Книга искренних обстоятельств нашего времени: мы выросли из сшитых для нас одежд
А как изменился ты сам между первой книгой и переизданием?
Я думаю, по книге определить это будет достаточно сложно. Всё-таки я зависел от тех рамок, которые сам же обозначил 6 лет назад.
В какой отдел нужно ставить книгу в книжном магазине?
Может быть, в отдел детской литературы... (смеётся)
Почему? (не смеется)
Объём небольшой, много картинок, ну а в последней части сплошные приключения. Ну а если серьёзно, меня искренне возмущает восприятие книги под грифом «+18». Пора уже избавляться от церковной романтики 90-х годов. Мы - тоже люди, а не «живые боги на земле», как, к сожалению, любят являть себя миру отдельные священники и семинаристы, или как видят нас некоторые неофиты. Поэтому «писать только в торжественно-обожающих тонах или не писать вообще» - уже не получается.
Многие замечали, что «Новейшим очеркам» не хватает добродетельных историй. Мол, складывается ощущение, что семинаристы только тем и занимаются, что игнорируют богослужения, распивают спиртные напитки и прячутся от инспектора. Но вот один из моих авторов написал, что духовная жизнь семинариста скрывается под универсальной «маской бурсака». И действительно очень сложно заглянуть под эту «маску», преодолеть пресловутую бурсацкую психологию. Когда я пытался отыскать какие-то яркие примеры духовной жизни среди студентов, то вообще пришёл к ужасающему выводу - «духовный подвиг» и «фанатизм» в семинарской среде зачастую - понятия почти равнозначные. Если мой однокурсник молится и постится больше, чем положено, избегает каких-то шумных посиделок и пытается вести уединённо-созерцательный образ жизни, то у него явно не в порядке с головой. «Старчик», одним словом.
В один ряд с какими книгами ты бы поставил «Новейшие очерки бурсы», как явление?
Не знаю. Ставить, наверное, должен читатель, а не автор. Мнения о книге очень разные: для одних она чуть ли не классика, для других - бездарный памфлет.
Кто плохо воспринял первое издание?
В первую очередь, семинарское руководство во главе с ректором. Насколько мне известно, была сформулирована даже официальная позиция в отношении книги и автора. Суть её в том, что написать такое «безобразие» мог только больной человек, погрязший в грехах. Если взять во внимание религиозную типологию монахини Марии (Скобцовой), то это, наверное, очень близко к такому «синодальному типу благочестия», где правовой бюрократический механизм играет одну из первых ролей.
У тебя есть ощущение, что воспоминания церковного быта того времени - это часть тех проблем, которые нужно решать сегодня?
К сожалению, у нас не любят решать проблемы. У нас принято о них умалчивать. И шептаться за спиной. Я не говорю, что в годы моей учёбы - в семинарии совсем всё было плохо, надеюсь, по книге это понятно. Мы описали массу положительных явлений в Духовной школе. Но то, что определённые проблемы были и остаются, это факт. В 2003 году я написал митрополиту Илариону (Алфееву), тогда ещё молодому епископу, управляющему Австрийской епархией, свои впечатления о книге «Православное богословие на рубеже столетий». Он был огорчён описанием нашего быта, надеялся, что недостатки в системе духовного образования, отмеченные им, всё же устраняются. Но в итоге всё оказалось гораздо сложнее. Сама книга владыки Илариона содержалась в «закрытом фонде» семинарской библиотеки, а значит уже была воспринята руководством семинарии скептически. А с 2004 года наш ректор назначается председателем комиссии по подготовке «Концепции Духовного образования Русской Православной Церкви» и анализу проводимых реформ Духовных школ. Сегодня мы наблюдаем определённые сдвиги касательно учебных программ, создана магистратура по двум направлениям, введён ряд новых предметов. Но коснутся ли реформы воспитательного компонента?.. Или «казарменное благочестие» никогда не покинет стены духовных школ?..
А митрополит Иларион читал «Новейшие очерки бурсы»?
Да, я ему дарил.
И какое у него сложилось отношение?
В целом позитивное, насколько я понял.
Что ты ждёшь от второго издания?
