Эпоха прекрасных и ужасных идиотов.
«Петя по дороге в царствие небесное», реж. Николай Досталь, 2009 г., гран-при 31-го ММКФ
Николай Николаевич Досталь - гениальный режиссёр фильма «Облако-рай». Умри он вскоре после его съёмок, о нём могли бы сказать высоким штилем как о «комете, которая ослепительно вспыхнула, на миг озарила всё вокруг и угасла, оставив после себя кромешную тьму…». И это, пожалуй, не было бы преувеличением. «Облако-рай» - последний шедевр советского кинематографа. Сразу за ним наступили годы беспросветного мракобесия «российского кино».
Николаю Николаевичу не повезло, он не умер. И кино не бросил, что могло стать компромиссным вариантом. Переплюнуть собственный шедевр или даже снимать на уровне заданной планки - задача не из лёгких. Николай Николаевич поступил разумнее - взял да и снял «Маленького гиганта большого секса». Разом избавившись от обременительного груза гениальности. После этого можно было уже снимать всё что угодно, хоть телесериалы. Чем он и занялся в нулевых. Но гениальность, её ж так просто не профукаешь, обязательно вылезет наружу. Видимо, после «Штрафбата» Николай Николаевич решил, что так дальше жить нельзя. Был же он когда-то гением, в конце концов. Его пробудившийся гений пошёл на риск, сняв продолжение «Облако-рая». Затея авантюрная. «Облако-рай» казался фильмом настолько законченным, что добавить к нему ничего нельзя, можно только испортить. А Досталь рискнул и выиграл. Местами, конечно, проглядывал режиссёр телесериалов, однако история приобрела дополнительный объём. Первый фильм вольно или невольно оказался живой метафорой времени надежд, картинкой страны, возбудившейся в предвкушении перемен и снявшейся с якоря. Второй - её портретом «пятнадцать лет спустя». Где она опять застыла в сером полусне, расцвеченном отдельными яркими пятнами китайского ширпотреба. И всё это без какого-либо навязчивого идеологического «мессиджа», фильм вроде как вообще не о том, просто в нём сама реальность говорит о себе.
«Петя» - прямой родственник «Коли». Но сработанный значительно более топорно. Там метафора естественно и случайно вырастала из художественной реальности произведения, а здесь - предшествовала ей. То есть вначале был мыслительный конструкт-скелет, на который потом только попытались нарастить художественное мясо. Это сильно навредило фильму, имевшему все задатки для того, чтобы стать шедевром.
Действие фильма разворачивается в 1953-м году - незадолго до смерти Сталина - в рабочем посёлке Кандалакша. До и после Сталина люди как-то ухитрялись жить сами по себе, своими частными жизнями, вечными вопросами и проблемами. Ну, там, «на фоне исторических событий» разве что. А в этом промежутке они обычно вытеснены на задний план, придавлены Эпохой. Как-то так получается, что если о сталинском времени, то обязательно об Эпохе, а не о людях. Эпохи же намного менее интересны, чем люди, согласитесь.
Фильм Николая Досталя тоже оказался про Эпоху, хотя до конца прикидывался частной человеческой историей. Иногда настолько частной, что, казалось, совсем ни о чём. Примерно как в германовском «Мой друг Иван Лапшин». Только у Германа главную роль играет атмосфера, мелкие и суетливые коммунальные подробности, сюжетная история у него не так важна. У Досталя же создать затягивающую атмосферу не получилось. Она весьма условна. Актёры с лицами столичных жителей эпохи нефтяного роста, говорящие на каком-то неживом, былинном языке, чётко проговаривая слова как в советских сказочных фильмах, не дают забыть о том, что ты находишься на съёмочной площадке, а не в 1953-м году в рабочем посёлке Кандалакша. Хотя атмосфера «в гостях у сказки» - это, вполне возможно, так и было задумано.
Главный герой фильма - большой ребёнок. Безобидный и безотказный городской сумасшедший Петя. Который вообразил себя инспектором ГАИ и со всей тщательностью исполняет его обязанности. Здесь напрашивается параллель с «Плюмбумом» - перестроечным фильмом о заигравшемся в милиционера подростке, этаком стихийном сталинисте. Но что с этой параллелью делать мне пока не пришло в голову. К слову, очень странный фильм, «Плюмбум» этот. Вернее странно то, что он по каким-то причинам считался остроактуальным и алармистским в то время, когда подросткам всё уже было до фени. Особенно пламенное служение отечеству.
