Африка внутри
У меня в работе сейчас офигенская книга. Называется "Африканские хроники". Герой её - Сергей Плахотников, школьный учитель - как-то однажды года два работал в самом сердце Африки, преподавал математику африканским детям от 5 до 10 лет. И просто записывал свои впечатления от окружающей действительности в виде коротких историй с фотографиями.
И надо сказать, что это совершенно незнакомая мне Африка. Не Сенкевича, не турфирм каких-нибудь, не журналистская ни разу (откуда мы там ещё знаем об этом мире). Окошко в эту Африку открывается как бы... внутри меня самого.
И это весьма необычно. В Африке я ведь точно никогда в жизни не был, а тут как будто бы вспоминаю тамошние реалии. Может быть, потому что доведись мне там оказаться, я бы написал что-то похожее, в том же стиле. Не знаю.
Пользуясь тем, что на работу в эти дни ходить не надо, сижу, ваяю макет и ловлю кайф. Получается медленно, потому что не перечитывать невозможно.
Несколько отрывков, с разрешения автора.
Истории 5, 7, 12, 30 и 32 из 50
На уроке естествознания возник вопрос, отчего одни люди черные, а другие нет. Вопрос возник не у детей, а у меня. Влекомый дидактическим зудом и широтой взглядов, я хотел успокоить малышей в их "ущербном" положении лекцией про то, что "у Бога все равны".
Начал издалека, от Адама и Евы. А когда дошел до Ноя, один мальчик, кажется его звали Андреа, поднял руку и сказал так: "Когда отца моего деда еще не было, все люди на земле были черными. И был народ, который жил на берегу озера. Озеро было таким чистым, что когда человек входил в него, то его кожа становилась розовой, как кожа птенцов вурунатрана. Многие народы приходили к озеру, купались и уходили в верхние страны. А народ, который жил на берегу озера, был очень вежливым и пропускал всех вперед. Когда же воды в озере почти не стало, вежливый народ вошел в озеро и смог намочить только ступни и ладони".
Тут мальчик показал мне свои розовые ладони и пятки. И тогда все дети в классе показали мне пятки и ладони.
С тех пор я больше не обсуждаю эту тему и стараюсь не задавать детям глупые вопросы.
С ноября по апрель мы перебирались под крышу нашей ветхой школки
Назавтра я назначил самостоятельную работу. Дело в том, что африканские дети склонны все делать сообща, и совершенно невозможно проверить, умеет ли каждый из них считать в отдельности. Когда они списывают примеры с доски и решают их в тетради, то что-то шепчут на родном языке. Что они шепчут, мне неведомо, но ответы у них совпадают - и правильные, и неправильные. Поэтому я назначил самостоятельную работу, объяснив, что у каждого будет свое задание.
Наутро шел дождь, как, впрочем, и во все предыдущие дни. Я раздал детям листочки с примерами на состав десяти, которые сочинял ночью. И африканские дети стали решать. Но решали они как-то странно: все в классе терли большой палец правой руки. Это продолжалось все пятнадцать минут самостоятельной работы. Потом дети сдали работы, и я увидел, что на листочках не было ничего, кроме результатов моего ночного бдения. Я почесал в затылке и поставил всем отрицательные оценки.
Когда я сообщил об этом, дети со всех ног выбежали из школы и устремились к крайней в деревне хибаре. Они подбирали комья грязи и с силой бросали их в жалкое строение. Вышла хозяйка, шестидесятилетняя Мабел, и тут же схлопотала по лицу. Кричали дети, кричала Мабел, кричали подоспевшие родители. Скандал утихомирился лишь тогда, когда каждому ребенку женщина отдала по петуху.
Позже выяснилось, что Мабел, деревенская знахарка, зашила каждому ребенку в палец счастье для отличной учебы, сделав у основания пальца два надреза. Она заставила каждого ребенка втирать в рану магическую смесь из трав и корений.
С тех пор, прежде чем поставить ребенку отрицательную оценку, я внимательно смотрю на большой палец его правой руки.
