Вальс до-диез минор. 3.
По широкому полю, покрытому толстым нетронутым слоем снега, бежал человек. Но она не могла разглядеть его лица, потому что вокруг все время маячили, заставляя уворачиваться и прикрывать глаза, хлесткие серые ветви - как будто бы она верхом выезжала из леса по узкой заросшей тропе. Она знала это поле, оно было возле деревни в двух часах езды от ее родного города. Там когда-то жила ее бабушка.
И точно так же в своем детстве она выезжала на поводящей боками лошаденке из рощицы, а ветви больно били ее по лицу, но поле всегда оставалось пустым, а теперь вот кто-то появился. Надо обязательно понять, кто это. Но поднялась метель, колючей порошей налетела на лицо, она зажмурилась, лошадь дернулась и остановилась. Она проснулась от того, что ее тряс за плечо незнакомый мужчина:
- Это конечная.
Она вышла и, все еще сонно покачиваясь, побрела к противоположному краю платформы. Уже не первый раз она просыпает свою остановку. Кто бы знал, как утомляют ее эти непоседливые дети, с которыми приходится вновь и вновь разучивать все те же два притопа только потому, что их мамы полны амбиций вырастить «всестороннее развитого ребенка». Приходится уговаривать, грозиться и едва ли не на голове ходить.
Отблеснув яркими фарами по плиточной стене тоннеля, грохотнул раздвинувшимися дверями полупустой поезд. Вечером в центр никто не ехал, она спокойно села и достала книгу, чтобы скоротать те несколько остановок, которые ее угораздило проспать крепким сном.
Книга, которую ей одолжила подруга, так же зарабатывавшая частными уроками музыки, оказалась невыносимо скучной. Женщина подняла голову и огляделась. В вагоне было мало людей. Сидящий напротив мужчина… А сидящий напротив мужчина, казалось, разучивал какое-то музыкальное произведение. Он неотрывно вглядывался в ноты, раскрытые у него на коленях, и внимательно шевелил пальцами, с очевидным трудов пробираясь сквозь дебри аппликатуры. Опытным взглядом она отметила неуверенность его движений, излишнюю напряженность кисти.
- И здесь музыка, - вздохнула она про себя и прикрыла глаза. Мерно лязгал поезд, снижая скорость перед очередной станцией. - А все-таки странно. Взрослый человек, ведь не на занятия в музыкальную школу опаздывает. И не музыкант, это по рукам сразу видно... Метро и ноты… С чего бы это?
Ей захотелось еще раз на него посмотреть, но как раз в этот момент поезд остановился, бодро произнеся название станции вслед выходящим из него людям, и она успела только увидеть, как он прошел по платформе, сжимая в руках ноты в прозрачной папке.
С трудом лавируя между свежевыпавшими сугробы, она дошла до дома. В пустой квартире на столе стояла одинокая кружка из-под кофе, в комнате сердито гудел компьютер, который она позабыла выключить. Наспех переодевшись и поставив чайник, она уже собиралась подойти к небольшому синтезатору, притулившемуся в углу, как раздался телефонный звонок.
Мужской голос звонил ей по поводу объявления о поиске учеников, недавно размещенного ею на сайте частных уроков музыки. Она ему пересказала все условия, которые, впрочем, и так были указаны в объявлении, он ответил, что подумает и перезвонит. Положив трубку, она долго сидела возле телефона, устало грызя мизинец. Подумают и перезвонят. Этим заканчивался каждый звонок. Никто не перезванивал. Наверное, никто и не думал.
Настроение пообщаться с синтезатором пропало, и она решила пораньше лечь спать, чтобы, наконец, выспаться. Завтра с утра музыкальный урок в детском саду. Как же ей надоели эти дети.
Чистя зубы в ванной, она думала о девятилетнем Леше, который упорно сопротивлялся ее попыткам научить его хотя бы «Васильку». Когда он спрашивал ее, зачем ему вообще это нужно, она терялась и не знала, что ответить. Преподаватели иностранных языков обычно отвечают: «Чтобы поехать в … (подставляя соответствующую страну)». А ей что отвечать?
Сквозь шум воды и гул собственных размышлений до нее не сразу донеслась трель телефонного аппарата. С щеткой в рту она прошла в комнату.