В отличие от «Плюмбума», инспектор Петя выглядит естественным олицетворением своей Эпохи - примером беззаветного и самоотверженного служения народу в сочетании с некритическим отношением к действительности. Идеальный винтик механизма сталинской утопии государства-фабрики.
Согорожане, пользуясь Петиной безотказностью, дают ему посильные мелкие хозяйственные поручения. Платя ему за это всеобщей любовью и подыгрыванием той роли, которую он себе навоображал. Вообще, по степени бесконфликтности и дружелюбности существования Кандалакша напоминает Плезентвилль. Даже полковник МГБ, претендующий на роль главного злодея в фильме - потому что полковник МГБ, не любит Петю и отказывается ему подыгрывать - и тот какой-то нелепый пентюх. Пыжащийся красномордый наполеончик, милый в своей нелепости. К тому же, он оказывается символически наказан - его молодая жена-докторша изменяет ему с евреем-врачом. Которого полковник тщетно пытался превентивно застращать тем, что «с одной стороны, космополитизм… с другой, сионизм… в общем, это бросает тень…». Бывшего мужа своей жены полковник уже упёк за решётку, так что эти угрозы, по идее, должны бросать зловещую тень на безмятежную провинциальную атмосферу. Но почему-то не бросают, а наоборот, придают сюжету водевильный характер: Полковник МГБ - Злодей и Рогоносец, Врач-Еврей - Герой-Любовник, Молодая Жена - Изменница. Сцена Любви в Бельевой Кладовке.
Все обещающие сюжетные завязки в фильме не имеют никакого продолжения. Петя влюбляется в Жену Полковника, зритель вздрагивает: ах, верно Злодей Полковник убьёт Петю! Жена Полковника влюбляется в Доброго Начальника Строительства, который страстно играет на фортепьяно и трепетно относится к Пете, зритель снова вздрагивает: ах, верно Злой Полковник убьёт Доброго Начальника Строительства… или, нет, Петя его убьёт!
Один обман. В финале действительно произойдёт убийство - вскоре после смерти товарища Сталина застрелят Петю. Но застрелят не со зла, совершенно случайно. Приняв его за совершившего побег урку, в погоню за которым он, как милиционер, бросился вместе с лагерной охраной. А в кадре будет трепетать на ветру газетный обрывок со сталинским портретом, зацепившийся за колючую проволоку. Сталин умер и Петя умер. Эпоха Закончилась.
В сцене, предшествующей финалу, после смерти Сталина Петя обсуждает с товарищами - будто бы взрослыми адекватными людьми - сложившуюся обстановку, как им дальше жить и что же теперь будет. Речь заходит о «врачах-убийцах», сгубивших вождя. Тут слово берёт Петя и говорит, что враги не дремлют, они выпускают отравленные спички. Прикуришь от такой спички, и всё, - кирдык. А чтобы самим не отравиться, враги метят дно коробка специальными номерами. Присутствующие тянут руку к коробку и в ужасе обнаруживают там вытисненный номер: как узнать, отравлен или нет?! Петя со знанием дела объясняет, что только сами враги знают о том, какой номер безопасен, а какой - отравлен. Но можно обезопасить себя, держа спичку на удалении, пока не сгорит серная головка - яд в ней! Прикуривая, все держат спички в далеко отставленной руке. Тут становится понятно, что это не Петя идиот, а все они одинаково блаженные идиоты.
Симпатичные, добродушные, готовые к трудовым подвигам, абсолютно не честолюбивые и полные бессребреники. В то же время совершенно безнравственные. Докторша, не содрогаясь, принимает ласки полковника, посадившего её мужа. Говоря о нём: «сам виноват, ляпнул что-то, где не надо». Ангелические детишки издеваются по дороге в школу над проходящими мимо заключёнными. Да и сам Петя. Который буднично и с сожалением спрашивает «не попал?» у лагерного охранника, выстрелившего в землю рядом с зеком - жалким пареньком. Солдат, не раздумывая ни минуты, стреляет в Петю и радостно орёт товарищам: «Готов!!!» Все они, требовавшие «расстрелять как бешенных собак» всех врагов народа, какие найдутся…
Восхищение духом товарищества и взаимопомощи, честностью, исполнительностью и т.п., оно сразу как-то пропадает. Слетает весь ностальгический флёр, которым был окутан фильм. Жаль только, что эффект этот - чисто рефлексивный. На эмоциональном уровне, с внезапностью катарсиса, как это было в «Облако-рай» и «Коле - перекати-поле», он не возникает.