Последствие магической операции
Трудно представить себе африканского ребенка с авторучкой в руках. Это на расстоянии кажется, что письменность присуща всем народам, но на практике оказывается совсем даже наоборот. Африканские дети могут держать нож, маленькое мачете, могут тыкать палкой в мягкое, но только не писать. Их руки не приспособлены для шариковой ручки, трудно себе даже представить, сколько ручек было поломано или приспособлено для разных нужд, прежде чем дети освоили письмо! А помог им в этом Лев Николаевич Толстой.
Африканские ребятишки любят Толстого не столько за его гениальные произведения, сколько за имя и фамилию. Они небезосновательно считают, что человек, которого зовут Толстый Лев, не только великий охотник, но и мудрейший из мудрых.
Когда я совсем отчаялся вставить ручку в цепкие, но упрямые черные руки своих учеников, мне вспомнился портрет художника Ге, и это была замечательная догадка.
Через посольство я заказал репродукцию портрета Толстого, на котором писатель и друг яснополянских детей сидит за столом и пишет очередной свой шедевр. Он так замечательно держит перо, так точно и интеллигентно, что африканских детей, узнавших от меня, что на картине их любимый Лев, словно подменили. Они схватились за ручки и старательно стали выводить английский алфавит, многие срывались с места, подбегали к картине и сравнивали то, как держит перо Толстой и как это удается им.
Правда, были малыши, которых не слушались пальцы, они плакали и даже сердились, тогда из пальмовой дранки я сделал бороды на веревочке и подвязал их неумехам. Помогло сразу, ручка попала ровно между большим и указательным пальцем и легла на безымянный. А на следующий день бороды были у всех моих учеников.
С тех пор я верю в силу образа и понимаю про образование почти все
В Африке встречаются очень старые люди, которые живут так давно, что помнят приход войск Наполеона. Старики рассказывают, что маленький человек с большим войском, множеством коней и верблюдов прошел через деревню, а на следующий год в семьях стали рождаться бледные дети. Они появлялись редко, но их рождение всегда сопровождалось сильными ураганами или засухой. Старые люди говорят, что народ вынужден терпеть эти кары и этих бледных детей, за то что отдал маленькому человеку и его войску весь солнечный камень.
Мне довелось встретиться с таким бледным ребенком - им оказался несчастный Мулонго. Он не ходил в церковь, не играл с другими детьми и жил совершенно один, потому что родители боялись за жизнь его братьев и сестер. Для него построили хижину на окраине деревни недалеко от дома старухи Мабел. Мулонго один ел, один спал, один ходил по джунглям в поисках пищи. Его от рождения красные глаза зорко выслеживали добычу, будь то плоды диких деревьев или маленькие животные. Он приносил добычу домой, готовил ее, ел и снова отправлялся в лес.
Но это не все, чем занимался Мулонго. Еще мальчик умел сердечно молиться Христу - нехитрым молитвам научил его падре Джованни. Хотя в церковь Мулонго - ни ногой. Это вызвало бы возмущение и гнев молящихся, порождение дьявола не может молиться в храме Божьем.
Однажды утром я пришел к Мулонго, взял его за руку и повел в школу. Нам не нужны были слова: мальчик знал, кто я и куда мог его отвести, поэтому послушно отправился со мной. Я мог посадить его только за последнюю парту, весь партер в нашем театре был забит до предела.
Вы спросите, что я задумал? С одной стороны, я решился собрать угли детского и родительского негодования на свою поджаренную тропическим солнцем голову. А с другой - сломать стену накопившегося десятилетиями страха и непонимания. Один бы я не справился, мне помогал Азаро - тот самый мальчик, который после приезда солдат на грузовике стал называться спасителем детей, потому что увел малышей в лес охотиться на гигантских жуков.
Азаро понял мой замысел не сразу, долго испытующе смотрел и щурил глаз. Потом, как настоящий европеец, протянул мне руку в знак солидарности. Был и еще один тайный помощник - падре Джованни, который благословил меня на рисковый педагогический шаг.
Перед уроком Азаро привел двух коз и привязал их за школой. Он первым подошел к Мулонго и не без страха понюхал его. Мулонго тоже понюхал Азаро и они оба сели за последнюю парту.
Этим утром к началу первого урока в классе стояла необычная тишина. Разгоряченные дорогой дети с криком вбегали в класс и тут же замолкали, увидев "бледного". Я спокойно начал урок.