Всё-таки это воспоминания. Часть нашей жизни, а значит - часть нас самих. Так что адресат «Новейших очерков бурсы» - вовсе не Учебный комитет и Священный Синод, а все мы - клирики, миряне, семинаристы, все те, кто имеет отношение к Духовной школе или не имеет. Возможно, у кого-то книга пробудит свои воспоминания семинарских лет, а кому-то откроет дверь в доселе неизведанное.
Судя по первому изданию можно сказать, что воспоминания выпускников в книге порой сильно отличаются друг от друга…
Это так, но кто сказал, что они непременно должны друг другу соответствовать?.. Мои авторы разноликие и разнохарактерные. Среди них - сельский священник, учёный богослов, индивидуальный предприниматель, музыкант, журналист, регент церковного хора… Всех их объединяют годы, проведённые в Тобольской семинарии. И все они оказались под одной обложкой. Один благодарит Систему, другой - критикует, третий - ностальгирует. Вместе с тем, каждый вспоминает что-то своё. Быть может, в этом противоборстве мыслей, чувств и взглядов и познаётся какая-то полнота. Потом, я убеждён, что семинаристов бывших не бывает.
Как возникла идея с иллюстрациями?
Ивлий Семенёнок, мой друг и сокурсник, приехал ко мне в Казань погостить. Я знал, что он неплохо рисует. В семинарии он увлекался европейским средневековьем. Рисовал у себя в тетрадях всяких рыцарей, герцогов, королей. Я предложил ему сделать несколько зарисовок из семинарской жизни, используя минимальные технические средства: карандаш и бумагу. Так родились первые «картинки с натуры» - портрет ректора, сцена в умывальнике, выход на послушание. Причём из семинарской реальности взяты не только типажи преподавателей, но и многих студентов.
Почему назвали «Новейшие очерки бурсы», а не как-то иначе? В одном современном исследовании, посвящённом «бурсацкой» фольклористике, я встретил упоминание о твоей книге. Автор видит причину в ёмкости этого названия.
Дело даже не в ёмкости. У меня есть очень хороший знакомый, Рафаил Хисамов, старший научный сотрудник литературного дома-музея Бориса Пастернака в Чистополе. Так получилось, что он стал первым читателем «Новейших очерков» и потом писал к ним аннотацию. Вот он то и сравнил мою книгу с «Очерками бурсы» Помяловского, может быть исходя из того, что очерки Помяловского всё-таки - самое известное и популярное семинарское творение. Ну а дальше понятно, наши воспоминания охватывают «девяностые» и «нулевые» годы - новейший период истории. Правда, потом долго спорили, аналог - не аналог. Всё-таки у Помяловского полноценное художественное произведение, а у меня львиная доля публицистики в книге. Кстати, первая версия называлась: «Новейшие очерки бурсы (из воспоминаний выпускников Тобольской Православной Духовной семинарии)». Второе издание звучит просто: «Новейшие очерки бурсы».
Как вообще ты относишься к семинарской прозе?
Меня вдохновили Помяловский и Никитин. Никитин даже, наверное, больше. После Помяловского о «бурсе» писали много. Проблема в том, что ничего из этого сейчас не переиздают. Из современного знаю только «Alma Matrix», это такой роман в новеллах Михаила Гурова и Александра Кукушкина (выпускников Московской Духовной семинарии). Написан, кажется, в 2011 году. Многим нравится, но, увы, особой семинарской атмосферы я в нём не прочувствовал. Иногда встречаю что-то интересное на просторах Рунета. Как правило, это какие-то отдельные «бурсацкие» истории. Наверное, семинария всегда будет служить источником вдохновения для своих обитателей, ведь это особый культурный пласт. «Бурса» принципиально отличается не только от светских ВУЗов, но даже от богословского университета. В них люди, прежде всего, как-то учатся, а вот мы - «воспитываемся».
Eсли бы ты делал аудиопостановку книги, кого бы пригласил читать? Были бы там голоса участников событий, очевидцев?
Наверное, это было бы интересно. Но дело в том, что все мои соавторы живут в разных регионах России вдали друг от друга. Собрать их вместе довольно проблематично. И потом не все из них захотят принимать в этом участие. Целесообразнее, я думаю, было бы взять цикл рассказов последней части "Греховный эгоизм" и предложить его озвучить кому-то… И этот «кто-то», конечно, должен быть не чуждым «бурсе», понимать о чём идёт речь в рассказах. В любом случае, пока вопрос по аудиопостановке «Новейших очерков бурсы» не ставится.
