(no subject)
Наконец-то получила и прочитала заказанную, кажется, еще в ноябре книгу Марии Гельфонд: "Трилогия А. Я. Бруштейн "Дорога уходит в даль". Комментарий".
(Фото с сайта "Озона".)
Несмотря на все полиграфические и совсем немногочисленные, но досадные редакторские огрехи (понятно, что, когда героиня "Голубого и розового" пересказывает подруге "пушкинскую "Тараса Бульбу", то это не оттого, что автор или редактор Пушкина с Гоголем путают, а просто, исправляя фактическую ошибку в последнюю минуту, механически заменили "Капитанскую дочку" на "Тараса", не обратив внимания на соседние слова; но вот как все-таки звали в жизни "Лиду Карцеву" - Лидией Картавцевой или Марией?), книга меня очень порадовала, всем, кто любит "Дорогу...", я ее самым решительным образом рекомендую и второго тома, в который, кроме комментариев к последней части трилогии, обещают включить выдержки из детского дневника Александры Бруштейн, уже жду не дождусь.
О самой трилогии часто приходится слышать, что там, мол, сплошная советская агитация. По мне так "советскость" там проявляется больше в умолчаниях - не в том, что сказано, а в том, что не сказано. О дальнейшей судьбе некоторых героев и впрямь нельзя было писать, так же, как, например, о сионистской деятельности Якова Выгодского. Но вот в том, что написано, не то что агитационных выдумок, а даже преувеличений как раз на удивление мало. Я бы сказала, кое-что еще смягчено - это касается и насильственной русификации Польши, и якутского бунта, и еще много чего. И революционность ближайшего окружения Яновских (Выгодских), пожалуй, не преувеличена, и то, что Яков Ефимович, как и его братья, бесплатно лечил бедняков не от случая к случаю, а постоянно - чистая правда.
О некоторых героях (то есть, конечно, о прототипах) мы теперь можем узнать, пожалуй, больше, чем знала сама Бруштейн. Некоторые биографии настолько удивительны, что я, пожалуй, лучше не буду спойлерить. Помимо обстоятельных исторических и биографических справок, тут же можно увидеть множество всяких мелочей, неожиданно вплотную приближающих к нам мир "Дороги" - вроде афишек, по которым Сашенька учила Юльку читать, или обложек учебников, по которым уже сама Сашенька училась в "дусе-институте". И теперь-то я наконец знаю, что за песню пела Юлька в подвале - "Hej, tam pod lasem". Конечно, по-польски.
Cygan bez roli, cygan bez chaty,
cygan szczęśliwy, choć nie bogaty...
(Фото с сайта "Озона".)
Несмотря на все полиграфические и совсем немногочисленные, но досадные редакторские огрехи (понятно, что, когда героиня "Голубого и розового" пересказывает подруге "пушкинскую "Тараса Бульбу", то это не оттого, что автор или редактор Пушкина с Гоголем путают, а просто, исправляя фактическую ошибку в последнюю минуту, механически заменили "Капитанскую дочку" на "Тараса", не обратив внимания на соседние слова; но вот как все-таки звали в жизни "Лиду Карцеву" - Лидией Картавцевой или Марией?), книга меня очень порадовала, всем, кто любит "Дорогу...", я ее самым решительным образом рекомендую и второго тома, в который, кроме комментариев к последней части трилогии, обещают включить выдержки из детского дневника Александры Бруштейн, уже жду не дождусь.
О самой трилогии часто приходится слышать, что там, мол, сплошная советская агитация. По мне так "советскость" там проявляется больше в умолчаниях - не в том, что сказано, а в том, что не сказано. О дальнейшей судьбе некоторых героев и впрямь нельзя было писать, так же, как, например, о сионистской деятельности Якова Выгодского. Но вот в том, что написано, не то что агитационных выдумок, а даже преувеличений как раз на удивление мало. Я бы сказала, кое-что еще смягчено - это касается и насильственной русификации Польши, и якутского бунта, и еще много чего. И революционность ближайшего окружения Яновских (Выгодских), пожалуй, не преувеличена, и то, что Яков Ефимович, как и его братья, бесплатно лечил бедняков не от случая к случаю, а постоянно - чистая правда.
О некоторых героях (то есть, конечно, о прототипах) мы теперь можем узнать, пожалуй, больше, чем знала сама Бруштейн. Некоторые биографии настолько удивительны, что я, пожалуй, лучше не буду спойлерить. Помимо обстоятельных исторических и биографических справок, тут же можно увидеть множество всяких мелочей, неожиданно вплотную приближающих к нам мир "Дороги" - вроде афишек, по которым Сашенька учила Юльку читать, или обложек учебников, по которым уже сама Сашенька училась в "дусе-институте". И теперь-то я наконец знаю, что за песню пела Юлька в подвале - "Hej, tam pod lasem". Конечно, по-польски.
Cygan bez roli, cygan bez chaty,
cygan szczęśliwy, choć nie bogaty...
Click to view