«Ах, Роза, или вы не будете моею?!»
Наблюдал трогательную сцену - молодой человек лет 8-9 тащил два портфеля, а впереди гордо выпрямившись шла барышня тех же лет и бросала окрест себя победительные взгляды.
Умилившись этой картинкой, будто бы пришедшей к нам из прежней жизни, вспомнилась одна не менее трогательная история куртуазного свойства (скорее даже не история, а небольшая жанровая сценка) из жизни детей столь же нежного возраста.
Когда деревья были большими, трамвай стоил три копейки, а троллейбус - четыре, один ученик третьего класса столичной средней школы был счастливо влюблён в свою одноклассницу. Он провожал её до дома, избавляя от необходимости нести портфель с тетрадками и скрашивая дальнюю дорогу (что-то около трёхсот метров) светской беседой, списывал домашние задания (живость характера не всегда позволяла ему сосредоточиться на уроках), а также довольно правдиво демонстрировал заинтересованность, когда звезда его очей делилась своими дамскими мыслями и переживаниями . Но всякому чувству противопоказана статика - эти отношения тоже требовали развития. Молодой человек осознавал это, но всё медлил. Несмотря на богатый чувственный опыт в виде двух поцелуев, сорванных ещё в подготовительной группе детского сада, в этот раз он как-то оробел. Видимо чувства овладевшие им, были столь нежны и трепетны, что его своеобычный гусарский настрой куда-то пропал, не оставив вместо себя ровным счётом ничего, кроме меланхолии и томлений.
По счастью, его избранница тоже что-то такое понимала и своевременно взяла свои меры. Всё было обставлено весьма тонко и прихотливо. Пригласив как-то раз своего милого друга к себе домой, она завела приличествующий юной барышне из хорошей семьи разговор о литературе, в ходе которого между прочим была упомянута её любимая на тот момент книжка «Приключения Тома Сойера». Влюблённый юноша тоже вкушал от плодов Марка Твена и потому вполне мог поддержать разговор на должном уровне. И наконец барышня предложила прочесть свой любимый отрывок из книги, на что молодой человек с восторгом согласился.
Вот этот отрывок:
Она наклонилась так близко, что от ее дыхания зашевелились волосы Тома, и шепнула: "Я - вас - люблю! ". И, вскочив с места, она начала бегать вокруг парт и скамеек, а Том за ней; потом она забилась в уголок, закрыв лицо белым фартучком. Том, обняв Бекки за шею, стал ее уговаривать:
- Ну, Бекки, вот и все, теперь только поцеловаться. И напрасно ты боишься - это уж совсем просто. Ну же, Бекки! - И он тянул ее за фартук и за руки. Мало-помалу она сдалась, опустила руки и покорно подставила Тому лицо, все разгоревшееся от беготни. Том поцеловал ее прямо в красные губки и сказал:
- Ну вот и все, Бекки. После этого, знаешь, ты уже не должна никого любить, кроме меня, и замуж тоже не должна выходить ни за кого другого. Теперь это уж навсегда, на веки вечные. Хорошо?
Прочитаны эти строки были с таким чувством, что наш герой тут же прозрел и спустя мгновение дети уже целовались совсем как юные герои Марка Твена.
А позже, по пути домой молодой человек, прислушиваясь к пению своего юного сердца, не уставал дивиться ненавязчивой и деликатной изобретательности своей возлюбленной, а равно и её восприимчивости к творчеству выдающегося писателя.
Всё-таки дети как никто другой способны тонко чувствовать литературу и сопереживать любимым персонажам. Не правда ли?
Умилившись этой картинкой, будто бы пришедшей к нам из прежней жизни, вспомнилась одна не менее трогательная история куртуазного свойства (скорее даже не история, а небольшая жанровая сценка) из жизни детей столь же нежного возраста.
Когда деревья были большими, трамвай стоил три копейки, а троллейбус - четыре, один ученик третьего класса столичной средней школы был счастливо влюблён в свою одноклассницу. Он провожал её до дома, избавляя от необходимости нести портфель с тетрадками и скрашивая дальнюю дорогу (что-то около трёхсот метров) светской беседой, списывал домашние задания (живость характера не всегда позволяла ему сосредоточиться на уроках), а также довольно правдиво демонстрировал заинтересованность, когда звезда его очей делилась своими дамскими мыслями и переживаниями . Но всякому чувству противопоказана статика - эти отношения тоже требовали развития. Молодой человек осознавал это, но всё медлил. Несмотря на богатый чувственный опыт в виде двух поцелуев, сорванных ещё в подготовительной группе детского сада, в этот раз он как-то оробел. Видимо чувства овладевшие им, были столь нежны и трепетны, что его своеобычный гусарский настрой куда-то пропал, не оставив вместо себя ровным счётом ничего, кроме меланхолии и томлений.
По счастью, его избранница тоже что-то такое понимала и своевременно взяла свои меры. Всё было обставлено весьма тонко и прихотливо. Пригласив как-то раз своего милого друга к себе домой, она завела приличествующий юной барышне из хорошей семьи разговор о литературе, в ходе которого между прочим была упомянута её любимая на тот момент книжка «Приключения Тома Сойера». Влюблённый юноша тоже вкушал от плодов Марка Твена и потому вполне мог поддержать разговор на должном уровне. И наконец барышня предложила прочесть свой любимый отрывок из книги, на что молодой человек с восторгом согласился.
Вот этот отрывок:
Она наклонилась так близко, что от ее дыхания зашевелились волосы Тома, и шепнула: "Я - вас - люблю! ". И, вскочив с места, она начала бегать вокруг парт и скамеек, а Том за ней; потом она забилась в уголок, закрыв лицо белым фартучком. Том, обняв Бекки за шею, стал ее уговаривать:
- Ну, Бекки, вот и все, теперь только поцеловаться. И напрасно ты боишься - это уж совсем просто. Ну же, Бекки! - И он тянул ее за фартук и за руки. Мало-помалу она сдалась, опустила руки и покорно подставила Тому лицо, все разгоревшееся от беготни. Том поцеловал ее прямо в красные губки и сказал:
- Ну вот и все, Бекки. После этого, знаешь, ты уже не должна никого любить, кроме меня, и замуж тоже не должна выходить ни за кого другого. Теперь это уж навсегда, на веки вечные. Хорошо?
Прочитаны эти строки были с таким чувством, что наш герой тут же прозрел и спустя мгновение дети уже целовались совсем как юные герои Марка Твена.
А позже, по пути домой молодой человек, прислушиваясь к пению своего юного сердца, не уставал дивиться ненавязчивой и деликатной изобретательности своей возлюбленной, а равно и её восприимчивости к творчеству выдающегося писателя.
Всё-таки дети как никто другой способны тонко чувствовать литературу и сопереживать любимым персонажам. Не правда ли?