Николай Николаевич Досталь - гениальный режиссёр фильма «Облако-рай». Умри он вскоре после его съёмок, о нём могли бы сказать высоким штилем как о «комете, которая ослепительно вспыхнула, на миг озарила всё вокруг и угасла, оставив после себя кромешную тьму…». И это, пожалуй, не было бы преувеличением. «Облако-рай» - последний шедевр советского кинематографа. Сразу за ним наступили годы беспросветного мракобесия «российского кино».
Николаю Николаевичу не повезло, он не умер. И кино не бросил, что могло стать компромиссным вариантом. Переплюнуть собственный шедевр или даже снимать на уровне заданной планки - задача не из лёгких. Николай Николаевич поступил разумнее - взял да и снял «Маленького гиганта большого секса». Разом избавившись от обременительного груза гениальности. После этого можно было уже снимать всё что угодно, хоть телесериалы. Чем он и занялся в нулевых. Но гениальность, её ж так просто не профукаешь, обязательно вылезет наружу. Видимо, после «Штрафбата» Николай Николаевич решил, что так дальше жить нельзя. Был же он когда-то гением, в конце концов. Его пробудившийся гений пошёл на риск, сняв продолжение «Облако-рая». Затея авантюрная. «Облако-рай» казался фильмом настолько законченным, что добавить к нему ничего нельзя, можно только испортить. А Досталь рискнул и выиграл. Местами, конечно, проглядывал режиссёр телесериалов, однако история приобрела дополнительный объём. Первый фильм вольно или невольно оказался живой метафорой времени надежд, картинкой страны, возбудившейся в предвкушении перемен и снявшейся с якоря. Второй - её портретом «пятнадцать лет спустя». Где она опять застыла в сером полусне, расцвеченном отдельными яркими пятнами китайского ширпотреба. И всё это без какого-либо навязчивого идеологического «мессиджа», фильм вроде как вообще не о том, просто в нём сама реальность говорит о себе.
«Петя» - прямой родственник «Коли». Но сработанный значительно более топорно. Там метафора естественно и случайно вырастала из художественной реальности произведения, а здесь - предшествовала ей. То есть вначале был мыслительный конструкт-скелет, на который потом только попытались нарастить художественное мясо. Это сильно навредило фильму, имевшему все задатки для того, чтобы стать шедевром.
Действие фильма разворачивается в 1953-м году - незадолго до смерти Сталина - в рабочем посёлке Кандалакша. До и после Сталина люди как-то ухитрялись жить сами по себе, своими частными жизнями, вечными вопросами и проблемами. Ну, там, «на фоне исторических событий» разве что. А в этом промежутке они обычно вытеснены на задний план, придавлены Эпохой. Как-то так получается, что если о сталинском времени, то обязательно об Эпохе, а не о людях. Эпохи же намного менее интересны, чем люди, согласитесь.
Фильм Николая Досталя тоже оказался про Эпоху, хотя до конца прикидывался частной человеческой историей. Иногда настолько частной, что, казалось, совсем ни о чём. Примерно как в германовском «Мой друг Иван Лапшин». Только у Германа главную роль играет атмосфера, мелкие и суетливые коммунальные подробности, сюжетная история у него не так важна. У Досталя же создать затягивающую атмосферу не получилось. Она весьма условна. Актёры с лицами столичных жителей эпохи нефтяного роста, говорящие на каком-то неживом, былинном языке, чётко проговаривая слова как в советских сказочных фильмах, не дают забыть о том, что ты находишься на съёмочной площадке, а не в 1953-м году в рабочем посёлке Кандалакша. Хотя атмосфера «в гостях у сказки» - это, вполне возможно, так и было задумано.
Главный герой фильма - большой ребёнок. Безобидный и безотказный городской сумасшедший Петя. Который вообразил себя инспектором ГАИ и со всей тщательностью исполняет его обязанности. Здесь напрашивается параллель с «Плюмбумом» - перестроечным фильмом о заигравшемся в милиционера подростке, этаком стихийном сталинисте. Но что с этой параллелью делать мне пока не пришло в голову. К слову, очень странный фильм, «Плюмбум» этот. Вернее странно то, что он по каким-то причинам считался остроактуальным и алармистским в то время, когда подросткам всё уже было до фени. Особенно пламенное служение отечеству.
