«Сбор урожая германского труда». Пленные немцы в советских лагерях. часть 2
Иллюстрация: Влад Милушкин / Медиазона
Всеволодов приводит в качестве примера статистику по Красногорскому лагерю №27 и разделяет историю смертности на два периода: «Первый период охватывает 3,5 года - с июля 1942 года по 1 декабря 1945 года. Второй период - это четыре последних полных года существования лагеря (1946-1949 годы). Из общей цифры умерших в 770 человек на первый период приходится 730 случаев смерти, на второй - 40».
Описанный историком лагерь в Красногорске был далеко не самым крупным в стране: максимальной его наполняемость была в 1944 году - 11 тысяч человек, в 1946 - чуть больше 4 тысяч человек. Лагерные отделения были разбросаны по Московской и соседним областям: в подмосковном Лыткарино пленные работали на стеклозаводе, в селе Мордвес Тульской области трудились подсобном хозяйстве, работали на заводах в Дмитрове, Тушино и в поселке Конаково Калининской области, заготавливали лес на станциях Кривандино, Гучково (сейчас - город Дедовск) и Румянцево.
В Красногорске пленные построили здание школы, архивохранилище НКВД, городской стадион общества «Зенит», дома для рабочих завода и новый жилой благоустроенный городок с Домом культуры, домами и пионерлагерем для инженерно-технических работников Министерства геологии в поселке Опалиха. Они же строили дома для сотрудников различных органов МВД и вели работы по ремонту и благоустройству стадиона «Динамо» в Москве.
В лагере работала собственная столярная мастерская с квалифицированными специалистами-краснодеревщиками из пленных, у которых заказывали мебель для советских санаториев и государственных органов. Услугами авторемонтной мастерской лагеря пользовалась автобаза МВД (шоферы пригоняли на обслуживание трофейные машины), в лагерном ателье заказывали костюмы сотрудники МВД, МИД, работники газеты «Правда», артисты московских театров. У пленного портного сшил себе костюм писатель Борис Полевой.
Историк отмечает, что здание архивохранилища, в котором сейчас располагается Государственный архив кинофотодокументов в Красногорске, не только строили рабочие-немцы, но и проектировал немецкий архитектор - Пауль Шпигель, также находившийся в плену.
Шпигель был одним из квалифицированных специалистов, которых с 1945 года выявляли в лагерях системы ГУПВИ и регистрировали особым образом, а после привлекали к работе по специальности. «По данным НКВД на 15 октября 1945 года, в лагерях УПВИ на особом учете состояло различных специалистов физиков, химиков, инженеров-механиков, ученых со степенями докторов, профессоров и инженеров 581 человек», - указывает Всеволодов.
Карнер пишет, что к 1946 году в лагерях ГУПВИ было отобрано уже 1600 специалистов: «Среди них было около 570 инженеров общего машиностроения, почти 260 инженеров-строителей и архитекторов, около 220 инженеров-электриков, свыше 110 докторов физико-математических наук и технических наук, а также инженеры 10 других специальностей. В их числе были крупные ученые и руководители известных германских фирм, такие, как Христиан Манфред, бывший технический директор мотостроительной фирмы "Аргус", аттестованный Академией Наук СССР как крупный специалист по газовым турбинам и реактивным двигателям».
Высококвалифицированным специалистам по распоряжению Совета Министров СССР создавались особые условия работы: многих из них перевели из лагерей и предоставили жилье неподалеку от объектов или предприятий, где они трудились. Всем платили зарплату - примерно такую же, как советским инженерам, причем половину выдавали в валюте страны, подданными которой являлись пленные. Такая «вольная» жизнь продолжалась, пока то или иное ведомство нуждалось в конкретном специалисте: «За МВД осталось право в любой момент отослать обратно в лагерь тех специалистов, которые не проявили себя на работе в течение трех месяцев или по каким-либо другим причинам не могли быть использованы на производстве».