беседовал: Фёдор Кривцов
Я думаю, по книге определить это будет достаточно сложно. Всё-таки я зависел от тех рамок, которые сам же обозначил 6 лет назад.
В какой отдел нужно ставить книгу в книжном магазине?
Может быть, в отдел детской литературы... (смеётся)
Почему? (не смеется)
Объём небольшой, много картинок, ну а в последней части сплошные приключения. Ну а если серьёзно, меня искренне возмущает восприятие книги под грифом «+18». Пора уже избавляться от церковной романтики 90-х годов. Мы - тоже люди, а не «живые боги на земле», как, к сожалению, любят являть себя миру отдельные священники и семинаристы, или как видят нас некоторые неофиты. Поэтому «писать только в торжественно-обожающих тонах или не писать вообще» - уже не получается.
Многие замечали, что «Новейшим очеркам» не хватает добродетельных историй. Мол, складывается ощущение, что семинаристы только тем и занимаются, что игнорируют богослужения, распивают спиртные напитки и прячутся от инспектора. Но вот один из моих авторов написал, что духовная жизнь семинариста скрывается под универсальной «маской бурсака». И действительно очень сложно заглянуть под эту «маску», преодолеть пресловутую бурсацкую психологию. Когда я пытался отыскать какие-то яркие примеры духовной жизни среди студентов, то вообще пришёл к ужасающему выводу - «духовный подвиг» и «фанатизм» в семинарской среде зачастую - понятия почти равнозначные. Если мой однокурсник молится и постится больше, чем положено, избегает каких-то шумных посиделок и пытается вести уединённо-созерцательный образ жизни, то у него явно не в порядке с головой. «Старчик», одним словом.
В один ряд с какими книгами ты бы поставил «Новейшие очерки бурсы», как явление?
Не знаю. Ставить, наверное, должен читатель, а не автор. Мнения о книге очень разные: для одних она чуть ли не классика, для других - бездарный памфлет.
Кто плохо воспринял первое издание?
В первую очередь, семинарское руководство во главе с ректором. Насколько мне известно, была сформулирована даже официальная позиция в отношении книги и автора. Суть её в том, что написать такое «безобразие» мог только больной человек, погрязший в грехах. Если взять во внимание религиозную типологию монахини Марии (Скобцовой), то это, наверное, очень близко к такому «синодальному типу благочестия», где правовой бюрократический механизм играет одну из первых ролей.
У тебя есть ощущение, что воспоминания церковного быта того времени - это часть тех проблем, которые нужно решать сегодня?
К сожалению, у нас не любят решать проблемы. У нас принято о них умалчивать. И шептаться за спиной. Я не говорю, что в годы моей учёбы - в семинарии совсем всё было плохо, надеюсь, по книге это понятно. Мы описали массу положительных явлений в Духовной школе. Но то, что определённые проблемы были и остаются, это факт. В 2003 году я написал митрополиту Илариону (Алфееву), тогда ещё молодому епископу, управляющему Австрийской епархией, свои впечатления о книге «Православное богословие на рубеже столетий». Он был огорчён описанием нашего быта, надеялся, что недостатки в системе духовного образования, отмеченные им, всё же устраняются. Но в итоге всё оказалось гораздо сложнее. Сама книга владыки Илариона содержалась в «закрытом фонде» семинарской библиотеки, а значит уже была воспринята руководством семинарии скептически. А с 2004 года наш ректор назначается председателем комиссии по подготовке «Концепции Духовного образования Русской Православной Церкви» и анализу проводимых реформ Духовных школ. Сегодня мы наблюдаем определённые сдвиги касательно учебных программ, создана магистратура по двум направлениям, введён ряд новых предметов. Но коснутся ли реформы воспитательного компонента?.. Или «казарменное благочестие» никогда не покинет стены духовных школ?..
А митрополит Иларион читал «Новейшие очерки бурсы»?
Да, я ему дарил.
И какое у него сложилось отношение?
В целом позитивное, насколько я понял.
Что ты ждёшь от второго издания?
Всё-таки это воспоминания. Часть нашей жизни, а значит - часть нас самих. Так что адресат «Новейших очерков бурсы» - вовсе не Учебный комитет и Священный Синод, а все мы - клирики, миряне, семинаристы, все те, кто имеет отношение к Духовной школе или не имеет. Возможно, у кого-то книга пробудит свои воспоминания семинарских лет, а кому-то откроет дверь в доселе неизведанное.