В отличие от «Плюмбума», инспектор Петя выглядит естественным олицетворением своей Эпохи - примером беззаветного и самоотверженного служения народу в сочетании с некритическим отношением к действительности. Идеальный винтик механизма сталинской утопии государства-фабрики.
Согорожане, пользуясь Петиной безотказностью, дают ему посильные мелкие хозяйственные поручения. Платя ему за это всеобщей любовью и подыгрыванием той роли, которую он себе навоображал. Вообще, по степени бесконфликтности и дружелюбности существования Кандалакша напоминает Плезентвилль. Даже полковник МГБ, претендующий на роль главного злодея в фильме - потому что полковник МГБ, не любит Петю и отказывается ему подыгрывать - и тот какой-то нелепый пентюх. Пыжащийся красномордый наполеончик, милый в своей нелепости. К тому же, он оказывается символически наказан - его молодая жена-докторша изменяет ему с евреем-врачом. Которого полковник тщетно пытался превентивно застращать тем, что «с одной стороны, космополитизм… с другой, сионизм… в общем, это бросает тень…». Бывшего мужа своей жены полковник уже упёк за решётку, так что эти угрозы, по идее, должны бросать зловещую тень на безмятежную провинциальную атмосферу. Но почему-то не бросают, а наоборот, придают сюжету водевильный характер: Полковник МГБ - Злодей и Рогоносец, Врач-Еврей - Герой-Любовник, Молодая Жена - Изменница. Сцена Любви в Бельевой Кладовке.
Все обещающие сюжетные завязки в фильме не имеют никакого продолжения. Петя влюбляется в Жену Полковника, зритель вздрагивает: ах, верно Злодей Полковник убьёт Петю! Жена Полковника влюбляется в Доброго Начальника Строительства, который страстно играет на фортепьяно и трепетно относится к Пете, зритель снова вздрагивает: ах, верно Злой Полковник убьёт Доброго Начальника Строительства… или, нет, Петя его убьёт!
Один обман. В финале действительно произойдёт убийство - вскоре после смерти товарища Сталина застрелят Петю. Но застрелят не со зла, совершенно случайно. Приняв его за совершившего побег урку, в погоню за которым он, как милиционер, бросился вместе с лагерной охраной. А в кадре будет трепетать на ветру газетный обрывок со сталинским портретом, зацепившийся за колючую проволоку. Сталин умер и Петя умер. Эпоха Закончилась.
В сцене, предшествующей финалу, после смерти Сталина Петя обсуждает с товарищами - будто бы взрослыми адекватными людьми - сложившуюся обстановку, как им дальше жить и что же теперь будет. Речь заходит о «врачах-убийцах», сгубивших вождя. Тут слово берёт Петя и говорит, что враги не дремлют, они выпускают отравленные спички. Прикуришь от такой спички, и всё, - кирдык. А чтобы самим не отравиться, враги метят дно коробка специальными номерами. Присутствующие тянут руку к коробку и в ужасе обнаруживают там вытисненный номер: как узнать, отравлен или нет?! Петя со знанием дела объясняет, что только сами враги знают о том, какой номер безопасен, а какой - отравлен. Но можно обезопасить себя, держа спичку на удалении, пока не сгорит серная головка - яд в ней! Прикуривая, все держат спички в далеко отставленной руке. Тут становится понятно, что это не Петя идиот, а все они одинаково блаженные идиоты.
Симпатичные, добродушные, готовые к трудовым подвигам, абсолютно не честолюбивые и полные бессребреники. В то же время совершенно безнравственные. Докторша, не содрогаясь, принимает ласки полковника, посадившего её мужа. Говоря о нём: «сам виноват, ляпнул что-то, где не надо». Ангелические детишки издеваются по дороге в школу над проходящими мимо заключёнными. Да и сам Петя. Который буднично и с сожалением спрашивает «не попал?» у лагерного охранника, выстрелившего в землю рядом с зеком - жалким пареньком. Солдат, не раздумывая ни минуты, стреляет в Петю и радостно орёт товарищам: «Готов!!!» Все они, требовавшие «расстрелять как бешенных собак» всех врагов народа, какие найдутся…
Восхищение духом товарищества и взаимопомощи, честностью, исполнительностью и т.п., оно сразу как-то пропадает. Слетает весь ностальгический флёр, которым был окутан фильм. Жаль только, что эффект этот - чисто рефлексивный. На эмоциональном уровне, с внезапностью катарсиса, как это было в «Облако-рай» и «Коле - перекати-поле», он не возникает.