Пленные в ГУЛАГе
И Христиан Манфред, и Пауль Шпигель, и Генрих Айнзиндль, и рядовые-военнопленные, работавшие в угольных шахтах, на стройках и лесоповалах - всего более трех миллионов человек - не были осуждены ни за какие военные преступления. Каждого пленного после задержания многократно допрашивали, также сотрудники НКВД собирали показания его подчиненных, жителей оккупированных нацистами территорий - и если обнаруживались доказательства его причастности к военным преступлениям, пленного ждал не лагерь системы ГУПВИ, а смерть или каторга в ГУЛАГе.
19 апреля 1943 года вышел указ №39 Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников» за подписью председателя президиума Михаила Калинина. Документ предусматривал для нацистов и их пособников смертную казнь или до 20 лет каторжных работ. Казни предписывалось проводить «публично, при народе, а тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как караются и какое возмездие постигнет всякого, кто совершает насилие и расправу над гражданским населением и кто предает свою родину».
С 1943 по 1949 год в соответствии с указом №39 в Советском Союзе были вынесены тысячи приговоров, в том числе гражданам Германии. Большинство взятых в плен обвиняемых приговорили в закрытом режиме, прямо в сборных лагерях. Но были и открытые, публичныепроцессы - они длились по несколько дней, туда допускались и зрители, и журналисты, в том числе иностранные (например, в 1943 году на процессах в Краснодаре и Харькове побывали даже корреспонденты BBC и The New York Times). Всего таких судебных слушаний состоялось 21, 17 из них - в отношении немецких военных преступников.
19 декабря 1943 года на Базарной площади в Харькове повесили осужденных за истязание пленных и мирных жителей, а также массовые убийства эсэсовца Ганса Рица, чиновника тайной полиции Рейнгарда Рецлафа и офицера Абвера Вильгельма Лангхельда. 20 декабря 1945 года на Заднепровской площади в Смоленске повесили уничтожившего 500 военнопленных унтер-офицера Вилли Вайса и еще шестерых военнослужащих гитлеровской армии, признанных виновными в массовых убийствах, изнасилованиях, сожжении людей заживо. 5 января 1946 года на площади Калинина в Ленинграде повесили бывшего коменданта Пскова Генриха Ремлингера, по чьим приказам было уничтожено около 8 тысяч человек, и еще семерых осужденных нацистских преступников. Казни совершались прилюдно при большом скоплении местных жителей и снимались для кинохроники.
Были среди обвиняемых, представших перед этими судами, и те, кто получили длительные сроки: офицеры жандармерии Франц Кандлер и Иоганн Хапп, расстреливавшие военнопленных и мирных граждан в Одессе, были приговорены к 20 годам каторжных работ каждый; замкоменданта Бобруйска Бруно Гетце и Ганс Хехтль, расстрелявший 280 человек и сжегший 40 домов, получили по 20 лет каторги по приговору суда в Минске; столько же - 20 лет каторжных работ - получил в Киеве ефрейтор Иоганн Лауэр, участвовавший в расстрелах в Тернополе, Виннице, Полтаве, Мариуполе, Львове.
С 1947 года смертная казнь в Советском Союзе была отменена, и высшей мерой наказания стала 25-летняя ссылка на каторжные работы. Каторжными были лагеря в Воркуте, Казахстане, Норильске, Тайшете и на Колыме. В январе 1950 года «по многочисленным просьбам трудящихся» смертную казнь по отдельным обвинениям вернули - указом «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам».
Карнер рассказывает в своей книге о генерал-майоре войск СС Хельмуте Беккере, который в 1947 году в Киеве был приговорен к 25 годам каторги и отбывал наказание в Воркуте. В сентябре 1952 года Беккер и его товарищи по лагерному отделению во время работ на стройке якобы обнаружили бесхозную гранатную гильзу и не стали сообщать о находке, боясь гнева лагерного начальства. Согласно данным расследования обстоятельств казни Беккера, на которое ссылается автор книги «Архипелаг ГУПВИ», именно эта неосторожная находка стала причиной обвинения генерала СС в саботаже строительных работ. Военный трибунал приговорил его к смертной казни, в феврале 1952 года Беккера расстреляли.
