Об Аркадии и Виктории. Продолжение.
В назначенный день я шла к Виктории. То, что клиентка попросила провести встречу у себя, было положительно со всех сторон. Во-первых, посещение клиента дома многое может дать в лучшем понимании его жизни, психики, в общем, внутренней организации человека, как говорится. А во-вторых, в офисе, который мы с коллегами снимали ради своих нужд, в очередной раз задрали цены и в данный момент я находилась в поисках лучшего варианта для своей психологической деятельности.
Я вышла из метро в районе станции метро «Пушкинская», оттуда мне нужно было забежать в один офис, а потом к Виктории. Маршрут я проложила ещё дома на карте, так что теперь я шла уверенной поступью, не страшась подвохов со стороны топографии.
В офисе на малой Дмитровке меня ждали коллеги по полиграфу, я привезла им самопальные датчики для измерения дыхания, которые смастерил для нас один рижский кулибин. Датчики работали неплохо, и стоили в 3 раза дешевле фирменных. На радостях психофизиологи стали предлагать мне распить шампанского, от чего я твердо отказывалась, но в конце концов моя воля была сломлена и я пригубила пузырящейся жидкости. Мы выпили за дальнейшее сотрудничество и я покинула дружелюбную компанию.
На душе и в теле потеплело, я подумала, что надо все-таки идти помедленнее, чтобы два глотка шампанского успели выветриться полностью. Через пол часа я уткнулась в 4-х этажное здание, в котором находились апартаменты Виктории. Я набрала код и открыла подъездную дверь. Передо мной была широкая лестница, промятая от 100-летних хождений по ней в середине. Пахло приятно: старым ветхим домом. Пока я поднималась на третий этаж по широким добрым пролетам, между 2-м и 3-м этажом мне встретился дедок, куривший беломор.
На 3-ем этаже был длинный коридор, по бокам которого располагались двери в квартиры. Большинство из них были невзрачного вида и, наверное, прятали за собой самобытных хозяев эпохи сталинизма. Дверь Виктории была из темного дерева, отличалась большим размером и была с круглой ручкой, похожей на руль автомобиля. Рядом я заметила камеру - что ж, безопасность - важное дело.
Я нажала кнопку звонка, и внутри его не услышала… Бронированная, - почувствовала я себя героем анекдотов про Штирлица. Дверь открылась с приятным сейфовым щелчком. Я вошла внутрь, Виктория поздоровалась и дала мне пухлые тапочки для гостей.
Виктория была очень возбуждена и с порога принялась рассказывать мне о том, как провела эти дни. Говорила быстро, бегая по огромной кухне и размахивая руками и мне показалось, что она стала похоже на «раннего» Аркадия с его приступами.
Я сидела за круглым обеденным столом, разложив вокруг себя результаты методик, анамнез в папке и другие психологические приблуды.
- Знаете, мне кажется, что я теперь не я, а кто-то другой. Я как будто сопротивляюсь, но сделать ничего не могу. Чувство к Аркаше меня полностью поглотило, но я боюсь ему полностью отдаться, боюсь разочарования и пустоты, которые последуют за ними. - Виктория носилась вокруг стола, выбрасывая большое количество энергии. Она то и дело спрашивала, не подлить ли мне кофе, хотя моя чашка с момента прихода не опустела и наполовину.
- А больше всего меня расстраивает то, что я не могу забыть свое прошлое, оно постоянно меня тяготит и как будто затягивает назад. Я слышу голос в голове, который говорит мне, что я не нормальный человек, что не смогу жить как все, в обычной семье, с детьми. Мне кажется, что Аркадий меня разлюбит и я навсегда останусь одна и меня завалит глиняными черепками времени. - Эпитет с черепками мне очень понравился. Широким жестом я отодвинула в сторону тесты и попросила Викторию сесть напротив. Я поняла, что если её сейчас не остановить, то провести психотерапевтический сеанс в нормальном ритме не удастся: клиентка выйдет из равновесия и уже не сможет включиться в процесс. К слову сказать, Вика была менее гипнабельна и менее внушаема, чем Аркадий, поэтому расслабить её быстрым сеансом транса было проблематично. Вообще, хоть и в мировой практике к подобным корреляциям ученые относятся скептически, я заметила, что женщины менее подвержены гипнозу. Они сложнее расслабляются, более чувствительны к помехам и хуже концентрируются на каком-либо стимуле. А то, что несмотря на это слабый пол более подвержен обманщикам и разного рода мошенникам с цыганками, так это от того, что женщины склонны к фантазированию. То есть жулики действуют не через гипноз, заставляя отключаться сознание и работать на подкорке, а через самое что ни на есть сознание и здравый смысл. Женщина в голове просчитывает, какую выгоду сможет извлечь, а ошибаясь, не может себе в этом признаться, списывая все на спецприемы прощелыг.
