По Смоленскому тракту
С четверга по понедельник промчались от Москвы до Смоленска и обратно, часть пути проделав по Старому Смоленскому тракту. Смоленск сначала показался унылым - под серым небом и начинающим накрапывать дождем, в прокуренных и убогих коридорах старой и одновременно дорогой гостиницы с символичным называнием "Россия". Но мы не поленились поискать другую гостиницу, оказались в небольшом новом отельчике "Респект" в самом центре, под боком у Соборной горки. А там и солнышко выглянуло. Несколько кварталов прекрасно отреставрированы, народу мало, советские здания сочетаются с дореволюционной застройкой, окончательно очаровал примыкающий к крепостной стене "Лопатинский сад". Он открыт до часу ночи, хотя уже ближе к одиннадцати народу там почти нет, даже в праздники. Зато есть фонари-фигурки - музыканты, художник, режиссер, есть гроты со львами (как будто где-то в курортных городах эпохи 50-ых-60-ых), есть лебеди, отражение фонарей в прудах.
Прошли по городу вечернему, с утра побывали на трехчасовой пешей прогулке, добрались до гигантского и во многом, при близком рассмотрении, нелепого собора, - однако же превосходно организующего центр города, главную его вертикаль. По утру нас из отеля выселили - все номера оказались забронированы, народ ехал и ехал. Еще ночь пересидели относительно в стороне от центра, так, что пешком гулять было уже далековато, но третью ночь вновь вернулись в наш "Респект". Увидели три собора 12 века и место, где погиб князь-мученик Глеб. Вокруг соборов и старых улиц города - деревенская атмосфера, множество горок и оврагов, которые трудно освоить нынешним вандалам-инвесторам. Тяжелое впечатление, конечно, вызвали окраины, где бродили алкаши и, по всей видимости, наркоманствующая молодежь. То есть, исключения на фоне тяжелой российской провинциальной действительности, Смоленск не составляет - в нем те же проблемы, что и всюду. Но тем приятнее, что он выжил, сохранился, что те самые старые камни дают надежду на будущее, греют сердце. Хотя и сожжена по глупости недавно отреставрированная башня, хотя многие здания ветшают, но то, что приведено в порядок, радует.
Уезжать не хотелось, магнитом тянул город. Музыка его звучала, мелодия перетекала от колокольни к другой, от одного памятника к следующему. Василий Теркин и Федор Конь, Пушкин и Ильич. Все казались на своих местах.
Отдельная история - Смоленский тракт. Дважды пропитанный кровью двух Отечественных войн. С взлетами и спусками трассы, с погибающими деревнями и одновременно возрождающимися церквями (что наводит на печальные размышления). С небольшим Дорогобужем, с вала которого открываются грациозные изгибы русской реки Днепр. С памятным камнем на месте, где Бондарчук снимал Бородинское сражение.
С тракта мы свернули в сторону, потому что он теряется и исчезает на полпути к Вязьме, но находит свое продолжение около затерянного в лесах Герасимо Болдинского монастыря. Мимо монастыря мы проехали, потом решили вернуться - мне показалось, что на указателе стоит цифра 1.5, хотя оказалось, что то 15 километров. Потом мы хотели вернуться, но водитель встречной машины сказал, что осталось недолго. Тут оборвался асфальт и началась щебенка, и вновь мы хотели поворачивать. Но из проезжающего жигуленка высунулась бабуся и стала так расхваливать Болдинский монастырь, что уже невозможно было устоять. А водитель, видимо, сын доброй бабушки, пообещал, что гравий закончится через двадцать метров. Так и оказалось. И вот предстал перед нами белоснежный затерянный град с тремя храмами и двумя роскошными колокольнями, разрушенный в войну и восстановленный по плану Барановского.
На наш вопрос, можно ли здесь остановиться, добрый монах в два счета разместил нас на целом этаже гостиничных палат для паломников, попросил напоить чаем, пригласил на службу. Всенощная длилась почти три часа, после мужчины пошли в мужскую трапезную, несколько женщин, которые продавали свечи и, видимо, занимались готовкой, Алину пригласили в женскую трапезную. Сам ужин (как и завтрак) был очень кратким, строгим, под непрерывное громкое чтение одним из монахов Евангелия. Но картошка, рыба, домашние соленые опята казались очень вкусными. А потом на фоне вечернего неба белизна стен выглядела совсем уже неземной.
