельности, энергии и распорядительности адмирала В. С. Завойко. К числу работ, которыми постоянно были заняты зимующие в Николаевске команды, нужно прибавить еще одну замечательную по своей особенности и трудности по выполнению, а именно, в двух-верстном расстоянии от берега, на отмели по середине реки воздвигнута была Константиновская батарея, основанием которой служил искусственный остров, насыпанный между шпунтовыми сваями землею, добытою со дна реки. При сильных морозах замерзшую землю рвали порохом. Как при этой работе, так и при всех других, всюду была распорядительность и глаз адмирала, с самого раннего утра присутствующего при разводе людей и затем указывающего и поверяющего работы»... [Это тот самый Можайский писал, который самолёт потом строил.]
IV. Выбор порта.
Настоящий очерк деятельности русских моряков на восточном прибрежье был бы неполон, если бы мы не упомянули о состоявшемся несколько лет назад перенесении порта и морского управления из Николаевска на Амуре в Владивосток. Перенесение это совершилось так недавно, что говорить о нем нечего; но нельзя не упомянуть, что В. С. Завойко, устраивавший два первые порта на Восточном океане, Петропавловск и Николаевск, еще в пятидесятых годах предвидел необходимость устройства вполне морского порта, каковым Николаевск на Амуре не мог быть.
В 1859 году на заключение В. С. Завойко были препровождены присланные генерал-адъютантом графом Муравьевым-Амурским проекты и предположения об устройстве адмиралтейства и гавани близ Николаевска. В заключении своем адмирал В. С. Завойко писал, что «прежде выбора места для устройства порта в устьях р. Амура требуется разрешить положительно два вопроса: 1) которая из открытых гаваней у прибрежья океана удобнее для порта: Владимирская или Посьета, и 2) есть ли возможность на устройство пути от реки Амура к одной из означенных гаваней. За разрешением этих вопросов выгоднее употребить единожды расход усиленный на устройство приморского порта, чем достигнется вполне требование как для торговли, так и в отношени военном, содержать приличную флотилию в достоинствах России, соответственно требованию века, для ограждения торговли и поддержания общих интересов России, чего устьем р. Амура без морского порта достигнуть нельзя...»
Л. Илляшевич.
PS
У меня в том же файле ещё один распознанный текст, который мне в PDF для ознакомления дал lot1959 :
А. Баранов.
НА РЕКЕ АМУРЕ в 1854-1855 гг. Воспоминания офицера из отряда Н. Н. Муравьева.
(«Русская Старина», 1891 г., т. LXXI, август.)
Может, тоже выложить? В картиночных PDF-ах, да в старой орфографии разве что найдёшь.