- Здравствуйте, я решил, что буду брать у Вас уроки, - как бы скороговоркой выпалила трубка, не представившись. По голосу она узнала того самого мужчину, который только что ей звонил и обещал подумать. - Единственное, Вы говорите, что работаете с выездом, а у меня нет инструмента.
- Нет?.. А как же Вы собираетесь...
С таким она еще не сталкивалась. Обычно все, кто хотел брать уроки, уже имели дома фортепьяно. И что же теперь делать?
На том конце тоже молчали. Пауза становилась неловкой. Она вдруг - по-женски деловито - подумала, что надо бы протереть пыль с синтезатора. Эту неделю у нее совсем не было времени на нем поиграть, и тонкий слой пыли осел на его черной поверхности.
- Если это будет выходом, мы можем заниматься у меня, - неожиданно для самой себя прервала она тишину.
- Если Вам так будет удобно, то конечно, - с готовностью согласился собеседник. - Скажите, куда и когда подъехать…
Они договорились на вечер в ближайшую субботу. Закончив разговор, она продолжила отковыривать цветастую голографическую наклейку с телефона.
С одной стороны, она, конечно, была рада, что наконец нашла себе взрослого адекватного ученика, как она и хотела. Может быть, теперь появится возможность отказаться от детского сада. С другой стороны, ее очень смущало то, что ей придется давать уроки у себя дома.
Она знала, что ее знакомые так делали, но ей всегда казалось, что пригласить человека к себе домой - это что-то такое сугубо личное, чуть ли не интимное. У нее редко кто бывал в гостях, даже близкие подруги. А теперь вот придет совершенно незнакомый человек.
«Как бы он еще каким-нибудь ненормальным не оказался» - промелькнуло у нее в голове. Может быть, все-таки позвать к себе в субботу подругу, чтобы она побыла здесь, пока будет проходить занятие? Наверное, так будет безопаснее. Надо узнать, сможет ли она.
Когда в окне квартиры на четвертом этаже погас свет, было уже далеко за полночь, и выпавшие за день пенопластовые сугробы горбатились вокруг узких расчищенных тропинок на некогда широком тротуаре. Запоздалые прохожие осторожно огибали скользкие места. На четвертом этаже женщина ворочалась в постели, думая о завтрашнем дне. В других квартирах мирно посапывали дети, а их мамы готовили одежду для завтрашнего детского сада.
И точно так же в своем детстве она выезжала на поводящей боками лошаденке из рощицы, а ветви больно били ее по лицу, но поле всегда оставалось пустым, а теперь вот кто-то появился. Надо обязательно понять, кто это. Но поднялась метель, колючей порошей налетела на лицо, она зажмурилась, лошадь дернулась и остановилась. Она проснулась от того, что ее тряс за плечо незнакомый мужчина:
- Это конечная.
Она вышла и, все еще сонно покачиваясь, побрела к противоположному краю платформы. Уже не первый раз она просыпает свою остановку. Кто бы знал, как утомляют ее эти непоседливые дети, с которыми приходится вновь и вновь разучивать все те же два притопа только потому, что их мамы полны амбиций вырастить «всестороннее развитого ребенка». Приходится уговаривать, грозиться и едва ли не на голове ходить.
Отблеснув яркими фарами по плиточной стене тоннеля, грохотнул раздвинувшимися дверями полупустой поезд. Вечером в центр никто не ехал, она спокойно села и достала книгу, чтобы скоротать те несколько остановок, которые ее угораздило проспать крепким сном.
Книга, которую ей одолжила подруга, так же зарабатывавшая частными уроками музыки, оказалась невыносимо скучной. Женщина подняла голову и огляделась. В вагоне было мало людей. Сидящий напротив мужчина… А сидящий напротив мужчина, казалось, разучивал какое-то музыкальное произведение. Он неотрывно вглядывался в ноты, раскрытые у него на коленях, и внимательно шевелил пальцами, с очевидным трудов пробираясь сквозь дебри аппликатуры. Опытным взглядом она отметила неуверенность его движений, излишнюю напряженность кисти.
- И здесь музыка, - вздохнула она про себя и прикрыла глаза. Мерно лязгал поезд, снижая скорость перед очередной станцией. - А все-таки странно. Взрослый человек, ведь не на занятия в музыкальную школу опаздывает. И не музыкант, это по рукам сразу видно... Метро и ноты… С чего бы это?