Карнер же приводит общую статистику осужденных военнопленных: «...всего были осуждены 37 600 военнопленных, из них около 10 700 осуждены в первые годы плена, и около 26 тысяч в 1949-1950. <...> ...с 1942 по 1953 год на процессах НКВД 263 человека были приговорены к смерти, остальные - к лишению свободы до 25 лет».
Среди приговоренных к 25 годам были начальник подразделения контрразведки «Абвер 3» генерал-лейтенант Франц Бентивеньи, участник подготовки нападения на Советский Союз; командир группы войск «Центр» генерал-фельдмаршал Фердинанд Шернер и многие другие. И как и многих других, Бентивеньи и Шернера уже в 1955 году отпустили на родину.
Иллюстрация: Влад Милушкин / МедиазонаВозвращение в Германию
Репатриация пленных немцев из союзных государств в Германию началась почти сразу после окончания войны. В августе 1945 года был создан Директорат военнопленных и перемещенных граждан при Контрольном Совете. Членами Директората стали начальники отделов военнопленных и перемещенных лиц каждой зоны оккупации Германии.
В СССР ход репатриации регулировался решениями Правительства и приказами НКВД. Первое постановление ГКО вышло еще в июне 1945 года, в нем шла речь о репатриации 225 тысяч «больных и ослабленных» немецких и австрийских военнопленных. Фактически по этому постановлению из лагерей освободили еще больше пленных - около 232 тысяч, в том числе 195 684 немца. Через два месяца, 13 августа 1945 года, вышел приказ НКВД об освобождении еще более 700 тысяч человек, 412 тысяч человек из этого списка были немцами.
«Больные и ослабленные» вплоть до 1947 года составляли большинство отправлявшихся в Германию репатриантов: так органы внутренних дел, выполняя международные договоренности, заодно избавлялись от ставшей непригодной для принудительного труда «живой силы».
«Я едва мог стоять на ногах. Пережил тяжелый сердечный приступ. Пошатываясь, я вошел в комнату, где находилась комиссия по медицинскому освидетельствованию. <...> Из разговора я понял, что я слишком молод, чтобы мне разрешили уехать домой - мне было 23 года - и что я должен остаться в России и продолжать работать, - вспоминал Рудольф Хонольд, находившийся до марта 1948 года в лагере в Сталино (сейчас - украинский Донецк). - И тогда помогла моя докторша. Она убеждала лагерных офицеров, доказывала им, что я из-за своего больного сердца и большой потери веса - а весил я тогда немногим более 40 кг - ничем не могу быть полезным для России. <...> После бесконечных переговоров я расслышал заветное слово, которого с трудом добилась для меня моя докторша: домой».
Согласно действовавшим в лагерях инструкциям, пленных за 10 дней до отправки в Германию должны были снимать с работы, выплачивать заработанные деньги, проводить санобработку, делать прививки и возвращать личные вещи. Советские рубли вывозить не разрешалось, поэтому перед отправкой пленные покупали продукты, которые можно было бы обменивать в пути, в основном сладкое и табак: «Например, пленный Вильгельм Лоце, репатриированный в 1949 году, вез с собой почти 6 кг сладостей (печенье и конфеты), 2355 штук сигарет и 600 граммов табака».
Для перевозки пленных использовались товарные вагоны с нарами. В двухосные вагоны, по инструкции, должно было загружаться по 40-45 человек, в четырехосные пульмановские - по 80-90 человек. В одном эшелоне было по 60-65 вагонов. Охраняли такие поезда бойцы конвойной службы НКВД - по 30-36 человек на эшелон.
«На следующий день, когда мы подошли к транспорту, на котором должны были ехать дальше, - вспоминал бывший военнопленный Ганс Шварцвальдер, - то были поражены увиденным. "Древний" пассажирский поезд с деревянными скамьями стоял в ожидании нас. Локомотив выталкивал в воздух клубы черного дыма. Он работал на буром угле. Невозможно было открыть окна. Поезда шли с опозданием на многие часы по одноколейным путям».
