(no subject)
ВРЕДНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Член каспаровской самозваной национальной ассамблеи и главный друг Лимонова Быков, с неутомимостью детской юлы строгающий тексты (вспомним, как одну и ту же статью о Солженицыне, слегка переменив слова, он рассовывал во все газеты) обрушился на «гидропонную» литературу в лице Минаева и Глуховского. Неуклюжий термин был выдуман им, очевидно, для того, чтобы продемонстрировать глубину священного ужаса: существующих слов уже не хватает для описания той литературы, что ему не нравится. Слова заслуженного лимоновца неплохая и надежная реклама. Впору ставить на обложки «автор не нравится Быкову» и будут обязательно покупать и читать (один из моих приятелей, купив диск «Обитаемый остров» и увидев на обложке похвалу Быкова, сразу выбросил покупку в урну и не ошибся).
Но дело даже не в этом. Не станем обсуждать указанных выше авторов. Люди прочтут и разберутся без Быкова. Дело в другом. Коллега Каспарова выступает против - чего бы вы думали - «искусственно накачанной популярности текстов, написанных по коммерчески-идеологическому заказу». То есть сам обличитель и его немногочисленные друзья, очевидно, становятся известны именно потому, что их любят и ценят по определению и что, как утверждает Быков, фюрер нацболов действительно наследник и литературных традиций Солженицына и его популярности.
А теперь давайте вернемся в 1990-е и посмотрим, как все было тогда, когда царили сплошные быковы. Когда не было ни Минаева, ни Глуховского, ни всех тех, кто пишет «плохо» и «бесталанно». Не месяц и не два, как с Минаевым и Глуховским, а как минимум пять - шесть лет подряд друзей Быкова и друзей друзей - от Пелевина до Пригова - рекламировали, раскручивали и навязывали так, что это выглядело изнасилованием общества в извращенной форме. Из всех газет позицию «против» занимала только «Литературная», из всех телеведущих позицию «против» занимал только Пушков. В остальных газетах - от «Независимой» до «Культуры» - сотни интервью, тысячи комментариев, сравнения с Чеховым и Достоевским, «живые классики», «гении». По государственному радио два раза в день читали одного из «гениев» (32 серии), а потом еще и проводили среди слушателей викторину: «хорошо ли усвоен канонический текст?» (И.Смирнов). Всех убеждали, что Сорокинопелевины это есть до такой степени самое лучшее, что мы имеем, что даже косвенно усомниться в их величии и культурной значимости есть преступление перед культурой и страной, а пишут они так бездарно и матерно именно потому, что они талантливы и независимы. Всем еще пока сомневающимся «Независимая» заявляла открытым текстом, что «пресловутые базовые ценности являются последним прибежищем идиотов».
Премии (а по сути зарплаты) сыпались изобильным тропическим дождем, а когда премий не было, врали, что они есть. Быков, помнится, шагал тогда тоже не в последних рядах апологетов и даже клялся подать в прокуратуру на тех, кто смеет думать иначе (у него традиция такая - угрожать судами) и утверждал, что если тронуть известного потребителя остаточных продуктов, то нас выгонят из Европы и перестанут давать деньги. А что касается «независимости», то уже в то время И.Смирнов отмечал, что принцип «что будет выгодно, то и настрочит» был у «гениев» основополагающим. А как врали про то, что их изучают в Оксфорде (См. Н.Коляда. Как делается толстый журнал. НГ.2.02.2001) лишь бы убедить всех, что нужно, обязательно нужно, купить. Не прочесть, а именно купить. Как только истерика стала угасать, редакции начали тихо сбагривать нераспроданные остатки. А один из «гениев», действительно поверивший в собственную рекламную кампанию, как тот дед из басни, поручивший продать больную корову опытному торговцу и сам купивший ее, некоторое время назад обратился в РГБ с запросом о том, сколько там его книг. Оказалось много. Но вместе с этим выяснилось и то, что за все годы к ним не было ни одного читательского обращения!
А теперь им Глуховский с Минаевым не нравятся. Пишут плохо. И у них «искусственно надутая популярность». Кстати, о плохости. Именно благодаря Быковским соратникам, в 1990-е годы любые критерии талантливости и профессионализма были уничтожены полностью. Поэтому сегодня ни о стиле, ни о сюжетной линии, ни тем более о таланте судить кто-либо (особенно друзья Лимонова) просто не имеет права. И поэтому Быков, порассуждав для порядка о литературных недостатках произведений указанных авторов, проболтав это все кое-как, неизбежно вырулил на одну из столбовых дорог записного оппозиционера, любая из которых, как в советское время, ведет к Кремлю. Минаев и Глуховский оказались плохи именно тем, что якобы имеют отношение к власти. Вот и весь сказ. Ну, а также заодно и тем, что у Быкова пришел черед писать в «Новую», а новых стишков не было.
