РЕЙН КАРАСТИ. ХЛЕБА АРЕСТАНТАМ СЕЙЧАС НЕ ПОДАЮТ
Рейн Карасти
ХЛЕБА АРЕСТАНТАМ СЕЙЧАС НЕ ПОДАЮТ
Это письмо я получил от моего рижского приятеля в ответ на предложение подписать петицию в поддержку требований, выдвинутых Надеждой Толоконниковой в заявлении о голодовке:
«Хочу спросить тебя, ты полностью прочитал обращение или только ту часть, которую выставляют напоказ в петиции? Эту девочку жалко, она глупа и, похоже, ее просто использовали, но меня передергивает от другого. Похоже, она позволяет использовать себя и дальше, а впечатление мое сложилось из прочтенного мной материала. Человек, работающий по 16 часов в день, не может так легко оперировать такими сложными текстами, из этого могу сделать вывод: или она не работает по 16 часов в день без ВЫХОДНЫХ, или ей этот текст написали и дали подмахнуть. Что говорит о том, что ее просто использовали и продолжают. А когда ты находишься в ИУ, такие шаги, мягко говоря, не очень верны, и могут быть истолкованы администрацией, как нарушение режима. Но она, похоже, этого не понимает, или ей обещали помощь, на что она и купилась. Да, и еще, недавно смотрел какой-то док. фильм о жен. колониях, не производит впечатление сибирской ссылки, вполне себе пионерский лагерь. Это я к чему: пока сам не увидишь, что там и как, лучше не бросаться в омут. А для этого существует омбудсмен, обращение, кстати, должно быть именно к нему. П.С. То, что они сотворили в храме, мне глубоко омерзительно, к слову, в храме павшим в войне 1812 года. П.С.С. И на фотографии она не выглядит изможденной!!! Как-то так, попробуй мне ответить аргументировано и без эмоций».
Вот мой ответ.
Дорогой Саша!
Если ты помнишь, я просил тебя подписать петицию не в защиту Толоконниковой, а в защиту всех тех, кто сидят по всей стране и не могут - из-за страха перед начальством, из-за отсутствия связей с обществом (они это общество и вообразить себе не могут), из-за сознания собственной виновности, просто из-за своей темноты, - написать о том ужасе, в котором они живут. Не ужасе быта и работы и не ужасе уголовной среды (этого и на воле хватает), а ужасе унижения, боли и несвободы - об ужасе внутренней вины виновных и невиновных, потому что в конце концов это их поступки оторвали их от жизни, привели их туда. Ты видел документальное кино. В детстве я побывал в уголовных лагерях (ездил на свиданку) в разных концах страны. Не говори, что с тех пор что-то изменилось. Об этом не говорят даже авторы документальных фильмов. «Сами виноваты, это им не санаторий. Натворили делов - сидите!» А как же закрытые психлечебницы, интернаты, детские дома и дома престарелых? Тебе там доводилось бывать? Ты слышал, какой там запах? В лагере такой же. Но это не просто запах нечистот и столовки, в нем живут годами, это запах тюрьмы. От этого запаха или еще там от чего тюремного не то, что думать, - говорить трудно, да и выглядеть по-человечески почти невозможно. А еще и вкалывать по шестнадцать часов без выходных надо. Ты говоришь, не верю, что сама до всего дошла и написала, мол, дали подмахнуть. Ты говоришь, слишком хорошо выглядит. Но откуда ты знаешь, как ей удается хорошо выглядеть и здраво мыслить там? (Да, я прочел до конца это, правда, длинное письмо.) Что тебе известно о таких вещах? Ты что-нибудь вообще слышал о силе, храбрости, юности?
А ведь и поступок, благодаря которому она там, - поступок юношеский. Это не оправдание, просто людям в другом возрасте оказалось слабо. Он безоглядный, он эпатажный, он прямой, без задней мысли, он простой (куда проще?), был бы изысканнее, не поняли бы и не осерчали бы так. Это - высунутый язык, забрасывание дерьмом, обедня дураков, шутовской колпак, юродивая правда, козы отпущения, «наследницы Введенского» (ох, как гневались истинные наследники!). Об этом много чего написано, но суть в том, что это не то, за что прощают и шлепают по попке в праздничный день. Это - деяние, на которое никто другой не оказался способным. Потому что смех - правда, а истошная серьезность всегда обманчива.