Помню, тема была про четные и нечетные числа. Для африканских детей нет проблемы деления на два, они с малолетства делят на двоих и не раз сталкивались с тем, что остается лишнее. Это лишнее они отдавали богам - "без ссору, без спору". А тут я стал говорить об одиночестве, о страдании, которое доставляет людям отчуждение. Я стал говорить о Христе, которого оставили ученики. О том, как он молился в Гефсиманском саду и после взошел на Крест…
В кульминационный момент своей проповеди я дал Азаро условленный знак. Тот вышел и привел в класс двух коз - одна из них была черной, а другая белой. Я показал на коз и спросил: "Где дьявол?" Дети засмеялись, потому что черная коза сходила под себя прямо у школьной доски.
Тогда я спросил, показав на класс: "А где здесь дьявол?", - и попросил указать на него. Дети смотрели на Мулонго и молчали - они увидели, как Азаро крепко сжимает руку соседа.
С тех пор Мулонго стал ходить в школу. С ним редко общались, и поначалу родители приходили скандалить, но, видя решимость Азаро и нашу с падре непреклонность, отступали. А после гибели Азаро Мулонго начал ходить в церковь каждый день. Падре стал учить его английскому и Слову Божьему. Смешно, но с того самого урока дети прозвали Мулонго "White-goat"*, что позже превратилось в "White-god"**. Думаю, мальчик и по сей день живет в миссии.
С тех пор я усвоил две важные истины. Если учитель решился ломать ложные стереотипы, то нужно начинать не с родителей, а с детей - в них живее память об утерянном рае. И еще: нельзя уговорить толпу принять изгоя - нужно просто найти ему друга.
* "White-goat" (англ.) - белый козлик.
** "White-god"(англ.) - белый бог.
Мулонго (фото А. Шальнова)
Падре Джованни был святым. Всю свою жизнь он употребил на служение Христу. Его родственники были далеко, где-то в Италии. У него не было семьи в традиционном понимании этого слова. Его женой была Церковь, а детьми - эти маленькие африканские ребятишки, за которых он болел фанатичнее, чем футбольный болельщик, гоняясь по саванне за каждой заблудшей детской душой. Среди африканских детей встречаются такие, для которых не писан уклад деревенской жизни. Они уже побывали в городе и, столкнувшись с несправедливостью и многоликостью взрослого мира, разуверились в правде и справедливости.
Однажды падре отправился на охоту за заблудшими душами - так он называл свои миссионерские вылазки. Он отправился в самое логово шантрапы - за кукурузное поле, где прятались малыши и подростки, которые не хотели ходить в школу и не хотели работать, заставляя здорово волноваться родителей и деревенское начальство. У падре Джо были большие планы насчет этих детей.
Все утро священника не было, а к полудню деревня вышла из тени посмотреть на удивительное зрелище. По саванне, словно дикая антилопа, бежал падре Джо. Одной рукой он придерживал полы рясы, и его белые коленки сверкали в лучах полуденного солнца будто велосипедные катафоты. В другой руке он держал какой-то сверток. За священником с гиканьем и улюлюканьем неслась ватага мальчишек. Задыхаясь от долгого бега, падре кричал, чтобы открыли двери церкви, что я предусмотрительно и сделал. С криком "Не закрывай!" падре влетел в храм и бросился на колени перед алтарем. За ним вбежали мальчишки. "Закрывай!" - скомандовал падре, и ловушка захлопнулась. Я запер дверь. Воцарилась тишина.
Я заглянул в окно церкви и увидел идиллическую картину. Священник тихо пел, стоя на коленях перед алтарем, и крепко прижимал к груди сверток, а дети сидели вокруг, словно щенки гиены, и ждали, пока у падре кончатся силы, но силы не кончались, и некоторые гиены стали подвывать. В Африке не принято отвлекать человека от молитвы…
К вечеру падре Джо попросил открыть дверь церкви. Мальчишки нехотя разошлись по домам. Многие из них на следующее утро пришли в школу, и падре рассказывал им о Христе.
Потом я узнал, что в свертке, который падре Джованни утащил у кукурузной шантрапы, были охотничьи трофеи, которые мальчишки выменивали в деревне на одежду и всевозможные городские штуки.
С тех пор я усвоил важную истину - в делах просвещения важна хорошая физическая форма.
