Последний ЕВРАЗИЕЦ? (11)
10. Возрождение возможно, но путем глубоких потрясений, перерождения.
Этот пункт прямо вытекает из 1 и тесно кореллирует с 8 пунктом. Историческое развитие Homo sapiens идет все более убыстряющимися темпами. Во-первых, вследствие удивительной генетической пластичности вида. Не смотря на огромное разнообразие фенотипов, сапиенсы сохраняют способность к скрещиванию, т.е. оставлению жизнеспособного потомства, даже если разные генетические линии разошлись десятки тысяч лет назад. Для примера, в Европе, приходится искусственно перемешать производителей благородного оленя, так как, из-за разорванности ареалов вследствие высокой хозяйственной освоенности территории, разные популяции не только начинают вырождаться вследствие инбридинга, но даже теряют способность к скрещиванию.
Способность к гибридизации это первый фактор ускорения развития, который облегчает и культурный синтез. Уже с верхнего палеолита механизмом поддержания этноса в «работоспособном состоянии», является то, что мы называем культура, формирующая положительную обратную связь, усиливающую удачные генетические и поведенческие приобретения. Сложены былины и песни, создан образ героя, накоплен военный и управленческий (сейчас научный и инженерный) опыт, что обеспечивает возможность длительного противодействия внешнему воздействию (вот и объяснение тому, что ниспадающее плечо на Гумилевском графиках длиннее восходящего) пока внешние условия не изменятся радикально.
С другой, открывается возможность культурных заимствований, не связанных с изменение генетики популяции, что еще более ускоряет распространение инноваций. Чем более мы отдаляемся от палеолитических охотников, тем более в процессе этногенеза играет, как раз, не генезис, а «синтезис», не этническое родство, а «общность судьбы», не воспоминания о былых отношениях, а нынешние интересы и комплементарность, в конце концов, не прошедшая история, а образ будущего. Именно в этой фазе, на фоне растущей численности населения, начинают в большей степени действовать механизмы не вытеснения одного этноса другим, а преобразования этносов. И если на первых этапах это установление этнократии, на последующих это уже более размытая форма «малого народа», который формируется не только и даже не столько по этническим признакам, а по культурным и политическим. На последних стадиях человеческого общества, ведущую роль в преобразовании этнополитических систем начинают играть идейные общности, последователи религиозных течений, политических, экономических или философских учений.
Именно на этих кризисных стадиях этносы меняют названия, верования и даже языки … и историю. Историю делают народы, не знающие своей истории. Греки, римляне, тюрки и далее по списку начинают свой род из легенды, забывая всю предшествующую действительную историю, выкидывая племенные предания, которые, как показывает пример североамериканских индейцев, могут передаваться поколениями. Дорийские греки вообще заимствовали гомеровские сюжеты у ахейцев. Кстати и их мифы не содержат никакого упоминания о предшествующем, возможно степном существовании, все исключительно на местном материале. Русская история начинается не просто, а очень просто «поляне, иже рекомые русь» - переназвались и поехали. Откуда, почему … а зачем … кому это важно если ясно куда … к славе и блеску византийскому?
Ну, вот уже куда-то и я доскакал, пора расседлать коня или хотя бы ослабить подпругу. Отвергнутый Гумилевым в его борьбе со сталинским «истматом» принцип историзма восстановлен, в истории меняются не только народы и этносы, но и сами принципы этногенеза, народообразования. На самом деле, мы имеем дело с различными периодами «этногенеза» и надо говорить не об «этносе» вообще, а о сложении раннефеодальных, феодальных и затем капиталистических наций, или не сложении. В более ранний период, также идут процессы синтеза, мы возможно никогда и не узнаем этнический состав и принципы социальной организации, но уже в эпоху неолиты складывается такое явление как культурно-историческая общность.
Дорога была тяжелая. Галопом по неевропам и по буеракам закладок … не перечитывая. Надо бы перечитать заново, но странное чувство я испытал дорабатывая эти заметки. Мне казалось, что буду это делать со вкусом, еще раз погрузившись в ту атмосферу, когда я проглатывал книжки Льва Николаевича. Увлекала сама новизна взгляда, и обилие информации для размышления, роились мысли, контраргументы, вспоминались собственные наблюдения. Надо было тогда … но было некогда и негде. Но не сейчас, возможно на пенсии … хотя по нынешним временам … есть шансы и не дожить. Дописывал через силу, есть у меня такая черта, когда я понял для себя принцип, как это устроено - идея или деятельность теряют для меня интерес.