Наконец мне удалось усадить Викторию, она положила свои длинные худые руки на стол, вверх аккуратными запястьями и театрально откинув волосы назад, опустила голову на руки.
- Иногда мне хочется уснуть и не просыпаться… - произнесла клиентка шаблонную фразу, к которой прибегает каждый второй посещающий меня человек. К слову сказать, мне порядком наскучили стенания Виктории, да и для дела это было уже слишком и я решила, что самое время перевести беседу в ключевое русло. Дома я достаточно долго думала, какую стратегию лучше применить к Виктории, и решила, что самое время открыть ей глаза и вывести её из длительного временного оцепенения. Несмотря на то, что она была достаточно молода, она напоминала мне надменных барышень эпохи ренессанса, которые в свои юные года выглядели намного старше и к 30-ти успевали прожить уже целую жизнь.
- Виктория, сколько лет вы хотели бы прожит? - я сосредоточенно посмотрела в глаза Виктории. Она явно не ожидала такой резкой смены темы и крепко задумалась.
- Как ни странно, я даже не знаю, что вам ответить. Хотя я часто думаю об этом и ответ у меня есть. Но теперь я не знаю. Раньше я была уверена, что со мной что-нибудь случится, пока я ещё совсем молодая, что настигнет какая-нибудь болезнь, от которой нельзя излечиться. Я часто представляла себе, как это будет, особенно если видела что-то похожее в фильмах или где-нибудь читала об этом. Но это было в молодости. Потом мне стало казаться, что на меня кто-нибудь нападет и ограбит, в общем, из-за денег окрысится. А сейчас, когда вы спросили, я поняла, что ничего этого уже не боюсь и хочу прожить очень долго. - Надо сказать, что это признание Виктории было важным моментом в беседе, потому что она наконец-то оделила реальность от вымышленного мира, от тех иллюзий, в которые погрузилась она благодаря не только себе, но и ситуации в семье и обществе, в которых ей пришлось вырасти.
- Что ж, если героически умирать вы уже не собираетесь, может, пришло самое время, чтобы понять, на что потратить то время, которого у вас в запасе ещё предостаточно? - я продолжала уводить Викторию в сторону логических рассуждений.
- Я даже не знаю, наверное, на семью и детей, на жизнь с любимым человеком, если таковой найдется…
- Но он уже нашелся, - резко встряла я в монолог Виктории, - и если Вы не выберите ту, новую программу, а останетесь в старой, этот человек может исчезнуть из Вашей жизнь. Это тот факт, на который вы не должны закрывать глаза. Вы ведь этого не хотите?
- Нет, но я боюсь…
- И сколько ещё Вы собираетесь бояться?
- Не знаю… Пока не буду уверена…
- В чем?
- … Сама не знаю, я так запуталась… Я не уверена в Аркадии, да и в себе…
- А разве можно в чем-то в жизни выть уверенным?
- Но ведь другие уверены, они живут и знают, чего хотят,- Виктория с грустной надеждой взглянула мне в глаза, видно, пытаясь в них разглядеть твердо залегающую уверенность в завтрашнем дне.
- Виктория, знаете, что является самой большой проблемой?
- Что?