Ты пожалел девушку: «Эту девочку жалко, она глупа и, похоже, ее просто использовали». Забавно, что ты пожалел ее не за то, что ей плохо, а за то, что она дура (в отличие от тебя, всё понимающего), что ее используют (в отличие от тебя, совершенно свободного и независимо мыслящего человека), что она позволяет себя использовать (а у тебя все под контролем). Ты - спокойный человек. Хоть тебе и омерзительно то, что они сделали, ты держишь себя в руках. Другим претит не оскорбление памяти воинов, а низкий уровень художественного исполнения и узость политической мысли (дурновкусие! не тонко! не глубоко! не умно! кому этот Путин интересен!) или, скажем, нетолерантность (ну не в храме же!). Все высказались. Никто не промолчал. Все, что угодно, только не молчаливое сострадание. А казалось бы, всего-то… пожалеть… Твой суд справедлив. И боюсь, таких, как ты, не бросающихся в ярости на этих «кощунниц», большинство. Твое правовое сознание сформировалось: ты способен согласовать справедливое решение суда со своей совестью, ты обуздываешь своей гнев и услужливо доверяешь государству казнить и миловать за тебя. Ты жалеешь заблудшие души, а не человека в тюрьме, по вине или без. Хлеба ему ты не подашь. Это обязанность государства и омбудсмена. Может, и не надо никакого хлеба: тратят на этот пионерский лагерь и так достаточно? Ненависть страшна, ничего страшнее нет. Но есть еще - что с этим сделаешь? - твой суд, твоя жалость, твое спокойствие, изощренность твоего ума.
Хлеба арестантам сейчас не подают. Над скоморохами, если тронут святое, не смеются. Потому-то и не подают, что не смеются. Потому-то и не смеются, что не подают. Ты живешь в Латвии. Может быть, у вас все по-другому. Но какая разница, где хуже, а где лучше! Лучше всего на воле. Хуже всего на этапе.
ХЛЕБА АРЕСТАНТАМ СЕЙЧАС НЕ ПОДАЮТ
Это письмо я получил от моего рижского приятеля в ответ на предложение подписать петицию в поддержку требований, выдвинутых Надеждой Толоконниковой в заявлении о голодовке:
«Хочу спросить тебя, ты полностью прочитал обращение или только ту часть, которую выставляют напоказ в петиции? Эту девочку жалко, она глупа и, похоже, ее просто использовали, но меня передергивает от другого. Похоже, она позволяет использовать себя и дальше, а впечатление мое сложилось из прочтенного мной материала. Человек, работающий по 16 часов в день, не может так легко оперировать такими сложными текстами, из этого могу сделать вывод: или она не работает по 16 часов в день без ВЫХОДНЫХ, или ей этот текст написали и дали подмахнуть. Что говорит о том, что ее просто использовали и продолжают. А когда ты находишься в ИУ, такие шаги, мягко говоря, не очень верны, и могут быть истолкованы администрацией, как нарушение режима. Но она, похоже, этого не понимает, или ей обещали помощь, на что она и купилась. Да, и еще, недавно смотрел какой-то док. фильм о жен. колониях, не производит впечатление сибирской ссылки, вполне себе пионерский лагерь. Это я к чему: пока сам не увидишь, что там и как, лучше не бросаться в омут. А для этого существует омбудсмен, обращение, кстати, должно быть именно к нему. П.С. То, что они сотворили в храме, мне глубоко омерзительно, к слову, в храме павшим в войне 1812 года. П.С.С. И на фотографии она не выглядит изможденной!!! Как-то так, попробуй мне ответить аргументировано и без эмоций».
Вот мой ответ.
Дорогой Саша!