Не потому, что сильно устарело. А потому, что не зачем. Ответов на вопросы, которые я искал у Гумилева, у него нет.
Вообще увлечение историей противоестественно, за исключением тех, кому это по профессии положено. Увлекаться надо Маринами и Валями, дружбой с Ванями и Петями, идеями и мечтами. Взрыв интереса к истории всегда самый надежнейший индикатор политического и социального кризиса. Мучительный вопрос, откуда есть и пошла Земля Русская, уже столетия не дающий спать «русскому интеллигенту» на самом деле вопрос, куда она идет. И нынешний интерес к истории, лишь показатель того, что процесс преобразования полуфеодальных наций Российской империи не завершен. Уже начат, но не произошел … или не произойдет. И здесь будут работать другие механизмы, чем ранее. И пытаться прогнозировать их исходя только из исторического опыта, не понимая современности, это все равно, что управлять автомобилем смотря только в зеркало заднего вида.
История принадлежит новым нациям, но только тем, которые способны осуществить продуктивный синтез, как на биологическом, так и на культурном уровне, вбирая, ассимилируя все здоровое и созидательное, элиминируя болезненное и разрушительное. На суд истории народы выносят не свои физические достоинства и недостатки, это как бонус, а прежде всего, способность сформировать прогрессивную социально - экономическую программу. Поэтому концепции подобные Гумилевской на западе невозможны, там эти программы сформулированы и записаны в виде законов, философских и религиозных трактатов. Евразия к этому дойдет к 17-му, а кое-где и к 20-му веку. Гумилевым же и показано, что даже бесписьменные или условнограмотные варварские государства степи, настойчиво пытаются сформировать устойчивый порядок - ордунг, и не их вина, что выходит орда, которая больше напоминает рыцарские ордена в Европе, и не переживает исчерпание воинственности у людей «длинной воли». Чингисхан начал свою империю с того, что дал народу «Яссу» - свод законов. Они настойчиво пытались, опробовали несколько вариантов, но Китайское болото их всех, кроме наиболее примитивных централизаций, утопило.
Российская империя обрела огромные территории, потому что несла народам Евразии «крепостное право», жестокое и унизительное, но именно право, власть законов. Что являлось тогда прогрессивным шагом по сравнению с полурабовладельческими режимами хищных степных и пустынных ханств, лесных и тундровых князьков, с их произволом правителей и бесконечными войнами между собой. Тем более, что в полном объеме оно на окраинах и не было введено. Советский союз нес народам Евразии «свет просвещения» и ликвидацию пережитков феодализма. Как только этот импульс был исчерпан, как только «земельно-водная реформа» позабылась, под сомнение было поставлена не только целесообразность Союза, под сомнение был поставлен русский народ, его государствообразующая, интеллектуальная и нравственная роль.
Кажется Черчилль, когда его спросили после назначения премьер - министром, будет ли он повторять ошибки предшественников, ответил, что нет, он будет совершать собственные ошибки. Только нации способные не тащить в будущее рухлядь прошлого способны на историческое творчество, одна из сторон которого творчество этническое.
Величие СССР создали люди историю не изучавшие, не преподавалась она в школе после революции. А развалили те, которые еще в школе изучили и историю древнего мира, и средних веков, и новейшую … и даже будущую … как коммунизм построить.
Сознательная примитивизация истории народов Евразии, кастрирование ее в некое подобие этнического «черного ящика», позволяющее не рассматривать сложные процессы, идущие внутри степных этнополитических общностей, безусловно, облегчили Льву Николаевичу, задачу все собрать и сложить, чтобы «антропосфера перестала казаться калейдоскопом событий, а превратилась в мозаику казуальных цепочек, связанных друг с другом». Но до настоящего времени организующим принципом истории и является национальный - Персия, Греция, Македония, Рим. Заслуги Гумилева в другом, в том, что сейчас это можно увидеть на огромном протяжении от Дуная до Янцзы. Такой «взгляд сверху» сам по себе рождает возможность новых сопоставлений, выявления закономерностей. Теперь должны придти другие, способные разобрать и разложить по полочкам. Но, безусловно, что возврат к предыдущему состоянию, когда история Евразии представлялась некой черной дырой, в огромной степени, благодаря, трудам Л.Н.Гумилева, обобщившего, завершившего многолетнюю работу плеяды историков этого направления, уже не возможен.