Шантрапа (фото А. Шальнова)
Полное оглавление "Африканских хроник" - http://just-a-trunk.livejournal.com/189559.html
И надо сказать, что это совершенно незнакомая мне Африка. Не Сенкевича, не турфирм каких-нибудь, не журналистская ни разу (откуда мы там ещё знаем об этом мире). Окошко в эту Африку открывается как бы... внутри меня самого.
И это весьма необычно. В Африке я ведь точно никогда в жизни не был, а тут как будто бы вспоминаю тамошние реалии. Может быть, потому что доведись мне там оказаться, я бы написал что-то похожее, в том же стиле. Не знаю.
Пользуясь тем, что на работу в эти дни ходить не надо, сижу, ваяю макет и ловлю кайф. Получается медленно, потому что не перечитывать невозможно.
Несколько отрывков, с разрешения автора.
Истории 5, 7, 12, 30 и 32 из 50
На уроке естествознания возник вопрос, отчего одни люди черные, а другие нет. Вопрос возник не у детей, а у меня. Влекомый дидактическим зудом и широтой взглядов, я хотел успокоить малышей в их "ущербном" положении лекцией про то, что "у Бога все равны".
Начал издалека, от Адама и Евы. А когда дошел до Ноя, один мальчик, кажется его звали Андреа, поднял руку и сказал так: "Когда отца моего деда еще не было, все люди на земле были черными. И был народ, который жил на берегу озера. Озеро было таким чистым, что когда человек входил в него, то его кожа становилась розовой, как кожа птенцов вурунатрана. Многие народы приходили к озеру, купались и уходили в верхние страны. А народ, который жил на берегу озера, был очень вежливым и пропускал всех вперед. Когда же воды в озере почти не стало, вежливый народ вошел в озеро и смог намочить только ступни и ладони".
Тут мальчик показал мне свои розовые ладони и пятки. И тогда все дети в классе показали мне пятки и ладони.
С тех пор я больше не обсуждаю эту тему и стараюсь не задавать детям глупые вопросы.
С ноября по апрель мы перебирались под крышу нашей ветхой школки
Назавтра я назначил самостоятельную работу. Дело в том, что африканские дети склонны все делать сообща, и совершенно невозможно проверить, умеет ли каждый из них считать в отдельности. Когда они списывают примеры с доски и решают их в тетради, то что-то шепчут на родном языке. Что они шепчут, мне неведомо, но ответы у них совпадают - и правильные, и неправильные. Поэтому я назначил самостоятельную работу, объяснив, что у каждого будет свое задание.
Наутро шел дождь, как, впрочем, и во все предыдущие дни. Я раздал детям листочки с примерами на состав десяти, которые сочинял ночью. И африканские дети стали решать. Но решали они как-то странно: все в классе терли большой палец правой руки. Это продолжалось все пятнадцать минут самостоятельной работы. Потом дети сдали работы, и я увидел, что на листочках не было ничего, кроме результатов моего ночного бдения. Я почесал в затылке и поставил всем отрицательные оценки.
Когда я сообщил об этом, дети со всех ног выбежали из школы и устремились к крайней в деревне хибаре. Они подбирали комья грязи и с силой бросали их в жалкое строение. Вышла хозяйка, шестидесятилетняя Мабел, и тут же схлопотала по лицу. Кричали дети, кричала Мабел, кричали подоспевшие родители. Скандал утихомирился лишь тогда, когда каждому ребенку женщина отдала по петуху.
Позже выяснилось, что Мабел, деревенская знахарка, зашила каждому ребенку в палец счастье для отличной учебы, сделав у основания пальца два надреза. Она заставила каждого ребенка втирать в рану магическую смесь из трав и корений.
С тех пор, прежде чем поставить ребенку отрицательную оценку, я внимательно смотрю на большой палец его правой руки.
Последствие магической операции
Трудно представить себе африканского ребенка с авторучкой в руках. Это на расстоянии кажется, что письменность присуща всем народам, но на практике оказывается совсем даже наоборот. Африканские дети могут держать нож, маленькое мачете, могут тыкать палкой в мягкое, но только не писать. Их руки не приспособлены для шариковой ручки, трудно себе даже представить, сколько ручек было поломано или приспособлено для разных нужд, прежде чем дети освоили письмо! А помог им в этом Лев Николаевич Толстой.
