"Смерть Людовика XIV" и искусство кино
"Смерть Людовика XIV" - это кино, где знаменитый монарх Европы - все же - герой №2.
Героиня №1 этой картины - Смерть. Зритель обычный такое кино любить не может, ведь в этом искусстве великих иллюзий ищут забытья от ужаса небытия, хотя бы временного.
Но так уж устроено настоящее искусство, что смерть для него - одна из главнейших тем. Великого кино нет без таких шедевров, как, например, "Седьмая печать", "Смерть в Венеции", "Меланхолия".
В России вчера тоже случилась трагедия, хотя трагична вся наша история последних лет, или это врея, как минимум, является прологом к новой большой трагедии в нашей истории. Поэтому таких тем, как подняли авторы картины о последних днях "короля-солнце", нам не избежать.
Но кроме высоких философских проблем этот фильм подносит, словно в лучших традициях классицизма, и скромный моральный урок. Пока некие условно "российские", условно "зрители" похотливо отыскивают в сети "Смерть Сталина", чтобы похихикать над тем, что им не под силу постичь, те самые свободолюбивые европейцы, которым так принято в среде нашей интеллигенции подражать, умеют восхищаться даже разрушающимся величием.
Кашель, стоны, гангрена, показанные крупным планом, - не повод отрицать человека, личность, сознание. Один взгляд - нарочито в камеру - героя Ж.-П. Лео стоит целых часов напыщенных монологов в иной костюмной драме. Этот взгляд соединяет историю и нынешний день, мгновение и вечность, страдание и гармонию.
Мы все умираем рано или поздно, но все ли мы чувствуем и мыслим даже в лучшие наши годы - вот так? И есть ли времена и обстоятельства, дурная или передовая медицина или только болеющий, но чувствующий человек?
Вот в чем может заключаться вопрос.
Героиня №1 этой картины - Смерть. Зритель обычный такое кино любить не может, ведь в этом искусстве великих иллюзий ищут забытья от ужаса небытия, хотя бы временного.
Но так уж устроено настоящее искусство, что смерть для него - одна из главнейших тем. Великого кино нет без таких шедевров, как, например, "Седьмая печать", "Смерть в Венеции", "Меланхолия".
В России вчера тоже случилась трагедия, хотя трагична вся наша история последних лет, или это врея, как минимум, является прологом к новой большой трагедии в нашей истории. Поэтому таких тем, как подняли авторы картины о последних днях "короля-солнце", нам не избежать.
Но кроме высоких философских проблем этот фильм подносит, словно в лучших традициях классицизма, и скромный моральный урок. Пока некие условно "российские", условно "зрители" похотливо отыскивают в сети "Смерть Сталина", чтобы похихикать над тем, что им не под силу постичь, те самые свободолюбивые европейцы, которым так принято в среде нашей интеллигенции подражать, умеют восхищаться даже разрушающимся величием.
Кашель, стоны, гангрена, показанные крупным планом, - не повод отрицать человека, личность, сознание. Один взгляд - нарочито в камеру - героя Ж.-П. Лео стоит целых часов напыщенных монологов в иной костюмной драме. Этот взгляд соединяет историю и нынешний день, мгновение и вечность, страдание и гармонию.
Мы все умираем рано или поздно, но все ли мы чувствуем и мыслим даже в лучшие наши годы - вот так? И есть ли времена и обстоятельства, дурная или передовая медицина или только болеющий, но чувствующий человек?
Вот в чем может заключаться вопрос.