- То, что люди боятся жить. Ведь жизнь новая каждую минуту, и люди бояться этого нового. И врожденное любопытство, жажда знаний, присущая человеку полностью заглушается боязнью неизвестности. - После этой философской фразы я выдержала многозначительную паузу, собрала материалы и отправилась в прихожую. Точка в сегодняшней беседе была поставлена и теперь пришло время пожинать плоды.
Я вышла из метро в районе станции метро «Пушкинская», оттуда мне нужно было забежать в один офис, а потом к Виктории. Маршрут я проложила ещё дома на карте, так что теперь я шла уверенной поступью, не страшась подвохов со стороны топографии.
В офисе на малой Дмитровке меня ждали коллеги по полиграфу, я привезла им самопальные датчики для измерения дыхания, которые смастерил для нас один рижский кулибин. Датчики работали неплохо, и стоили в 3 раза дешевле фирменных. На радостях психофизиологи стали предлагать мне распить шампанского, от чего я твердо отказывалась, но в конце концов моя воля была сломлена и я пригубила пузырящейся жидкости. Мы выпили за дальнейшее сотрудничество и я покинула дружелюбную компанию.
На душе и в теле потеплело, я подумала, что надо все-таки идти помедленнее, чтобы два глотка шампанского успели выветриться полностью. Через пол часа я уткнулась в 4-х этажное здание, в котором находились апартаменты Виктории. Я набрала код и открыла подъездную дверь. Передо мной была широкая лестница, промятая от 100-летних хождений по ней в середине. Пахло приятно: старым ветхим домом. Пока я поднималась на третий этаж по широким добрым пролетам, между 2-м и 3-м этажом мне встретился дедок, куривший беломор.
На 3-ем этаже был длинный коридор, по бокам которого располагались двери в квартиры. Большинство из них были невзрачного вида и, наверное, прятали за собой самобытных хозяев эпохи сталинизма. Дверь Виктории была из темного дерева, отличалась большим размером и была с круглой ручкой, похожей на руль автомобиля. Рядом я заметила камеру - что ж, безопасность - важное дело.
Я нажала кнопку звонка, и внутри его не услышала… Бронированная, - почувствовала я себя героем анекдотов про Штирлица. Дверь открылась с приятным сейфовым щелчком. Я вошла внутрь, Виктория поздоровалась и дала мне пухлые тапочки для гостей.
Виктория была очень возбуждена и с порога принялась рассказывать мне о том, как провела эти дни. Говорила быстро, бегая по огромной кухне и размахивая руками и мне показалось, что она стала похоже на «раннего» Аркадия с его приступами.
Я сидела за круглым обеденным столом, разложив вокруг себя результаты методик, анамнез в папке и другие психологические приблуды.
- Знаете, мне кажется, что я теперь не я, а кто-то другой. Я как будто сопротивляюсь, но сделать ничего не могу. Чувство к Аркаше меня полностью поглотило, но я боюсь ему полностью отдаться, боюсь разочарования и пустоты, которые последуют за ними. - Виктория носилась вокруг стола, выбрасывая большое количество энергии. Она то и дело спрашивала, не подлить ли мне кофе, хотя моя чашка с момента прихода не опустела и наполовину.
- А больше всего меня расстраивает то, что я не могу забыть свое прошлое, оно постоянно меня тяготит и как будто затягивает назад. Я слышу голос в голове, который говорит мне, что я не нормальный человек, что не смогу жить как все, в обычной семье, с детьми. Мне кажется, что Аркадий меня разлюбит и я навсегда останусь одна и меня завалит глиняными черепками времени. - Эпитет с черепками мне очень понравился. Широким жестом я отодвинула в сторону тесты и попросила Викторию сесть напротив. Я поняла, что если её сейчас не остановить, то провести психотерапевтический сеанс в нормальном ритме не удастся: клиентка выйдет из равновесия и уже не сможет включиться в процесс. К слову сказать, Вика была менее гипнабельна и менее внушаема, чем Аркадий, поэтому расслабить её быстрым сеансом транса было проблематично. Вообще, хоть и в мировой практике к подобным корреляциям ученые относятся скептически, я заметила, что женщины менее подвержены гипнозу. Они сложнее расслабляются, более чувствительны к помехам и хуже концентрируются на каком-либо стимуле. А то, что несмотря на это слабый пол более подвержен обманщикам и разного рода мошенникам с цыганками, так это от того, что женщины склонны к фантазированию. То есть жулики действуют не через гипноз, заставляя отключаться сознание и работать на подкорке, а через самое что ни на есть сознание и здравый смысл. Женщина в голове просчитывает, какую выгоду сможет извлечь, а ошибаясь, не может себе в этом признаться, списывая все на спецприемы прощелыг.