Африканские ребятишки любят Толстого не столько за его гениальные произведения, сколько за имя и фамилию. Они небезосновательно считают, что человек, которого зовут Толстый Лев, не только великий охотник, но и мудрейший из мудрых.
Когда я совсем отчаялся вставить ручку в цепкие, но упрямые черные руки своих учеников, мне вспомнился портрет художника Ге, и это была замечательная догадка.
Через посольство я заказал репродукцию портрета Толстого, на котором писатель и друг яснополянских детей сидит за столом и пишет очередной свой шедевр. Он так замечательно держит перо, так точно и интеллигентно, что африканских детей, узнавших от меня, что на картине их любимый Лев, словно подменили. Они схватились за ручки и старательно стали выводить английский алфавит, многие срывались с места, подбегали к картине и сравнивали то, как держит перо Толстой и как это удается им.
Правда, были малыши, которых не слушались пальцы, они плакали и даже сердились, тогда из пальмовой дранки я сделал бороды на веревочке и подвязал их неумехам. Помогло сразу, ручка попала ровно между большим и указательным пальцем и легла на безымянный. А на следующий день бороды были у всех моих учеников.
С тех пор я верю в силу образа и понимаю про образование почти все
В Африке встречаются очень старые люди, которые живут так давно, что помнят приход войск Наполеона. Старики рассказывают, что маленький человек с большим войском, множеством коней и верблюдов прошел через деревню, а на следующий год в семьях стали рождаться бледные дети. Они появлялись редко, но их рождение всегда сопровождалось сильными ураганами или засухой. Старые люди говорят, что народ вынужден терпеть эти кары и этих бледных детей, за то что отдал маленькому человеку и его войску весь солнечный камень.
Мне довелось встретиться с таким бледным ребенком - им оказался несчастный Мулонго. Он не ходил в церковь, не играл с другими детьми и жил совершенно один, потому что родители боялись за жизнь его братьев и сестер. Для него построили хижину на окраине деревни недалеко от дома старухи Мабел. Мулонго один ел, один спал, один ходил по джунглям в поисках пищи. Его от рождения красные глаза зорко выслеживали добычу, будь то плоды диких деревьев или маленькие животные. Он приносил добычу домой, готовил ее, ел и снова отправлялся в лес.
Но это не все, чем занимался Мулонго. Еще мальчик умел сердечно молиться Христу - нехитрым молитвам научил его падре Джованни. Хотя в церковь Мулонго - ни ногой. Это вызвало бы возмущение и гнев молящихся, порождение дьявола не может молиться в храме Божьем.
Однажды утром я пришел к Мулонго, взял его за руку и повел в школу. Нам не нужны были слова: мальчик знал, кто я и куда мог его отвести, поэтому послушно отправился со мной. Я мог посадить его только за последнюю парту, весь партер в нашем театре был забит до предела.
Вы спросите, что я задумал? С одной стороны, я решился собрать угли детского и родительского негодования на свою поджаренную тропическим солнцем голову. А с другой - сломать стену накопившегося десятилетиями страха и непонимания. Один бы я не справился, мне помогал Азаро - тот самый мальчик, который после приезда солдат на грузовике стал называться спасителем детей, потому что увел малышей в лес охотиться на гигантских жуков.
Азаро понял мой замысел не сразу, долго испытующе смотрел и щурил глаз. Потом, как настоящий европеец, протянул мне руку в знак солидарности. Был и еще один тайный помощник - падре Джованни, который благословил меня на рисковый педагогический шаг.
Перед уроком Азаро привел двух коз и привязал их за школой. Он первым подошел к Мулонго и не без страха понюхал его. Мулонго тоже понюхал Азаро и они оба сели за последнюю парту.
Этим утром к началу первого урока в классе стояла необычная тишина. Разгоряченные дорогой дети с криком вбегали в класс и тут же замолкали, увидев "бледного". Я спокойно начал урок.
