АРТУР ШОПЕНГАУЭР (5)
Мир как воля и представление
http://az.lib.ru/s/shopengauer_a/text_0040.shtml
Из постижения principii individuationis {принципа индивидуации} вытекает, в меньшей степени, справедливость, а в более высокой -- подлинно благие помыслы, выражающиеся в чистой, бескорыстной любви к другим. Там, где она достигает высшего предела, чужая индивидуальность и ее судьба отождествляются с собственной; далее этого любовь не может идти, ибо нет основания предпочитать чужую индивидуальность собственной.
Человек познает целое, постигает его сущность и находит его погруженным в непрестанное исчезновение, ничтожные устремления, внутреннее противоборство и постоянное страдание, -- и всюду, куда бы он ни обращал взор, он видит страждущее человечество, страждущих животных и преходящий мир. И все это ему теперь так же близко, как эгоисту -- его собственная личность ... Описанное познание целого, сущности вещей в себе, становится квиетивом {источником упокоения} всякого желания ... Человек доходит до состояния добровольного отречения, резиньяции {уничтожения}, истинной безмятежности и совершенного отсутствия желаний. (Симптом этого заключается в переходе от добродетели к аскетизму).
Христианские мистики и учителя философии веданты сходятся между собою в том, что для человека, который достиг совершенства, они считают излишними все внешние дела и религиозные обряды. Такое единодушие при таком различии эпох и народов служит фактическим доказательством того, что здесь перед нами выступает не душевная странность и безумие, как этого хотелось бы плоским оптимистам, а некая существенная сторона человеческой природы, которая редко проявляется лишь в силу своего совершенства. [§68]
http://az.lib.ru/s/shopengauer_a/text_0040.shtml
Из постижения principii individuationis {принципа индивидуации} вытекает, в меньшей степени, справедливость, а в более высокой -- подлинно благие помыслы, выражающиеся в чистой, бескорыстной любви к другим. Там, где она достигает высшего предела, чужая индивидуальность и ее судьба отождествляются с собственной; далее этого любовь не может идти, ибо нет основания предпочитать чужую индивидуальность собственной.
Человек познает целое, постигает его сущность и находит его погруженным в непрестанное исчезновение, ничтожные устремления, внутреннее противоборство и постоянное страдание, -- и всюду, куда бы он ни обращал взор, он видит страждущее человечество, страждущих животных и преходящий мир. И все это ему теперь так же близко, как эгоисту -- его собственная личность ... Описанное познание целого, сущности вещей в себе, становится квиетивом {источником упокоения} всякого желания ... Человек доходит до состояния добровольного отречения, резиньяции {уничтожения}, истинной безмятежности и совершенного отсутствия желаний. (Симптом этого заключается в переходе от добродетели к аскетизму).
Христианские мистики и учителя философии веданты сходятся между собою в том, что для человека, который достиг совершенства, они считают излишними все внешние дела и религиозные обряды. Такое единодушие при таком различии эпох и народов служит фактическим доказательством того, что здесь перед нами выступает не душевная странность и безумие, как этого хотелось бы плоским оптимистам, а некая существенная сторона человеческой природы, которая редко проявляется лишь в силу своего совершенства. [§68]