Утром - снова голубое небо, облака, из высоты опускающиеся на лес и озеро за стеной обители, акафист перед мощами св. Герасима, литургия.
А еще перед самым поворотом на Минку мы дважды встретили аистов. Один бродил по болоту, другой парил над дорогой.
Как все это не полюбить - такое разное, причудливое, то хмурое, то смеющееся, то полуразрушенное, то безукоризненно построенное? Кусочек России, кусочек мира. Только мало, всегда мало.
Прошли по городу вечернему, с утра побывали на трехчасовой пешей прогулке, добрались до гигантского и во многом, при близком рассмотрении, нелепого собора, - однако же превосходно организующего центр города, главную его вертикаль. По утру нас из отеля выселили - все номера оказались забронированы, народ ехал и ехал. Еще ночь пересидели относительно в стороне от центра, так, что пешком гулять было уже далековато, но третью ночь вновь вернулись в наш "Респект". Увидели три собора 12 века и место, где погиб князь-мученик Глеб. Вокруг соборов и старых улиц города - деревенская атмосфера, множество горок и оврагов, которые трудно освоить нынешним вандалам-инвесторам. Тяжелое впечатление, конечно, вызвали окраины, где бродили алкаши и, по всей видимости, наркоманствующая молодежь. То есть, исключения на фоне тяжелой российской провинциальной действительности, Смоленск не составляет - в нем те же проблемы, что и всюду. Но тем приятнее, что он выжил, сохранился, что те самые старые камни дают надежду на будущее, греют сердце. Хотя и сожжена по глупости недавно отреставрированная башня, хотя многие здания ветшают, но то, что приведено в порядок, радует.
Уезжать не хотелось, магнитом тянул город. Музыка его звучала, мелодия перетекала от колокольни к другой, от одного памятника к следующему. Василий Теркин и Федор Конь, Пушкин и Ильич. Все казались на своих местах.
Отдельная история - Смоленский тракт. Дважды пропитанный кровью двух Отечественных войн. С взлетами и спусками трассы, с погибающими деревнями и одновременно возрождающимися церквями (что наводит на печальные размышления). С небольшим Дорогобужем, с вала которого открываются грациозные изгибы русской реки Днепр. С памятным камнем на месте, где Бондарчук снимал Бородинское сражение.
С тракта мы свернули в сторону, потому что он теряется и исчезает на полпути к Вязьме, но находит свое продолжение около затерянного в лесах Герасимо Болдинского монастыря. Мимо монастыря мы проехали, потом решили вернуться - мне показалось, что на указателе стоит цифра 1.5, хотя оказалось, что то 15 километров. Потом мы хотели вернуться, но водитель встречной машины сказал, что осталось недолго. Тут оборвался асфальт и началась щебенка, и вновь мы хотели поворачивать. Но из проезжающего жигуленка высунулась бабуся и стала так расхваливать Болдинский монастырь, что уже невозможно было устоять. А водитель, видимо, сын доброй бабушки, пообещал, что гравий закончится через двадцать метров. Так и оказалось. И вот предстал перед нами белоснежный затерянный град с тремя храмами и двумя роскошными колокольнями, разрушенный в войну и восстановленный по плану Барановского.
На наш вопрос, можно ли здесь остановиться, добрый монах в два счета разместил нас на целом этаже гостиничных палат для паломников, попросил напоить чаем, пригласил на службу. Всенощная длилась почти три часа, после мужчины пошли в мужскую трапезную, несколько женщин, которые продавали свечи и, видимо, занимались готовкой, Алину пригласили в женскую трапезную. Сам ужин (как и завтрак) был очень кратким, строгим, под непрерывное громкое чтение одним из монахов Евангелия. Но картошка, рыба, домашние соленые опята казались очень вкусными. А потом на фоне вечернего неба белизна стен выглядела совсем уже неземной.
Утром - снова голубое небо, облака, из высоты опускающиеся на лес и озеро за стеной обители, акафист перед мощами св. Герасима, литургия.
А еще перед самым поворотом на Минку мы дважды встретили аистов. Один бродил по болоту, другой парил над дорогой.
Как все это не полюбить - такое разное, причудливое, то хмурое, то смеющееся, то полуразрушенное, то безукоризненно построенное? Кусочек России, кусочек мира. Только мало, всегда мало.