Помню, тема была про четные и нечетные числа. Для африканских детей нет проблемы деления на два, они с малолетства делят на двоих и не раз сталкивались с тем, что остается лишнее. Это лишнее они отдавали богам - "без ссору, без спору". А тут я стал говорить об одиночестве, о страдании, которое доставляет людям отчуждение. Я стал говорить о Христе, которого оставили ученики. О том, как он молился в Гефсиманском саду и после взошел на Крест…
В кульминационный момент своей проповеди я дал Азаро условленный знак. Тот вышел и привел в класс двух коз - одна из них была черной, а другая белой. Я показал на коз и спросил: "Где дьявол?" Дети засмеялись, потому что черная коза сходила под себя прямо у школьной доски.
Тогда я спросил, показав на класс: "А где здесь дьявол?", - и попросил указать на него. Дети смотрели на Мулонго и молчали - они увидели, как Азаро крепко сжимает руку соседа.
С тех пор Мулонго стал ходить в школу. С ним редко общались, и поначалу родители приходили скандалить, но, видя решимость Азаро и нашу с падре непреклонность, отступали. А после гибели Азаро Мулонго начал ходить в церковь каждый день. Падре стал учить его английскому и Слову Божьему. Смешно, но с того самого урока дети прозвали Мулонго "White-goat"*, что позже превратилось в "White-god"**. Думаю, мальчик и по сей день живет в миссии.
С тех пор я усвоил две важные истины. Если учитель решился ломать ложные стереотипы, то нужно начинать не с родителей, а с детей - в них живее память об утерянном рае. И еще: нельзя уговорить толпу принять изгоя - нужно просто найти ему друга.
* "White-goat" (англ.) - белый козлик.
** "White-god"(англ.) - белый бог.
Мулонго (фото А. Шальнова)
Падре Джованни был святым. Всю свою жизнь он употребил на служение Христу. Его родственники были далеко, где-то в Италии. У него не было семьи в традиционном понимании этого слова. Его женой была Церковь, а детьми - эти маленькие африканские ребятишки, за которых он болел фанатичнее, чем футбольный болельщик, гоняясь по саванне за каждой заблудшей детской душой. Среди африканских детей встречаются такие, для которых не писан уклад деревенской жизни. Они уже побывали в городе и, столкнувшись с несправедливостью и многоликостью взрослого мира, разуверились в правде и справедливости.
Однажды падре отправился на охоту за заблудшими душами - так он называл свои миссионерские вылазки. Он отправился в самое логово шантрапы - за кукурузное поле, где прятались малыши и подростки, которые не хотели ходить в школу и не хотели работать, заставляя здорово волноваться родителей и деревенское начальство. У падре Джо были большие планы насчет этих детей.
Все утро священника не было, а к полудню деревня вышла из тени посмотреть на удивительное зрелище. По саванне, словно дикая антилопа, бежал падре Джо. Одной рукой он придерживал полы рясы, и его белые коленки сверкали в лучах полуденного солнца будто велосипедные катафоты. В другой руке он держал какой-то сверток. За священником с гиканьем и улюлюканьем неслась ватага мальчишек. Задыхаясь от долгого бега, падре кричал, чтобы открыли двери церкви, что я предусмотрительно и сделал. С криком "Не закрывай!" падре влетел в храм и бросился на колени перед алтарем. За ним вбежали мальчишки. "Закрывай!" - скомандовал падре, и ловушка захлопнулась. Я запер дверь. Воцарилась тишина.
Я заглянул в окно церкви и увидел идиллическую картину. Священник тихо пел, стоя на коленях перед алтарем, и крепко прижимал к груди сверток, а дети сидели вокруг, словно щенки гиены, и ждали, пока у падре кончатся силы, но силы не кончались, и некоторые гиены стали подвывать. В Африке не принято отвлекать человека от молитвы…
К вечеру падре Джо попросил открыть дверь церкви. Мальчишки нехотя разошлись по домам. Многие из них на следующее утро пришли в школу, и падре рассказывал им о Христе.
Потом я узнал, что в свертке, который падре Джованни утащил у кукурузной шантрапы, были охотничьи трофеи, которые мальчишки выменивали в деревне на одежду и всевозможные городские штуки.
С тех пор я усвоил важную истину - в делах просвещения важна хорошая физическая форма.
Шантрапа (фото А. Шальнова)
Полное оглавление "Африканских хроник" - http://just-a-trunk.livejournal.com/189559.html