Но у любого не члена национальной ассамблеи при прочтении подобного текста возникает вопрос: «Ну, хорошо, эти плохи, бесталанны, бесцветны. Так покажите нам талантливых и ярких, чтобы мы поняли, что не все так печально, как в душе и офисе у либерала». Угадайте с одного раза, между какими точками, в какой координате у Быкова лежит все лучшее, что создано русской литературой за последнюю тысячу лет?
Правильно. Между Прилепиным и Пелевиным. И все.
Не вперед, а назад. Все к тем же.
Выдутый друзьями (уж как натужно выдували и выдувают - любо дорого посмотреть) самовлюбленный нацбол, организатор маршей несогласных ресторанный вышибала, до тошноты повторяющий всю стилистику и обороты Лимонова, имеющий на всех книгах обязательно портрет на обложке, чтобы и личность узнавали на улице. И стремительно исписывающийся, что признают даже очень комплиментарно к нему настроенные критики, «кумир» 90-х, восполняющий недостаток популярности простенькими методами - от черных очков до «таинственной кражи рукописи». Вот «альфа и омега, первый и последний» бастион нонконформиста, который считает, что эти персонажи хороши уж тем, что нравятся ему и друзьям. Сами выдули, сами поверили.
Тогда, может быть, все-таки лучше Минаев и Глуховский? Все-таки позиция, попытка определить критерии понятнее и честнее, чем бесконечный марш несогласных, шагающий из книги в книгу и орущий «мы против». И утверждение хоть какой то системы ценностей, расставляющей простые, но ориентиры, позитивнее, нежели матерные каламбуры и надоевший рефрен «в России все от плохого к худшему», ради предъявления которых все и пишется.
Поэтому пусть читают Минаева и Глуховского. Похоже, они хорошие ребята.
Член каспаровской самозваной национальной ассамблеи и главный друг Лимонова Быков, с неутомимостью детской юлы строгающий тексты (вспомним, как одну и ту же статью о Солженицыне, слегка переменив слова, он рассовывал во все газеты) обрушился на «гидропонную» литературу в лице Минаева и Глуховского. Неуклюжий термин был выдуман им, очевидно, для того, чтобы продемонстрировать глубину священного ужаса: существующих слов уже не хватает для описания той литературы, что ему не нравится. Слова заслуженного лимоновца неплохая и надежная реклама. Впору ставить на обложки «автор не нравится Быкову» и будут обязательно покупать и читать (один из моих приятелей, купив диск «Обитаемый остров» и увидев на обложке похвалу Быкова, сразу выбросил покупку в урну и не ошибся).
Но дело даже не в этом. Не станем обсуждать указанных выше авторов. Люди прочтут и разберутся без Быкова. Дело в другом. Коллега Каспарова выступает против - чего бы вы думали - «искусственно накачанной популярности текстов, написанных по коммерчески-идеологическому заказу». То есть сам обличитель и его немногочисленные друзья, очевидно, становятся известны именно потому, что их любят и ценят по определению и что, как утверждает Быков, фюрер нацболов действительно наследник и литературных традиций Солженицына и его популярности.
А теперь давайте вернемся в 1990-е и посмотрим, как все было тогда, когда царили сплошные быковы. Когда не было ни Минаева, ни Глуховского, ни всех тех, кто пишет «плохо» и «бесталанно». Не месяц и не два, как с Минаевым и Глуховским, а как минимум пять - шесть лет подряд друзей Быкова и друзей друзей - от Пелевина до Пригова - рекламировали, раскручивали и навязывали так, что это выглядело изнасилованием общества в извращенной форме. Из всех газет позицию «против» занимала только «Литературная», из всех телеведущих позицию «против» занимал только Пушков. В остальных газетах - от «Независимой» до «Культуры» - сотни интервью, тысячи комментариев, сравнения с Чеховым и Достоевским, «живые классики», «гении». По государственному радио два раза в день читали одного из «гениев» (32 серии), а потом еще и проводили среди слушателей викторину: «хорошо ли усвоен канонический текст?» (И.Смирнов). Всех убеждали, что Сорокинопелевины это есть до такой степени самое лучшее, что мы имеем, что даже косвенно усомниться в их величии и культурной значимости есть преступление перед культурой и страной, а пишут они так бездарно и матерно именно потому, что они талантливы и независимы. Всем еще пока сомневающимся «Независимая» заявляла открытым текстом, что «пресловутые базовые ценности являются последним прибежищем идиотов».