На этапе состояние и без того не самых здоровых пленных значительно ухудшалось: этому способствовала не только долгая дорога в стесненных условиях, но и нехватка пищи и даже воды. Архивы НКВД сохранили некоторые примеры нарушений, допущенных при транспортировке репатриантов: в августе 1948 года военнопленные в поезде из лагеря в Караганде два дня не получали хлеба; пассажирам поезда, следовавшего из лагеря в Грузии в июне 1948 года дали два ведра воды на 64 вагона; в поезде из лагеря №199 в Новосибирской области вообще не было пищеблока для питания пленных; конвой, сопровождавший в апреле 1948 года эшелон с пленными из Вольска, питался за счет пленных; репатриантов, следовавших из Тамбовской области в апреле 1948 года, не кормили семь дней.
По ходу следования поездов военнопленных могли подвергнуть дополнительной фильтрации, выявляя среди них направленных на репатриацию по ошибке бывших членов СС, СА, СД и гестапо. Известно, что в Бресте с 1946 по 1950 год таким образом сняли с поездов и вернули в лагеря 4450 человек.
В Германии пленные немцы, как правило, прибывали в сборный лагерь МВД №69 во Франкфурте-на-Одере и проводили там еще два-три дня. Это было первое место, где на вернувшихся, пусть и из-за колючей проволоки, могли посмотреть их соотечественники. Зрелище было удручающим: в 1947 году 70% прибывавших в лагерь пленных были больны и уезжали из Франкфурта-на-Одере на поездах-лазаретах.
Те, кто мог передвигаться самостоятельно, возвращались к месту жительства - и дальнейшая процедура зависела от того, в чьей оккупационной зоне оно находилось. Вот как описывал свою передачу американцам Ганс Шварцвальдер: «Розовощекий новобранец-красноармеец стоял с примкнутым к винтовке штыком в отдалении от своего караульного домика и, прежде чем мы пробежали 20 м по узкому мостику к американцам на другую сторону, осмотрел репатриантов. Наконец ты на свободе! Неописуемая удача! Многие бросались на землю и целовали ее! Мы снова на родине! [...] "Амис" (американцы) встретили нас холодно, подчеркнуто вежливо. Мы получили яичницу, какао и белый хлеб. Вновь новые проверки, здесь не было ничего без штемпеля и подписи. Через три часа я достиг цели. На руках я имел 80 ДМ (дойчмарок, немецких марок - МЗ), справку об освобождении и билет до Мюнхена. Еще телеграмму домой: "Все позади, прибуду через два дня. Большой привет из Хофа"».
Те, кто оказался жителями Восточной Германии, должны были пройти лагерный карантин, а затем со свидетельством об освобождении встать на учет в полицейском участке. Репатриант также обязан был пройти медицинское обследование, встать на учет в службе занятости и после этого мог получить продуктовые карточки. Все передвижения бывших пленных в Восточной Германии до 1948 года фиксировала СВАГ (Советская военная администрация Германии), а после - органы внутренних дел ГДР.
В 1945 году, по данным ГУПВИ, из лагерей СССР было репатриировано 1 009 589 военнопленных, более 600 тысяч из них - немцы.
В 1946 году репатриировали более 146 тысяч немецких военнопленных и около 21 тысячи интернированных.
В 1947 году репатриировали около 200 тысяч немцев, часть из них - в Польшу, так как они были гражданами этой страны.
В 1948 году репатриировали более 311 тысяч военнопленных и интернированных немцев.
В 1949 году СССР покинули более 120 тысяч бывших военнопленных и около 38 тысяч интернированных немцев.
5 мая 1950 года было официально объявлено, что репатриация немецких военнопленных закончена. Агентство ТАСС заявило, что всего с 1945 года было репатриировано 1 939 063 немецких военнопленных. «В СССР осталось 13 532 осужденных немецких военнопленных; 14 человек временно задерживались из-за болезни».
Еще несколько тысяч человек выехали из СССР в 1951-1953 годах. В 1955 году в Москву прибыл с визитом канцлер ФРГ Конрад Аденауэр. После подписания соглашения с ФРГ репатриировали еще около 10 тысяч немцев. Последняя партия бывших пленных была передана властям Германии 16 января 1956 года.
https://zona.media/article/2016/22/12/deutsch-3