«Отелло» (Othello) Николаса Хайтнера, постановка Королевского национального театра
Она меня за муки полюбила,
А я ее - за состраданье к ним.
(с)
Иногда «сигара, это только сигара», а история только история. Кажется, Шекспир это знал лучше других. Иначе чем объяснить, неизбежный успех его пьес? Прошли столетия, четыре неравнозначных столетия, в каждом из которых нашлось место истории о ревнивом глупом мавре, его юной жене и гениальном человеке, прихоти ради разыгравшем страшную партию судьбами других людей. Впервые за много лет подумала, до чего «неблагодарная» роль - играть Дездемону. Что мы вообще знаем о ней, кроме того, что её своими руками придушил один навеки запечатленный ревнивец? Но обо всем по порядку.
Сценография
Как всегда изумительна. Насколько оправдан перенос событий на современную, воображаемую военную базу, мне трудно оценить. Почему нет? По сюжету вполне и вполне, а сцены, освобожденные от пафоса и помпезности, пропускают больше воздуха и языка. В некоторой степени это позволило совместить минимализм и подчеркнутую брутальность. Это мир «мужских» страстей: зависти, соперничества, войны и злобы. Потом актерам идёт форма, а трогательные тапочки Дездемоны примирили меня со всем остальным. Да, обратила внимание, что женщины в форме почти не заметны на сцене.
Акцент
От нас самих зависит быть такими или иными. Наше тело - это сад, где садовник - наша воля. (с)
Акцент этой постановки кроется в роли Киннира. Никогда ранее мне не приходило в голову, что Яго - гений. Такая сложность комбинаций, столь тонкое чутье, многоходовые расчеты, великолепное знание людей, почти мистическая власть над словом. Яго Рори - рационален, хладнокровен, абсолютно заземлен. Привычная традиция изображать Яго безумцем, тут удалена. Окончательно и бесповоротно. Даже глядя на распростертые перед ним тела, Яго не скрывает торжества: его план (пусть и не до конца) свершен. Цель достигнута.
Немного угловатый, грубоватый, осознанно упрощенный. Техника Кинера филигранна: он играет дважды - персонажа и персонажем. Не удивительно, что зал (в Британии и в России) нервно смеялся, когда очередной одураченный восклицал «о! честный малый Яго». Ни один мускул на лице не выдавал злодея. Рори всё время подчеркивал: давайте забудем, как мелочны цели, которые преследует этот бравый военный. Они приземлены настолько, что дальше некуда: обида, зависть, месть. Он увлечен своей игрой, всё остальное - лишь помехи.
Яго Хайтнера рассказчик, движущая сила постановки. Сцена за сценой, он делает зрителей свидетелями его преступлений. Молчащими свидетелями. Фактически, соучастниками. Потому что не увлечься таким Яго - невозможно!
Остальной кастинг
Так. Дело зачато. Пусть ночь и ад / На свет мне это чудище родят. (с)
Отелло - Адриан Лестер
Великолепен. В первых сценах: холеный, лощенный, уверенный в себе счастливчик. Солдат удачи в дорогом костюме. Каждый его жест, поворот головы сопровождает звездная убежденность в своей силе и правоте. Не удивительно, что юная Дездемона влюблена в него.
Дальше акт за актом, мы видим, как ломается этот человек. Как само тело дает сбой: осанка деревенеет, движения невольно округляются, из них исчезает сила, зато их затапливает подчеркнутая театральность. Беспомощность человека, плохо сдерживающего свои звериные страсти.
Лестер не уступает партнеру, хорошо оттеняет его. Их парные сцены - мини-спектакли. Опять таки, впервые за много лет, вспомнила, почему ненавидела этот образ в пубертатную свою юность, почему через него пронесла свою нелюбовь к ревности. Андриан мне с такой силой вернул воспоминания, что под занавес меня почти трясло.
Дездемона - Оливия Виналл
Юная и нежная. Повторюсь, внезапно осознала, насколько эта роль неочевидна, насколько в ней мало простора для игры. Девочка, влюбленная и беспомощная перед лицом «мужских» игр. Её удел наивность. Что Оливии прекрасно удалось подчеркнуть.