Если ты помнишь, я просил тебя подписать петицию не в защиту Толоконниковой, а в защиту всех тех, кто сидят по всей стране и не могут - из-за страха перед начальством, из-за отсутствия связей с обществом (они это общество и вообразить себе не могут), из-за сознания собственной виновности, просто из-за своей темноты, - написать о том ужасе, в котором они живут. Не ужасе быта и работы и не ужасе уголовной среды (этого и на воле хватает), а ужасе унижения, боли и несвободы - об ужасе внутренней вины виновных и невиновных, потому что в конце концов это их поступки оторвали их от жизни, привели их туда. Ты видел документальное кино. В детстве я побывал в уголовных лагерях (ездил на свиданку) в разных концах страны. Не говори, что с тех пор что-то изменилось. Об этом не говорят даже авторы документальных фильмов. «Сами виноваты, это им не санаторий. Натворили делов - сидите!» А как же закрытые психлечебницы, интернаты, детские дома и дома престарелых? Тебе там доводилось бывать? Ты слышал, какой там запах? В лагере такой же. Но это не просто запах нечистот и столовки, в нем живут годами, это запах тюрьмы. От этого запаха или еще там от чего тюремного не то, что думать, - говорить трудно, да и выглядеть по-человечески почти невозможно. А еще и вкалывать по шестнадцать часов без выходных надо. Ты говоришь, не верю, что сама до всего дошла и написала, мол, дали подмахнуть. Ты говоришь, слишком хорошо выглядит. Но откуда ты знаешь, как ей удается хорошо выглядеть и здраво мыслить там? (Да, я прочел до конца это, правда, длинное письмо.) Что тебе известно о таких вещах? Ты что-нибудь вообще слышал о силе, храбрости, юности?
А ведь и поступок, благодаря которому она там, - поступок юношеский. Это не оправдание, просто людям в другом возрасте оказалось слабо. Он безоглядный, он эпатажный, он прямой, без задней мысли, он простой (куда проще?), был бы изысканнее, не поняли бы и не осерчали бы так. Это - высунутый язык, забрасывание дерьмом, обедня дураков, шутовской колпак, юродивая правда, козы отпущения, «наследницы Введенского» (ох, как гневались истинные наследники!). Об этом много чего написано, но суть в том, что это не то, за что прощают и шлепают по попке в праздничный день. Это - деяние, на которое никто другой не оказался способным. Потому что смех - правда, а истошная серьезность всегда обманчива.
Ты пожалел девушку: «Эту девочку жалко, она глупа и, похоже, ее просто использовали». Забавно, что ты пожалел ее не за то, что ей плохо, а за то, что она дура (в отличие от тебя, всё понимающего), что ее используют (в отличие от тебя, совершенно свободного и независимо мыслящего человека), что она позволяет себя использовать (а у тебя все под контролем). Ты - спокойный человек. Хоть тебе и омерзительно то, что они сделали, ты держишь себя в руках. Другим претит не оскорбление памяти воинов, а низкий уровень художественного исполнения и узость политической мысли (дурновкусие! не тонко! не глубоко! не умно! кому этот Путин интересен!) или, скажем, нетолерантность (ну не в храме же!). Все высказались. Никто не промолчал. Все, что угодно, только не молчаливое сострадание. А казалось бы, всего-то… пожалеть… Твой суд справедлив. И боюсь, таких, как ты, не бросающихся в ярости на этих «кощунниц», большинство. Твое правовое сознание сформировалось: ты способен согласовать справедливое решение суда со своей совестью, ты обуздываешь своей гнев и услужливо доверяешь государству казнить и миловать за тебя. Ты жалеешь заблудшие души, а не человека в тюрьме, по вине или без. Хлеба ему ты не подашь. Это обязанность государства и омбудсмена. Может, и не надо никакого хлеба: тратят на этот пионерский лагерь и так достаточно? Ненависть страшна, ничего страшнее нет. Но есть еще - что с этим сделаешь? - твой суд, твоя жалость, твое спокойствие, изощренность твоего ума.
Хлеба арестантам сейчас не подают. Над скоморохами, если тронут святое, не смеются. Потому-то и не подают, что не смеются. Потому-то и не смеются, что не подают. Ты живешь в Латвии. Может быть, у вас все по-другому. Но какая разница, где хуже, а где лучше! Лучше всего на воле. Хуже всего на этапе.