Let them go
Andriy Tsaplienko
3 год. · Змінено ·
Ничего необычного в его вопросе не было.
Почему я решил, что он журналист, не знаю.
Было ясно, что интересующийся понимает в общих чертах, что такое зона боевых действий, и что ему во что бы то ни стало нужно туда проехать.
Но он не был журналистом.
«Ты только не обижайся», - извиняющимся тоном вклинился в разговор мой знакомый. - «Есть небольшая группа иностранцев, которые собираются и вместе устраивают поездки в разные опасные места. Это просто обычные люди с большими финансовыми возможностями. В какой-то степени это можно назвать туризмом. Вот недавно они были в Северной Корее, в Косово, сейчас собираются в Чернобыль. Как ты думаешь, смогут они проехать в зону боевых действий? Ну, не совсем в зону, а как можно к ней поближе».
Честно говоря, я слегка опешил. С такими туристами я еще не сталкивался, хотя недавно читал о том, что некая российская фирма устраивает для богатых и развращенных сограждан сафари-туры на Луганщину и в Донецк, на территорию, которую контролируют боевики. Чтобы, значит, можно было безнаказанно пострелять в «укров».
«Они хотели бы посмотреть на войну с украинской стороны, и не хотят заезжать через Россию. Они ж не на сафари едут, как россияне. Они хотят только посмотреть», - мой знакомый, видимо, предугадал мой вопрос. И мое негодование по поводу сафари-туров.
Я услышал, что эти экстремальные туристы, которые были в Косово и в Северной Корее, будут рады посетить места недавних боев, увидеть поврежденные войной здания. По возможности, поговорить с солдатами на блок-постах и сфотографироваться на их фоне. Они понимают, что туда, где идут перестрелки, они не попадут. Да, собственно, на саму линию фронта они и не стремятся попасть. Им будет достаточно увидеть следы боевых действий на некотором удалении от фронта.
«Это очень цинично выглядит», - заметил я. - «Сафари или не сафари, но я против таких туров. Хотя это их решение: ехать или не ехать. Кто я такой, чтобы запрещать?»
Ирак, Косово, Украина… Для иностранцев «с финансовыми возможностями» мы с нашей болью и нашими потерями лишь очередная локация в этом семантическом ряду. Они с одинаковым любопытством глядят на старые следы боев в Косово и на свежие следы боев в Украине.Что поделаешь, наша война для них это повод показать дома фотографии на фоне руин и вооруженных людей в разномастном камуфляже. Цинично? Наверное. Но, с другой стороны никого не удивляют пять тысяч иностранных туристов, ежегодно посещающих Чернобыльскую зону. И вот теперь для них открылась еще одна локация. И опять в Украине
Меня переполняло возмущение, но я заставил себя вспомнить, как еще несколько лет назад снимал репортажи из раздираемых войнами африканских и азиатских стран. Как, выясняя степень безопасности передвижения, задавал местным жителям такие же точно вопросы, на которые сейчас сам даю ответы. Как называл холодным словом «локация» пропахшие дымом, пропитанные кровью города и села, чужую родину чужих людей. Как, пытаясь достичь объективности материала, с одинаковой степенью вежливости договаривался с враждующими группировками о возможности снять войну с обеих сторон. Как, отработав материал, с радостью возвращался из третьего мира в наш, - не первый, но и не третий. Конечно, это не был экстремальный туризм, но все же нечто похожее на него. Чужие люди. Чужая родина.
Война передвинула нас на уровень ниже. И, как бы мы ни называли себя сами, для богатых туристов наша страна это «третий мир». Чернобыль и война, очень удобные для просмотра, с твердыми «тремя звездами» и континентальными завтраками всего за десять километров от передовой. Таким «третьим миром» для нас еще недавно был Ирак, Сирия, Конго, Либерия. Теперь мы в этом списке.
«Но, знаешь», - говорит мой знакомый, - «эти люди, эти… м-м-м… туристы, хотят приехать на восток с гуманитарной помощью. Готовы присоединиться к волонтерам и доставить на фронт нужный груз. Они могут купить продукты, детские игрушки, ну, что там еще нужно?»
«Медикаменты», - механически ответил я, вспомнив пожелания морпехов, только что занявших позиции в Широкино.
«Да, они готовы закупить медикаменты и все это привезти. Как ты думаешь, с медикаментами их пропустят?»
А, может быть, пускай везут? Пусть они глядят на нас, как на страну дикарей, погрязшей в катастрофах, войне и коррупции. Но пусть везут. Все на фронт. Разве нам так важно, как мы сейчас выглядим? Ведь гораздо важнее не то, какой у нас сегодня вид, а кем мы являемся на самом деле. Бойцам на фронте нужно многое, от медикаментов до тепловизоров. Им нет никакой разницы, кто привез жизненно необходимый груз - знакомый волонтер или богатый одноразовый турист. Одна фотография на фоне разрушенных стен это небольшая плата за чью-то спасенную жизнь, за возможность сделать хотя бы полшага в сторону победы.
И я спокойно ответил: «Let them go».