Ей захотелось еще раз на него посмотреть, но как раз в этот момент поезд остановился, бодро произнеся название станции вслед выходящим из него людям, и она успела только увидеть, как он прошел по платформе, сжимая в руках ноты в прозрачной папке.
С трудом лавируя между свежевыпавшими сугробы, она дошла до дома. В пустой квартире на столе стояла одинокая кружка из-под кофе, в комнате сердито гудел компьютер, который она позабыла выключить. Наспех переодевшись и поставив чайник, она уже собиралась подойти к небольшому синтезатору, притулившемуся в углу, как раздался телефонный звонок.
Мужской голос звонил ей по поводу объявления о поиске учеников, недавно размещенного ею на сайте частных уроков музыки. Она ему пересказала все условия, которые, впрочем, и так были указаны в объявлении, он ответил, что подумает и перезвонит. Положив трубку, она долго сидела возле телефона, устало грызя мизинец. Подумают и перезвонят. Этим заканчивался каждый звонок. Никто не перезванивал. Наверное, никто и не думал.
Настроение пообщаться с синтезатором пропало, и она решила пораньше лечь спать, чтобы, наконец, выспаться. Завтра с утра музыкальный урок в детском саду. Как же ей надоели эти дети.
Чистя зубы в ванной, она думала о девятилетнем Леше, который упорно сопротивлялся ее попыткам научить его хотя бы «Васильку». Когда он спрашивал ее, зачем ему вообще это нужно, она терялась и не знала, что ответить. Преподаватели иностранных языков обычно отвечают: «Чтобы поехать в … (подставляя соответствующую страну)». А ей что отвечать?
Сквозь шум воды и гул собственных размышлений до нее не сразу донеслась трель телефонного аппарата. С щеткой в рту она прошла в комнату.
- Здравствуйте, я решил, что буду брать у Вас уроки, - как бы скороговоркой выпалила трубка, не представившись. По голосу она узнала того самого мужчину, который только что ей звонил и обещал подумать. - Единственное, Вы говорите, что работаете с выездом, а у меня нет инструмента.
- Нет?.. А как же Вы собираетесь...
С таким она еще не сталкивалась. Обычно все, кто хотел брать уроки, уже имели дома фортепьяно. И что же теперь делать?
На том конце тоже молчали. Пауза становилась неловкой. Она вдруг - по-женски деловито - подумала, что надо бы протереть пыль с синтезатора. Эту неделю у нее совсем не было времени на нем поиграть, и тонкий слой пыли осел на его черной поверхности.
- Если это будет выходом, мы можем заниматься у меня, - неожиданно для самой себя прервала она тишину.
- Если Вам так будет удобно, то конечно, - с готовностью согласился собеседник. - Скажите, куда и когда подъехать…
Они договорились на вечер в ближайшую субботу. Закончив разговор, она продолжила отковыривать цветастую голографическую наклейку с телефона.
С одной стороны, она, конечно, была рада, что наконец нашла себе взрослого адекватного ученика, как она и хотела. Может быть, теперь появится возможность отказаться от детского сада. С другой стороны, ее очень смущало то, что ей придется давать уроки у себя дома.
Она знала, что ее знакомые так делали, но ей всегда казалось, что пригласить человека к себе домой - это что-то такое сугубо личное, чуть ли не интимное. У нее редко кто бывал в гостях, даже близкие подруги. А теперь вот придет совершенно незнакомый человек.
«Как бы он еще каким-нибудь ненормальным не оказался» - промелькнуло у нее в голове. Может быть, все-таки позвать к себе в субботу подругу, чтобы она побыла здесь, пока будет проходить занятие? Наверное, так будет безопаснее. Надо узнать, сможет ли она.
Когда в окне квартиры на четвертом этаже погас свет, было уже далеко за полночь, и выпавшие за день пенопластовые сугробы горбатились вокруг узких расчищенных тропинок на некогда широком тротуаре. Запоздалые прохожие осторожно огибали скользкие места. На четвертом этаже женщина ворочалась в постели, думая о завтрашнем дне. В других квартирах мирно посапывали дети, а их мамы готовили одежду для завтрашнего детского сада.