Наконец мне удалось усадить Викторию, она положила свои длинные худые руки на стол, вверх аккуратными запястьями и театрально откинув волосы назад, опустила голову на руки.
- Иногда мне хочется уснуть и не просыпаться… - произнесла клиентка шаблонную фразу, к которой прибегает каждый второй посещающий меня человек. К слову сказать, мне порядком наскучили стенания Виктории, да и для дела это было уже слишком и я решила, что самое время перевести беседу в ключевое русло. Дома я достаточно долго думала, какую стратегию лучше применить к Виктории, и решила, что самое время открыть ей глаза и вывести её из длительного временного оцепенения. Несмотря на то, что она была достаточно молода, она напоминала мне надменных барышень эпохи ренессанса, которые в свои юные года выглядели намного старше и к 30-ти успевали прожить уже целую жизнь.
- Виктория, сколько лет вы хотели бы прожит? - я сосредоточенно посмотрела в глаза Виктории. Она явно не ожидала такой резкой смены темы и крепко задумалась.
- Как ни странно, я даже не знаю, что вам ответить. Хотя я часто думаю об этом и ответ у меня есть. Но теперь я не знаю. Раньше я была уверена, что со мной что-нибудь случится, пока я ещё совсем молодая, что настигнет какая-нибудь болезнь, от которой нельзя излечиться. Я часто представляла себе, как это будет, особенно если видела что-то похожее в фильмах или где-нибудь читала об этом. Но это было в молодости. Потом мне стало казаться, что на меня кто-нибудь нападет и ограбит, в общем, из-за денег окрысится. А сейчас, когда вы спросили, я поняла, что ничего этого уже не боюсь и хочу прожить очень долго. - Надо сказать, что это признание Виктории было важным моментом в беседе, потому что она наконец-то оделила реальность от вымышленного мира, от тех иллюзий, в которые погрузилась она благодаря не только себе, но и ситуации в семье и обществе, в которых ей пришлось вырасти.
- Что ж, если героически умирать вы уже не собираетесь, может, пришло самое время, чтобы понять, на что потратить то время, которого у вас в запасе ещё предостаточно? - я продолжала уводить Викторию в сторону логических рассуждений.
- Я даже не знаю, наверное, на семью и детей, на жизнь с любимым человеком, если таковой найдется…
- Но он уже нашелся, - резко встряла я в монолог Виктории, - и если Вы не выберите ту, новую программу, а останетесь в старой, этот человек может исчезнуть из Вашей жизнь. Это тот факт, на который вы не должны закрывать глаза. Вы ведь этого не хотите?
- Нет, но я боюсь…
- И сколько ещё Вы собираетесь бояться?
- Не знаю… Пока не буду уверена…
- В чем?
- … Сама не знаю, я так запуталась… Я не уверена в Аркадии, да и в себе…
- А разве можно в чем-то в жизни выть уверенным?
- Но ведь другие уверены, они живут и знают, чего хотят,- Виктория с грустной надеждой взглянула мне в глаза, видно, пытаясь в них разглядеть твердо залегающую уверенность в завтрашнем дне.
- Виктория, знаете, что является самой большой проблемой?
- Что?
- То, что люди боятся жить. Ведь жизнь новая каждую минуту, и люди бояться этого нового. И врожденное любопытство, жажда знаний, присущая человеку полностью заглушается боязнью неизвестности. - После этой философской фразы я выдержала многозначительную паузу, собрала материалы и отправилась в прихожую. Точка в сегодняшней беседе была поставлена и теперь пришло время пожинать плоды.