Кассио - Джонатан Бейли
Еще одна находка спектакля. Нервный, немного лопоухий, в чем-то комичный и равный Дездемоне в своей наивности. Джонатан отыграл персонаж беспечный, легко уступающий уговорам, отыграл очень властно, сильно и страстно. Любовалась и думала, что его вина во всем этом безобразии очевидна и слишком косвенна. Но не будь он таким… беспечным (подобрал чужой платок, пытался загладить вину через жену командира, не болтай что попало, где попало) возможно этой истории не было бы.
Эмилия - Линдси Маршалл
Мой любимый персонаж (не только в этой пьесе, но и у Шекспира) и великолепная актриса. Страстная, гибкая, такая разная в пределах одной сцены. Эмилия грустна, Эмилия дерзка, Эмилия так неловко пытается утешить госпожу. Кажется, в этом бардаке она единственная, кто сохраняет способность мыслить и признает степень своей вины. При этом хрупкая Линдси отлично оттеняет Андриана и Рори, не уступая партнерам в мастерстве. Одна из самых изумительных сцен: песня Дездемоны и Эмили, монолог последней «А все ж в изменах жен виной мужья». Манифест моей наивной юности… спасибо еще раз возвращение памяти. Не часто удается вспомнить давние эмоции так ярко.
Плюсы постановки
Пьеса смотрится очень современной, подчеркнутая множеством чутких деталей (стаканчик кофе из Старбакса на столе дожа, карты на стене, чемоданы, убранные на шкаф полупустой гарнизонной комнаты), в чем-то неторопливая, развернутая к тексту. Невероятна развернутая к тексту. Местами мне казалось, что всё это задумано лишь за тем, чтобы заставить меня жадно вечером вернутся к пьесе, убедиться, что она наполнена именно этими словами и людьми.
В ней множество крупных планов, бережных акцентов и безжалостная игра Киннира. Иногда сигара - это только сигара. А перед нами история, одна из тех, которые мы жадно передаем друг другу, радуясь в душе, что не нами … она прожита. Какие-то детали нам кажутся надуманными, какие-то далекими, мы лишь на секунду скорбим о судьбе погибших, не для скорби мы помним всё это. А потому что люди. Мы падки на истории, пропитанные болью чужих страстей, страстей напрасных. Мы, внимая им, себя своей судьбою утешаем.
А я ее - за состраданье к ним.
(с)
Иногда «сигара, это только сигара», а история только история. Кажется, Шекспир это знал лучше других. Иначе чем объяснить, неизбежный успех его пьес? Прошли столетия, четыре неравнозначных столетия, в каждом из которых нашлось место истории о ревнивом глупом мавре, его юной жене и гениальном человеке, прихоти ради разыгравшем страшную партию судьбами других людей. Впервые за много лет подумала, до чего «неблагодарная» роль - играть Дездемону. Что мы вообще знаем о ней, кроме того, что её своими руками придушил один навеки запечатленный ревнивец? Но обо всем по порядку.
Сценография
Как всегда изумительна. Насколько оправдан перенос событий на современную, воображаемую военную базу, мне трудно оценить. Почему нет? По сюжету вполне и вполне, а сцены, освобожденные от пафоса и помпезности, пропускают больше воздуха и языка. В некоторой степени это позволило совместить минимализм и подчеркнутую брутальность. Это мир «мужских» страстей: зависти, соперничества, войны и злобы. Потом актерам идёт форма, а трогательные тапочки Дездемоны примирили меня со всем остальным. Да, обратила внимание, что женщины в форме почти не заметны на сцене.
Акцент
От нас самих зависит быть такими или иными. Наше тело - это сад, где садовник - наша воля. (с)
Акцент этой постановки кроется в роли Киннира. Никогда ранее мне не приходило в голову, что Яго - гений. Такая сложность комбинаций, столь тонкое чутье, многоходовые расчеты, великолепное знание людей, почти мистическая власть над словом. Яго Рори - рационален, хладнокровен, абсолютно заземлен. Привычная традиция изображать Яго безумцем, тут удалена. Окончательно и бесповоротно. Даже глядя на распростертые перед ним тела, Яго не скрывает торжества: его план (пусть и не до конца) свершен. Цель достигнута.
