wearing a face that she keeps in a jar by the door
Думаю, что одно из неочевидных следствий моего безбожия (Л. звал меня безбожником и нехристью, в чём-то справедливо полагая, что слово "агностик" - просто ещё одно прикрытие для попытки быть наполовину беременным) - это завышенные требования к людям; воспринимая Богочеловека только как легенду эпохи поздней античности, обслуживающую потребности тогдашнего человечества, с современной точки зрения более морально-половые, чем духовные, вот хоть эта зацикленность на девственности, - я тем не менее ищу вокруг себя кого-то, на кого можно молиться, плохо отдавая себе отчёт в том, что люди для этого плохо подходят - люди это всего только люди, слабые, усталые, корявые, вязнущие в пороках и невыполненных обещаниях, непременно глупые - на любом белом пальто мудреца, сияющем белом плаще возрождённого гэндальфа есть невидимое ему, но хорошо заметное остальным пятно кошачьей блевотины; и, что мне печальнее всего, отчаянно, невозможно мелкие, ограниченные, малометражные, на дне по щиколотку, до потолка дотянуться рукой - такие же как я сам.
Немало тех, кто относится к людям и к человеческому по умолчанию иронически и слегка свысока - предъявляя, впрочем, самоиронию и самокритику по требованию: думаю, может, это христианское? вот у нас есть Христос и нравственные ориентиры, мы с Богом, одесную Отца, и смотрим на грешную землю сверху, с грустью и любовью?
Я так не умею: хотя снаружи я часто выгляжу записным снобом, изнутри я автоматически ставлю себя ниже других людей, мои критические выпады - это возмущение ребёнка отцом, который запрещает ковыряться в носу, а сам тайком курит, писает в кухонную раковину и обманывает маму с тётей Ирой; дети такие при этом прекрасно понимают, не умом так попой, что папа приносит в семью деньги и после развода будет хуже, а в детдоме - намного хуже.
Другой момент - все эти позиции, отношение к людям, к своей общности vs к другим, отношение к Богу, всякая декларируемая этика - это, как правило, социальные маски, осознаные или нет, что за ними, внутри, понять не так-то просто; сложно понять даже, для чего человек эту конкретную маску надел - чтобы на карнавале показать всем Арлекина, который всегда в душе, или предъявить шибболет охранникам на мосту, чтобы не лезли в торбу с марихуаной и взрывчаткой под тонким слоем укропа.
Моя маска неснимаемая, она просто из присохшей за жизнь грязи и соплей жалости к себе, я о ней не думаю, забываю, считаю, что это и есть моё лицо: удивляюсь потом, когда люди, носящие строго выверенные маски с конкретными целями, обвиняют меня, что и я ношу свою с умыслом, чтобы эффективнее вымогать сочувствие.
Немало тех, кто относится к людям и к человеческому по умолчанию иронически и слегка свысока - предъявляя, впрочем, самоиронию и самокритику по требованию: думаю, может, это христианское? вот у нас есть Христос и нравственные ориентиры, мы с Богом, одесную Отца, и смотрим на грешную землю сверху, с грустью и любовью?
Я так не умею: хотя снаружи я часто выгляжу записным снобом, изнутри я автоматически ставлю себя ниже других людей, мои критические выпады - это возмущение ребёнка отцом, который запрещает ковыряться в носу, а сам тайком курит, писает в кухонную раковину и обманывает маму с тётей Ирой; дети такие при этом прекрасно понимают, не умом так попой, что папа приносит в семью деньги и после развода будет хуже, а в детдоме - намного хуже.
Другой момент - все эти позиции, отношение к людям, к своей общности vs к другим, отношение к Богу, всякая декларируемая этика - это, как правило, социальные маски, осознаные или нет, что за ними, внутри, понять не так-то просто; сложно понять даже, для чего человек эту конкретную маску надел - чтобы на карнавале показать всем Арлекина, который всегда в душе, или предъявить шибболет охранникам на мосту, чтобы не лезли в торбу с марихуаной и взрывчаткой под тонким слоем укропа.
Моя маска неснимаемая, она просто из присохшей за жизнь грязи и соплей жалости к себе, я о ней не думаю, забываю, считаю, что это и есть моё лицо: удивляюсь потом, когда люди, носящие строго выверенные маски с конкретными целями, обвиняют меня, что и я ношу свою с умыслом, чтобы эффективнее вымогать сочувствие.