Великий политический оратор
Ираклий Пантелеевич был великий политический оратор и хороший извозчик. Ираклий Пантелеевич считал себя наследником грузинского царя, в доказательство чего приводил свое имя и потертый старинный жетон с надписью "ДЕНГИ ВЗѦТЫ".
Вся Вологодская губерния полнилась слухами о таланте Ираклия Пантелеевича выйти из любого политического спора и заставить своего оппонента сменить свою политическую позицию.
- Ираклий Пантелеевич, что вы думаете о длине рабочего дня у рабочих? - спрашивал, иной раз, бородатый сосед Ираклия Пантелеевича - истый защитник царизма.
- Он должен быть короток, ибо рабочий - всему голова, - отвечал Ираклий Пантелеевич и невзначай демонстрировал свой жетон с надписью "ДЕНГИ ВЗѦТЫ".
- Как же так, Ираклий Пантелеевич, - продолжал интересоваться бородатый сосед Ираклия Пантелеевича, - а как же война, что идет по земле русской? Чем будем бить немца? Кепкою рабочей або, стыдно признаться, кулаком?
- Рабочий лучше немца, - холодно, но твердо отвечал Ираклий Пантелеевич и в доказательство сего стучал кулаком о стену, - а кто иначе считает, того надо ссылать на каторгу. Ведь рабочий лучше немца? Как вы считаете?
- Лучше немца, - сдавался бородатый сосед и открывал рот, чтобы продолжить фразу, но тут Ираклий Пантелеевич вставал, строго крякал на бородатого соседа и выходил вон.
Такие разговоры случались с Ираклием Пантелеевичем по пять раз в неделю, а во времена праздников - так и вовсе по шесть раз на дню. И всякий раз Ираклий Пантелеевич выходил победителем.
Вне политических споров Ираклий Пантелеевич любил возить людей на своей лошади Клуне, читать газеты и танцевать под патефон. Единственным, что не любил Ираклий Пантелеевич, было солнце.
- Муть в небе висит и голову пекёт, - сумрачно говорил обычно Ираклий Пантелеевич и резко менял тему. Все окружающие знали такую особенность характера, но прощали ее, поскольку в остальном Ираклий Пантелеевич был настоящим человеком.
После революции слава о прославленном демагоге Ираклии Пантелеевиче докатилась аж до Петрограда, где об этом прознал Керенский.
- Такие кадры нам нужны, поскольку свободная Россия не терпит неправды и лжи, а такие люди укрощают всякую неправду и ложь подобно велеречивым песням Купидона, - проговорил Керенский и постановил пригласить Ираклия Пантелеевича на большой митинг, проводившийся на Дворцовой площади.
Революционный солдат с депешею добрался до Вологодской губернии уже по весне. Ираклий Пантелеевич, не будучи дураком, согласился на Высочайшее приглашение, собрал вещи, запряг свою лошадь Клуню и выехал в Петроград.
***
Такого ажиотажа Петроград не видел с самого времени своего основания. На Дворцовой площади было не протолкнуться: то там, то сям мелькали старушки с леденцами, мальчишки играли в бабки прямо на мостовой, а на крышах домов сидели простодушные матросы, щерившиеся на солнце.
Шел пятый час митинга. На трибуне выступал князь Г.Е. Львов, одну руку выставив вперед, а вторую - запустив в бороду. Ираклий Пантелеевич стоял в первых рядах, жевал булку и внимательно слушал.
- Революция есть эманация русского народа, призванная совестью мирового континуума истинных интересов, создающих прямо на наших глазах новый континуум - континуум совести и честности, - рассуждал князь Г.Е. Львов, - что есмь непостижимое явление, доселе неизвестное ни мировой общественности, ни заскорузлым кумам, называющим себя русскими царями.
Толпа одобрительно загудела, а Ираклий Пантелеевич от одобрения засвистал в два пальца.
- Мы - эрго, выражающее страсть и пламя людей этой страны, - продолжал князь Г.Е. Львов, - мы своеобразный мост-перемычка между прошлым засилья грязи и низменных помыслов и будущим свободы, света и нового строительства справедливого порядка.
Толпа снова загудела, Ираклий Пантелеевич засвистал, а один матрос с крыши даже начал стрелять в воздух
- Но важно понимать, что революция - это не изысканный фатум, очерчивающий всяко всея мысли и помыслы, - предостерег князь Г.Е. Львов с трибуны, - но солнце, всходящее над нашими головами - головами крестьян, солдат и рабочих.
Заслышав про солнце, Ираклий Пантелеевич вздрогнул. Будто пелена спала с его глаз, а под ногами его разверзлась пропасть бесконечного пустословия и демагогии, творимой князем Г.Е. Львовым. По этой причине Ираклий Пантелеевич не выдержал, быстрым шагом подошел к трибуне и сказал со злым укором:
- Какое-такое солнце? Это мутное светило - посветило и забыло?
Князь Г.Е. Львов на секунду смолк, но потом улыбнулся и сказал:
- Нет, то будет не солнце лжи, но солнце правды.
- Рабочий лучше солнца, - твердо проговорил Ираклий Пантелеевич, - а кто считает не так, тот еще получит свое.
Про каторгу Ираклий Пантелеевич решил смолчать, поскольку князю Г.Е. Львову про каторгу в глаза было говорить неудобно и неприлично.
- Вы что позволяете себе, конское копыто, - пробормотал князь Г.Е. Львов, нервно теребя бороду.
- А то, - отрезал Ираклий Пантелеевич, - ведь рабочий лучше солнца? Как вы считаете?
- Рабочий лучше солнца, но... - начал князь Г.Е. Львов, не знакомый с полемическим приемом Ираклия Пантелеевича.
- А вот и то! - прокричал вне себя Ираклий Пантелеевич и почему-то полез драться.
Его быстро повязали и хотели даже расстрелять, но в конце концов отпустили. В счастливом избавлении не последнюю роль сыграли слава Ираклия Пантелеевича и потертый жетон "ДЕНГИ ВЗѦТЫ".
Инцидент замяли. И только Владимир Ильич Ленин, пришедший вечером с митинга, довольно потирал руки и без конца повторял:
- Рабочий лучше солнца. Удивительно. Удивительно!