Немного угловатый, грубоватый, осознанно упрощенный. Техника Кинера филигранна: он играет дважды - персонажа и персонажем. Не удивительно, что зал (в Британии и в России) нервно смеялся, когда очередной одураченный восклицал «о! честный малый Яго». Ни один мускул на лице не выдавал злодея. Рори всё время подчеркивал: давайте забудем, как мелочны цели, которые преследует этот бравый военный. Они приземлены настолько, что дальше некуда: обида, зависть, месть. Он увлечен своей игрой, всё остальное - лишь помехи.
Яго Хайтнера рассказчик, движущая сила постановки. Сцена за сценой, он делает зрителей свидетелями его преступлений. Молчащими свидетелями. Фактически, соучастниками. Потому что не увлечься таким Яго - невозможно!
Остальной кастинг
Так. Дело зачато. Пусть ночь и ад / На свет мне это чудище родят. (с)
Отелло - Адриан Лестер
Великолепен. В первых сценах: холеный, лощенный, уверенный в себе счастливчик. Солдат удачи в дорогом костюме. Каждый его жест, поворот головы сопровождает звездная убежденность в своей силе и правоте. Не удивительно, что юная Дездемона влюблена в него.
Дальше акт за актом, мы видим, как ломается этот человек. Как само тело дает сбой: осанка деревенеет, движения невольно округляются, из них исчезает сила, зато их затапливает подчеркнутая театральность. Беспомощность человека, плохо сдерживающего свои звериные страсти.
Лестер не уступает партнеру, хорошо оттеняет его. Их парные сцены - мини-спектакли. Опять таки, впервые за много лет, вспомнила, почему ненавидела этот образ в пубертатную свою юность, почему через него пронесла свою нелюбовь к ревности. Андриан мне с такой силой вернул воспоминания, что под занавес меня почти трясло.
Дездемона - Оливия Виналл
Юная и нежная. Повторюсь, внезапно осознала, насколько эта роль неочевидна, насколько в ней мало простора для игры. Девочка, влюбленная и беспомощная перед лицом «мужских» игр. Её удел наивность. Что Оливии прекрасно удалось подчеркнуть.
Кассио - Джонатан Бейли
Еще одна находка спектакля. Нервный, немного лопоухий, в чем-то комичный и равный Дездемоне в своей наивности. Джонатан отыграл персонаж беспечный, легко уступающий уговорам, отыграл очень властно, сильно и страстно. Любовалась и думала, что его вина во всем этом безобразии очевидна и слишком косвенна. Но не будь он таким… беспечным (подобрал чужой платок, пытался загладить вину через жену командира, не болтай что попало, где попало) возможно этой истории не было бы.
Эмилия - Линдси Маршалл
Мой любимый персонаж (не только в этой пьесе, но и у Шекспира) и великолепная актриса. Страстная, гибкая, такая разная в пределах одной сцены. Эмилия грустна, Эмилия дерзка, Эмилия так неловко пытается утешить госпожу. Кажется, в этом бардаке она единственная, кто сохраняет способность мыслить и признает степень своей вины. При этом хрупкая Линдси отлично оттеняет Андриана и Рори, не уступая партнерам в мастерстве. Одна из самых изумительных сцен: песня Дездемоны и Эмили, монолог последней «А все ж в изменах жен виной мужья». Манифест моей наивной юности… спасибо еще раз возвращение памяти. Не часто удается вспомнить давние эмоции так ярко.
Плюсы постановки
Click to viewПьеса смотрится очень современной, подчеркнутая множеством чутких деталей (стаканчик кофе из Старбакса на столе дожа, карты на стене, чемоданы, убранные на шкаф полупустой гарнизонной комнаты), в чем-то неторопливая, развернутая к тексту. Невероятна развернутая к тексту. Местами мне казалось, что всё это задумано лишь за тем, чтобы заставить меня жадно вечером вернутся к пьесе, убедиться, что она наполнена именно этими словами и людьми.
В ней множество крупных планов, бережных акцентов и безжалостная игра Киннира. Иногда сигара - это только сигара. А перед нами история, одна из тех, которые мы жадно передаем друг другу, радуясь в душе, что не нами … она прожита. Какие-то детали нам кажутся надуманными, какие-то далекими, мы лишь на секунду скорбим о судьбе погибших, не для скорби мы помним всё это. А потому что люди. Мы падки на истории, пропитанные болью чужих страстей, страстей напрасных. Мы, внимая им, себя своей судьбою утешаем.