К вопросу о конституции.
У меня как-то разговор был с одним юристом. Он обнаружил дело, находящееся и сейчас в полурассекреченном состоянии о контрреволюционной церковно-монархическо-черносотенной организации 1920-30-х гг.
По этому делу у него проходило сразу несколько родственников, их осудили по 58 и другим статьям, связанным с религией, порядком управления и др. Он у меня спросил: так было ли "дело" или нет. Т.е. это в чистом виде "роман", сочиненный чекистами или было "за что".
Из прочитанных больших фрагментов дела я понял, что "правду" от "неправды" там не отличить, как и в большинстве чекистских дел: одних "намерений" на совершения "терактов", читай - сопротивлению режима, "покушений" на социалистическую собственность, читай - возвращением награбленного, религиозных собраний на дому уже было достаточно для "дела" за которым вполне мог следовать расстрел.
Я юристу ответил, что рассматривать большевистский режим в правовых категория вообще бессмысленно, ибо советские законы основывались на нескольких нелепейших, бредовых идеях - скором отмирании государства при коммунизме (к чему тогда законы?), но при этом - государство есть продукт классового угнетения, а из этого следует, что если государство теперь пролетарское, то оно будет угнетать "эксплуататоров" (до окончательного отмирания классов), при этом авангардом пролетариата является партия большевиков. А партия исходит из "интересов" пролетариата. Но, нужно иметь ввиду, что пониманием интересов пролетариата обладают не сами рабочие, а партия, - вожди партии знают какие интересы у пролетариата, не то то, что Вы - думали - поменьше работать, побольше получить, нажраться и покуралесить. Короче говоря, следовать текущим указаниям партии и ее вождей - и есть закон! При этом указания и политика партии постоянно меняются.
В общем, я все это юристу сказал, но он мои слова не воспринял. На том разговор и кончился. Я ему еще порекомендовал посмотреть на этот счет Ленина. Но это для юриста было уже совсем не в ту степь, так сказать. Вот такие уж у нас юристы - поверхностность и верхоглядство, желание схватить все, сразу, быстро и бесплатно...
Между тем, Ленин ответил на вопрос юриста: рассматривать в правовых категория большевистскую диктатуру - бессмысленно.
Большевизм устанавливал неограниченную власть произвола и целесообразности. Так сказать, да здравствует Шемякин суд - самый пролетарский суд в мире!
Видимо такого рода ментальность - неуважение к правовым нормам, целесообразность, она вообще свойственна русскому народу. И Ленин тут задел струну русской души...
Итак, Ленин:
Вы - нарушители свободы, равенства, демократии - кричат нам со всех сторон, указывая на неравенство рабочего и крестьянина в нашей Конституции, на разгон учредилки, на насильственное отобрание излишков хлеба и т. п. Мы отвечаем: не было в мире государства, которое бы так много сделало для устранения того фактического неравенства, той фактической несвободы, от которых веками страдал крестьянин труженик. Но с крестьянином спекулянтом мы никогда не признаем равенства, как не признаем «равенства» эксплуататора с эксплуатируемым, сытого с голодным, «свободы» первого грабить второго. И с теми образованными людьми, которые не хотят понять этой разницы, мы будем обращаться как с белогвардейцами, хотя бы эти люди назывались демократами, социалистами, интернационалистами, Каутскими, Черновыми, Мартовыми.
Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения все, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя.
И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет ненужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.
Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы.
Пролетариат был при капитализме классом угнетенным, классом, лишенным всякой собственности на средства производства, классом, который один только был непосредственно и всецело противопоставлен буржуазии и потому один только способен был быть революционным до конца. Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом: он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществленными уже средствами производства, он руководит колеблющимися, промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию сопротивления эксплуататоров.
САМОЕ ГЛАВНОЕ:
Нас упрекают все ораторы оппозиции, в том числе и представители Бунда, что мы не соблюдаем Конституции. Я утверждаю, что мы Конституцию соблюдаем строжайшим образом. (Голос из ложи: «Ого!».) И хотя из ложи, которая в прежние времена была ложей царской, а теперь является ложей оппозиции (смех), я слышу иронический возглас «ого!», - тем не менее я сейчас это докажу. (Аплодисменты.) Я прочту вам тот пункт Конституции, который мы строжайше соблюдаем и который показывает, что мы во всей своей деятельности Конституцию блюдем. Когда на собраниях, куда являлись сторонники меньшевиков и эсеров, мне приходилось говорить о Конституции, затруднение было в том, есть ли текст Конституции, чтобы цитировать. Но собрания происходят большей частью в помещениях, где Конституция висит на стене. В настоящем собрании этого нет, но меня выручил тов. Петровский, который дал мне экземпляр брошюры, озаглавленной «Конституция РСФСР». Я читаю параграф 23-й: «Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции».
Я, товарищи, еще раз повторяю, что никогда мы не рассматривали нашу деятельность вообще и свою Конституцию в частности образцом совершенства. На этом съезде поставлен вопрос об изменениях Конституции. Мы согласны изменять и давайте рассматривать изменения, но мы не будем этого закреплять «на веки вечные». Но все же, если вы хотите воевать, давайте воевать вчистую. Если вы хотите, чтобы мы соблюдали Конституцию, то хотите ли вы, чтобы соблюдался и параграф 23-й? (Аплодисменты.)
Да, Конституция, как заметил Ильич, не на веки вечные:)-
По этому делу у него проходило сразу несколько родственников, их осудили по 58 и другим статьям, связанным с религией, порядком управления и др. Он у меня спросил: так было ли "дело" или нет. Т.е. это в чистом виде "роман", сочиненный чекистами или было "за что".
