Джогьякарта. Вольный человек на берегу реки
В любом городе, где есть река (а любой уважающий себя город обязан иметь реку), непременно найдется такое пространство, обожаемое бомжами и фотографами. Этакая "полоса отчуждения", отделенная от городской обыденности, но с которой удобно наблюдать его жизнь. Порой - в довольно непривычном ракурсе.
Нашел я такое место и в Джогьякарте - узенькую рощу на высоком берегу. Отдельность ее недвусмысленно обозначалась колючей проволокой.
Сперва я увидел там людей, затем - какой-то скарб. Но глаз зацепился за прибитую на дерево табличку: "Божья благодать". Я принялся снимать ее, чем привлек внимание хозяина.
Подошедший совсем не походил на бомжа: невысокий, крепенький, ладный, в чистой рубашке. "Да, мои вещи, и табличку я повесил. А разве не благодать здесь? Я, как освободился и в Джогью впервые попал, с тех пор всегда здесь останавливаюсь, когда приезжаю". Он произнес это так, будто говорил о пятизвездочном отеле. "Сидели, значит? Долго?" - "12 лет. За убийство сержанта - я в армии тогда служил. Он солдат избивал, совсем плохой человек. А я не любил, чтобы меня били и стал ему сопротивляться. Но у него был пистолет с патронами, а у меня не было. И вот однажды он его вынул, и я понял, что меня сейчас убьют. Я не хотел и пришлось убить его. Я так на суде и рассказал, и меня почему-то не расстреляли, а дали 20 лет. Но потом я там многое сделал - в тюрьме, мастерил там, помогал в хозяйстве, и меня отпустили через 12. Знаете, есть такой остров здесь неподалеку - Нусакамбанган? Там одни тюрьмы - штук 10, наверное."
Я знаю, что у каждого бомжа есть свои сказки. Но тут был, кажется, другой случай. Видно было, что ему хотелось поговорить, а я задавал такие вопросы. Вот он и отвечал на них - спокойно и подробно. Но больше всего меня поразил его язык. Используя не так уж много английских слов (похоже, словарный запас был невелик), он, тем не менее, расставлял их настолько точно и просто, что казалось - говорил на родном языке. "Моя мать была учительницей английского в школе. Извините, что слабовато говорю сейчас - позабыл все с детства..." - пояснил он. "Вот теперь стараюсь восстанавливать, разговаривая с туристами-англичанами. Кстати, вы не француз?". Я оценил тонкую иронию: французы хуже всех в Европе говорят по-английски.
Родом он был с какого-то острова неподалеку от Папуа (название позабыл). Пока сидел, жена, конечно, нашла другого, но честно выделила ему на семейном дворе сараюшку. "Но что я там жить буду?! Всегда любил путешествовать. Работы для меня не было, вот и сочинил ее себе сам - не требующую постоянного жилья". Работа его оказалась не менее оригинальной, чем он сам: "продавец математических игр". С детства он любил головоломки, в тюрьме это пригодилось: сочинял разные настольные игры, завоевавшие популярность у заключенных. Теперь - вольный коммивояжер, продает и свои головоломки, которые заказывает делать разным мастерам из дерева, и банальную китайщину. Странствует по городам и островам.
"А почему не было работы?" - "Знаете, в Индонезии люди очень не любят тех, кто однажды попал в тюрьму. Считают их кончеными, не доверяют совсем. Такие здесь нравы. Один англичанин рассказывал, что у них есть разные организации, помогающие людям, которым не повезло в жизни. Вот я бы создал такое общество - помощи бывшим заключенным. Если бы в другой стране жил - у нас такое вряд ли возможно. Я тому англичанину говорю: у вас же еще Диккенс о простых людях рассказывал! Он удивился - откуда знаю про Англию? Тогда я ему и про их казненных королей рассказал, и про войну алой и белой розы. У него - глаза на лоб, а что такого? За 12 лет я все книги перечитал, какие нашел..."
Я ему, естественно, и про доктора Лизу, и про Клуб помощи политзекам, и про других знакомых помощников людям у нас рассказал. Только вот, говорю, и у нас в обществе их работа редко встречает поддержку. "Как жаль!", - отреагировал он, "У вас ведь Ленин был!" Ну, говорю, если б Ленин такой правильный был, и помогать сегодня никому не надо было бы! Он хитро прищурился: "Ээээ, я знаю, что у вас потом разное бывало, но идея-то какова!" (так и сказал: "But idea!")
Под конец он познакомил меня со своей гражданской женой и ее сыном: "Вот, теперь и у меня семья есть, оттого в Джогье все больше времени провожу".
А про табличку объяснил, что он - адвентист, и бог с ним повсюду. Хотя совсем рядом и церковь адвентистская стоит - он там тоже что-то мастерит, хотя не все прихожане приветствуют, что священник доверяет бывшему зеку. "Вот видите, какое здесь отличное место: и воздух, и вид, и дух святой!"