Премии (а по сути зарплаты) сыпались изобильным тропическим дождем, а когда премий не было, врали, что они есть. Быков, помнится, шагал тогда тоже не в последних рядах апологетов и даже клялся подать в прокуратуру на тех, кто смеет думать иначе (у него традиция такая - угрожать судами) и утверждал, что если тронуть известного потребителя остаточных продуктов, то нас выгонят из Европы и перестанут давать деньги. А что касается «независимости», то уже в то время И.Смирнов отмечал, что принцип «что будет выгодно, то и настрочит» был у «гениев» основополагающим. А как врали про то, что их изучают в Оксфорде (См. Н.Коляда. Как делается толстый журнал. НГ.2.02.2001) лишь бы убедить всех, что нужно, обязательно нужно, купить. Не прочесть, а именно купить. Как только истерика стала угасать, редакции начали тихо сбагривать нераспроданные остатки. А один из «гениев», действительно поверивший в собственную рекламную кампанию, как тот дед из басни, поручивший продать больную корову опытному торговцу и сам купивший ее, некоторое время назад обратился в РГБ с запросом о том, сколько там его книг. Оказалось много. Но вместе с этим выяснилось и то, что за все годы к ним не было ни одного читательского обращения!
А теперь им Глуховский с Минаевым не нравятся. Пишут плохо. И у них «искусственно надутая популярность». Кстати, о плохости. Именно благодаря Быковским соратникам, в 1990-е годы любые критерии талантливости и профессионализма были уничтожены полностью. Поэтому сегодня ни о стиле, ни о сюжетной линии, ни тем более о таланте судить кто-либо (особенно друзья Лимонова) просто не имеет права. И поэтому Быков, порассуждав для порядка о литературных недостатках произведений указанных авторов, проболтав это все кое-как, неизбежно вырулил на одну из столбовых дорог записного оппозиционера, любая из которых, как в советское время, ведет к Кремлю. Минаев и Глуховский оказались плохи именно тем, что якобы имеют отношение к власти. Вот и весь сказ. Ну, а также заодно и тем, что у Быкова пришел черед писать в «Новую», а новых стишков не было.
Но у любого не члена национальной ассамблеи при прочтении подобного текста возникает вопрос: «Ну, хорошо, эти плохи, бесталанны, бесцветны. Так покажите нам талантливых и ярких, чтобы мы поняли, что не все так печально, как в душе и офисе у либерала». Угадайте с одного раза, между какими точками, в какой координате у Быкова лежит все лучшее, что создано русской литературой за последнюю тысячу лет?
Правильно. Между Прилепиным и Пелевиным. И все.
Не вперед, а назад. Все к тем же.
Выдутый друзьями (уж как натужно выдували и выдувают - любо дорого посмотреть) самовлюбленный нацбол, организатор маршей несогласных ресторанный вышибала, до тошноты повторяющий всю стилистику и обороты Лимонова, имеющий на всех книгах обязательно портрет на обложке, чтобы и личность узнавали на улице. И стремительно исписывающийся, что признают даже очень комплиментарно к нему настроенные критики, «кумир» 90-х, восполняющий недостаток популярности простенькими методами - от черных очков до «таинственной кражи рукописи». Вот «альфа и омега, первый и последний» бастион нонконформиста, который считает, что эти персонажи хороши уж тем, что нравятся ему и друзьям. Сами выдули, сами поверили.
Тогда, может быть, все-таки лучше Минаев и Глуховский? Все-таки позиция, попытка определить критерии понятнее и честнее, чем бесконечный марш несогласных, шагающий из книги в книгу и орущий «мы против». И утверждение хоть какой то системы ценностей, расставляющей простые, но ориентиры, позитивнее, нежели матерные каламбуры и надоевший рефрен «в России все от плохого к худшему», ради предъявления которых все и пишется.
Поэтому пусть читают Минаева и Глуховского. Похоже, они хорошие ребята.