Из прочитанных больших фрагментов дела я понял, что "правду" от "неправды" там не отличить, как и в большинстве чекистских дел: одних "намерений" на совершения "терактов", читай - сопротивлению режима, "покушений" на социалистическую собственность, читай - возвращением награбленного, религиозных собраний на дому уже было достаточно для "дела" за которым вполне мог следовать расстрел.
Я юристу ответил, что рассматривать большевистский режим в правовых категория вообще бессмысленно, ибо советские законы основывались на нескольких нелепейших, бредовых идеях - скором отмирании государства при коммунизме (к чему тогда законы?), но при этом - государство есть продукт классового угнетения, а из этого следует, что если государство теперь пролетарское, то оно будет угнетать "эксплуататоров" (до окончательного отмирания классов), при этом авангардом пролетариата является партия большевиков. А партия исходит из "интересов" пролетариата. Но, нужно иметь ввиду, что пониманием интересов пролетариата обладают не сами рабочие, а партия, - вожди партии знают какие интересы у пролетариата, не то то, что Вы - думали - поменьше работать, побольше получить, нажраться и покуралесить. Короче говоря, следовать текущим указаниям партии и ее вождей - и есть закон! При этом указания и политика партии постоянно меняются.
В общем, я все это юристу сказал, но он мои слова не воспринял. На том разговор и кончился. Я ему еще порекомендовал посмотреть на этот счет Ленина. Но это для юриста было уже совсем не в ту степь, так сказать. Вот такие уж у нас юристы - поверхностность и верхоглядство, желание схватить все, сразу, быстро и бесплатно...
Между тем, Ленин ответил на вопрос юриста: рассматривать в правовых категория большевистскую диктатуру - бессмысленно.
Большевизм устанавливал неограниченную власть произвола и целесообразности. Так сказать, да здравствует Шемякин суд - самый пролетарский суд в мире!
Видимо такого рода ментальность - неуважение к правовым нормам, целесообразность, она вообще свойственна русскому народу. И Ленин тут задел струну русской души...
Итак, Ленин:
Вы - нарушители свободы, равенства, демократии - кричат нам со всех сторон, указывая на неравенство рабочего и крестьянина в нашей Конституции, на разгон учредилки, на насильственное отобрание излишков хлеба и т. п. Мы отвечаем: не было в мире государства, которое бы так много сделало для устранения того фактического неравенства, той фактической несвободы, от которых веками страдал крестьянин труженик. Но с крестьянином спекулянтом мы никогда не признаем равенства, как не признаем «равенства» эксплуататора с эксплуатируемым, сытого с голодным, «свободы» первого грабить второго. И с теми образованными людьми, которые не хотят понять этой разницы, мы будем обращаться как с белогвардейцами, хотя бы эти люди назывались демократами, социалистами, интернационалистами, Каутскими, Черновыми, Мартовыми.
Социализм есть уничтожение классов. Диктатура пролетариата сделала для этого уничтожения все, что могла. Но сразу уничтожить классы нельзя.
И классы остались и останутся в течение эпохи диктатуры пролетариата. Диктатура будет ненужна, когда исчезнут классы. Они не исчезнут без диктатуры пролетариата.
Классы остались, но каждый видоизменился в эпоху диктатуры пролетариата; изменилось и их взаимоотношение. Классовая борьба не исчезает при диктатуре пролетариата, а лишь принимает иные формы.
Пролетариат был при капитализме классом угнетенным, классом, лишенным всякой собственности на средства производства, классом, который один только был непосредственно и всецело противопоставлен буржуазии и потому один только способен был быть революционным до конца. Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом: он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществленными уже средствами производства, он руководит колеблющимися, промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию сопротивления эксплуататоров.
САМОЕ ГЛАВНОЕ:
Нас упрекают все ораторы оппозиции, в том числе и представители Бунда, что мы не соблюдаем Конституции. Я утверждаю, что мы Конституцию соблюдаем строжайшим образом. (Голос из ложи: «Ого!».) И хотя из ложи, которая в прежние времена была ложей царской, а теперь является ложей оппозиции (смех), я слышу иронический возглас «ого!», - тем не менее я сейчас это докажу. (Аплодисменты.) Я прочту вам тот пункт Конституции, который мы строжайше соблюдаем и который показывает, что мы во всей своей деятельности Конституцию блюдем. Когда на собраниях, куда являлись сторонники меньшевиков и эсеров, мне приходилось говорить о Конституции, затруднение было в том, есть ли текст Конституции, чтобы цитировать. Но собрания происходят большей частью в помещениях, где Конституция висит на стене. В настоящем собрании этого нет, но меня выручил тов. Петровский, который дал мне экземпляр брошюры, озаглавленной «Конституция РСФСР». Я читаю параграф 23-й: «Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции».
Я, товарищи, еще раз повторяю, что никогда мы не рассматривали нашу деятельность вообще и свою Конституцию в частности образцом совершенства. На этом съезде поставлен вопрос об изменениях Конституции. Мы согласны изменять и давайте рассматривать изменения, но мы не будем этого закреплять «на веки вечные». Но все же, если вы хотите воевать, давайте воевать вчистую. Если вы хотите, чтобы мы соблюдали Конституцию, то хотите ли вы, чтобы соблюдался и параграф 23-й? (Аплодисменты.)
Да, Конституция, как заметил Ильич, не на веки вечные:)-