Сердечник
- Хочешь?! Давай! Глотни! У нас доброе пиво. Не пьёшь? Ислам не велит? Ну и не надо. У нас нельзя пить в общественных местах. А у вас можно? Не понимаешь… Раньше у нас пей где хочешь, а теперь всё - Европа.
В скором автобусе, что следует на вокзал, запойный, но не сказать, что опустившийся, не даёт покоя то ли ливанцу, то ли сирийцу, который готов раствориться в смартфоне, только чтобы никого не слышать, не видеть. Запойный безобиден, он просто в ударе; открыл литровую пластиковую бутылку пива, пьёт и расходится.
- Lietuva, Tėvyne mūsų / Pusiau lenkų, pusiau rusų. / O lietuvių nifiga, / Štai ir mūsų Lietuva. Сейчас тебе переведу. Литва - наша родина, / В ней живут половина поляков и половина русских, / А литовцев ни фига, / Вот такая наша Литва. Ислам, ты меня совсем не понимаешь?
(Оригинал первой строфы гимна Литвы : Lietuva, Tėvyne mūsų / Tu didvyrių žeme, / Iš praeities Tavo sūnūs / Te stiprybę semia. Дословный перевод: Литва, отчизна наша, / Ты - земля героев, / Сыны Твои из прошлого / Могущество черпают.)
Я всё жду, что кто-то встрепенётся, ввяжется, но люди безмолвствуют и отстранённо улыбаются. Но вот не выдерживает раскрасневшаяся пенсионерка, сидящая позади голосящего:
- А ты сам-то кто?
- Поскреби… Тогда и узнаешь.
- Смотреть на тебя не хочется, не то что скрести… Половина пустышки…
- Напрасно так говоришь. После сытного обеда / Стану тебе шведом.
Запойный хохочет, имитируя игру на аккордеоне.
- Бывают же такие дурни… Замусолки. Стыдно за таких, как ты.
Очень стыдно, но я тоже молчу.
Дурень допивает пиво, растёгивает куртку, прикладывает руку к сердцу.
- Не смотри, гражданочка, на облезлое пальто, / Послушай, как бьётся под ним моё самое то.