Судя по первому изданию можно сказать, что воспоминания выпускников в книге порой сильно отличаются друг от друга…
Это так, но кто сказал, что они непременно должны друг другу соответствовать?.. Мои авторы разноликие и разнохарактерные. Среди них - сельский священник, учёный богослов, индивидуальный предприниматель, музыкант, журналист, регент церковного хора… Всех их объединяют годы, проведённые в Тобольской семинарии. И все они оказались под одной обложкой. Один благодарит Систему, другой - критикует, третий - ностальгирует. Вместе с тем, каждый вспоминает что-то своё. Быть может, в этом противоборстве мыслей, чувств и взглядов и познаётся какая-то полнота. Потом, я убеждён, что семинаристов бывших не бывает.
Как возникла идея с иллюстрациями?
Ивлий Семенёнок, мой друг и сокурсник, приехал ко мне в Казань погостить. Я знал, что он неплохо рисует. В семинарии он увлекался европейским средневековьем. Рисовал у себя в тетрадях всяких рыцарей, герцогов, королей. Я предложил ему сделать несколько зарисовок из семинарской жизни, используя минимальные технические средства: карандаш и бумагу. Так родились первые «картинки с натуры» - портрет ректора, сцена в умывальнике, выход на послушание. Причём из семинарской реальности взяты не только типажи преподавателей, но и многих студентов.
Почему назвали «Новейшие очерки бурсы», а не как-то иначе? В одном современном исследовании, посвящённом «бурсацкой» фольклористике, я встретил упоминание о твоей книге. Автор видит причину в ёмкости этого названия.
Дело даже не в ёмкости. У меня есть очень хороший знакомый, Рафаил Хисамов, старший научный сотрудник литературного дома-музея Бориса Пастернака в Чистополе. Так получилось, что он стал первым читателем «Новейших очерков» и потом писал к ним аннотацию. Вот он то и сравнил мою книгу с «Очерками бурсы» Помяловского, может быть исходя из того, что очерки Помяловского всё-таки - самое известное и популярное семинарское творение. Ну а дальше понятно, наши воспоминания охватывают «девяностые» и «нулевые» годы - новейший период истории. Правда, потом долго спорили, аналог - не аналог. Всё-таки у Помяловского полноценное художественное произведение, а у меня львиная доля публицистики в книге. Кстати, первая версия называлась: «Новейшие очерки бурсы (из воспоминаний выпускников Тобольской Православной Духовной семинарии)». Второе издание звучит просто: «Новейшие очерки бурсы».
Как вообще ты относишься к семинарской прозе?
Меня вдохновили Помяловский и Никитин. Никитин даже, наверное, больше. После Помяловского о «бурсе» писали много. Проблема в том, что ничего из этого сейчас не переиздают. Из современного знаю только «Alma Matrix», это такой роман в новеллах Михаила Гурова и Александра Кукушкина (выпускников Московской Духовной семинарии). Написан, кажется, в 2011 году. Многим нравится, но, увы, особой семинарской атмосферы я в нём не прочувствовал. Иногда встречаю что-то интересное на просторах Рунета. Как правило, это какие-то отдельные «бурсацкие» истории. Наверное, семинария всегда будет служить источником вдохновения для своих обитателей, ведь это особый культурный пласт. «Бурса» принципиально отличается не только от светских ВУЗов, но даже от богословского университета. В них люди, прежде всего, как-то учатся, а вот мы - «воспитываемся».
Eсли бы ты делал аудиопостановку книги, кого бы пригласил читать? Были бы там голоса участников событий, очевидцев?
Наверное, это было бы интересно. Но дело в том, что все мои соавторы живут в разных регионах России вдали друг от друга. Собрать их вместе довольно проблематично. И потом не все из них захотят принимать в этом участие. Целесообразнее, я думаю, было бы взять цикл рассказов последней части "Греховный эгоизм" и предложить его озвучить кому-то… И этот «кто-то», конечно, должен быть не чуждым «бурсе», понимать о чём идёт речь в рассказах. В любом случае, пока вопрос по аудиопостановке «Новейших очерков бурсы» не ставится.
беседовал: Фёдор Кривцов