Только вернувшись домой я сообразил, кого он мне напомнил: Мохнаткина!
Нашел я такое место и в Джогьякарте - узенькую рощу на высоком берегу. Отдельность ее недвусмысленно обозначалась колючей проволокой.
Сперва я увидел там людей, затем - какой-то скарб. Но глаз зацепился за прибитую на дерево табличку: "Божья благодать". Я принялся снимать ее, чем привлек внимание хозяина.
Подошедший совсем не походил на бомжа: невысокий, крепенький, ладный, в чистой рубашке. "Да, мои вещи, и табличку я повесил. А разве не благодать здесь? Я, как освободился и в Джогью впервые попал, с тех пор всегда здесь останавливаюсь, когда приезжаю". Он произнес это так, будто говорил о пятизвездочном отеле. "Сидели, значит? Долго?" - "12 лет. За убийство сержанта - я в армии тогда служил. Он солдат избивал, совсем плохой человек. А я не любил, чтобы меня били и стал ему сопротивляться. Но у него был пистолет с патронами, а у меня не было. И вот однажды он его вынул, и я понял, что меня сейчас убьют. Я не хотел и пришлось убить его. Я так на суде и рассказал, и меня почему-то не расстреляли, а дали 20 лет. Но потом я там многое сделал - в тюрьме, мастерил там, помогал в хозяйстве, и меня отпустили через 12. Знаете, есть такой остров здесь неподалеку - Нусакамбанган? Там одни тюрьмы - штук 10, наверное."
Я знаю, что у каждого бомжа есть свои сказки. Но тут был, кажется, другой случай. Видно было, что ему хотелось поговорить, а я задавал такие вопросы. Вот он и отвечал на них - спокойно и подробно. Но больше всего меня поразил его язык. Используя не так уж много английских слов (похоже, словарный запас был невелик), он, тем не менее, расставлял их настолько точно и просто, что казалось - говорил на родном языке. "Моя мать была учительницей английского в школе. Извините, что слабовато говорю сейчас - позабыл все с детства..." - пояснил он. "Вот теперь стараюсь восстанавливать, разговаривая с туристами-англичанами. Кстати, вы не француз?". Я оценил тонкую иронию: французы хуже всех в Европе говорят по-английски.
Родом он был с какого-то острова неподалеку от Папуа (название позабыл). Пока сидел, жена, конечно, нашла другого, но честно выделила ему на семейном дворе сараюшку. "Но что я там жить буду?! Всегда любил путешествовать. Работы для меня не было, вот и сочинил ее себе сам - не требующую постоянного жилья". Работа его оказалась не менее оригинальной, чем он сам: "продавец математических игр". С детства он любил головоломки, в тюрьме это пригодилось: сочинял разные настольные игры, завоевавшие популярность у заключенных. Теперь - вольный коммивояжер, продает и свои головоломки, которые заказывает делать разным мастерам из дерева, и банальную китайщину. Странствует по городам и островам.
"А почему не было работы?" - "Знаете, в Индонезии люди очень не любят тех, кто однажды попал в тюрьму. Считают их кончеными, не доверяют совсем. Такие здесь нравы. Один англичанин рассказывал, что у них есть разные организации, помогающие людям, которым не повезло в жизни. Вот я бы создал такое общество - помощи бывшим заключенным. Если бы в другой стране жил - у нас такое вряд ли возможно. Я тому англичанину говорю: у вас же еще Диккенс о простых людях рассказывал! Он удивился - откуда знаю про Англию? Тогда я ему и про их казненных королей рассказал, и про войну алой и белой розы. У него - глаза на лоб, а что такого? За 12 лет я все книги перечитал, какие нашел..."
Я ему, естественно, и про доктора Лизу, и про Клуб помощи политзекам, и про других знакомых помощников людям у нас рассказал. Только вот, говорю, и у нас в обществе их работа редко встречает поддержку. "Как жаль!", - отреагировал он, "У вас ведь Ленин был!" Ну, говорю, если б Ленин такой правильный был, и помогать сегодня никому не надо было бы! Он хитро прищурился: "Ээээ, я знаю, что у вас потом разное бывало, но идея-то какова!" (так и сказал: "But idea!")
Под конец он познакомил меня со своей гражданской женой и ее сыном: "Вот, теперь и у меня семья есть, оттого в Джогье все больше времени провожу".
А про табличку объяснил, что он - адвентист, и бог с ним повсюду. Хотя совсем рядом и церковь адвентистская стоит - он там тоже что-то мастерит, хотя не все прихожане приветствуют, что священник доверяет бывшему зеку. "Вот видите, какое здесь отличное место: и воздух, и вид, и дух святой!"
Только вернувшись домой я сообразил, кого он мне напомнил: Мохнаткина!