А вот почему тот или иной этнос выйдут вперед или пополнят череду неудачников, с этим как-то не получилось …
Да и нее могло, только тогда мы поймем вполне процессы «этногенеза», когда они прекратятся. Геология не возможна при звездообразовании. Должно остыть. Должно отдалится, чтобы смотреть незаинтересованным сторонним взглядом, пока же эти процессы еще идут, так или иначе, мы смотрим изнутри процесса, вольно или невольно подгоняя факты под наши желания и предрассудки. Возможно, из прекрасного далека, на материале 19 и последующих веков, когда исторические процессы не только записаны, но зафиксированы тоннами печатной продукции, видео- и аудиоматериалами, смогут быть сделаны … последние выводы. Если история не прервется, каким-нибудь кретином с ядерным чемоданчиком.
Достоинства народов, как и отдельных людей, есть продолжение их недостатков, и наоборот. История, как бы подворачивается под народы и те или другие народы выходят на первый план и если их национальные особенности совпадают с особенностями эпохи, или опускаются в тину застоя и деградации, оставаясь на обочине истории. Поэтому мы видим, например, несколько раз переход в восточной Евразии инициативы по кругу: тюрки зачинатели движения - монголы усреднители - манжуры завершители и успокоители. Нечто подобное мы видим и на западном фланге, где русские выступают как завершители, и до сих пор не смогли разорвать этот порочный круг, сложившейся к моменту формирования древнерусской народности в любви-ненависти с Византией. Тут даже целая фракция образовалась прописать Россию в катехоны. Собственно говоря, и Великая октябрьская социалистическая революция лишь кульминация, реализация идей Великой европейской социал-демократии, ее революционного крыла, тогда как фашизм и, позднее, социальное государство - реализация идей крыла оппортунистического, реформистского.
Мы можем только определить предпосылки, рассмотреть условия, при которых возможно «народообразования». Однако, странным образом это всегда будут условия экономические и социальные, этническая же предпосылка только одна - должно быть несколько этносов, должна быть зона контакта, должно быть напряжение.
Тем не менее, самым существенным вкладом Льва Николаевича Гумилева в историческую науку останется представления о том, что этносы, этосы, этнополитические системы, я не стремлюсь к академической точности определений, это нечто большее, чем механический набор биологических, расовых, языковых, хозяйственных и политических признаков. И не важно, одна раса или разные, одна языковая семья или разная, если время пришло - кто-нибудь да взорвется, подбирая или сметая с дороги других. Происходит фазовый скачок, «перерастание количества в качество», пусть Лев Николаевич старательно пытается не пользоваться этими категориями. Что при общем родстве расы, языка, верований и династии, с Куликовского поля уходит новый великорусский, русский народ, хотя пришли туда осколки древнерусского. Именно это главный вывод, который следует сделать из той «экспозиции», которую Гумилев придал истории Евразии.
И пока час зачатья мы помним не точно, в еще беспрерывном процессе взлетов и падений человечества мы можем начать свой процесс. А прогресс это будет или регресс, наперед сказать невозможно - наши судьбы нигде не записаны. Нет таких прописей, и нет никаких шкал гарантирующих безбедное существование еще 500, 200 или даже 100 лет.
Все по Марксу, который очень любил строфы Гёте из Фауста:
«Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой!»
Коротенькая повесть А. С. Серафимовича «Железный поток», ближе по времени, без надуманных допущений и абстракций, лучше и четче, чем многотомные исследования Гумилева, показывает, как в действительности из степенных кубанцев, лихих донцов, настырных иногородних и разбитных матросов-анархистов, в котле истории, под жесточайшим прессом, на грани безумия, рождалась действительно новая нация.
Нация действительно новых русских.
Отбросившая маниловщину и обломовщину, кликушество и упование на каганов и шаньюев, на заграницу или боженьку.
Советский Народ.
Народ Победителей!
Нация Героев!
Который умудрился противостоять одновременно трем хищникам - самой жестокой, самой хитрой и самой беспардонной империям в истории.
Может быть, он просто взяла передышку?
После поля Куликова был ведь позор сожженной Москвы.
Но и было стояние на Угре, и не есть ли нынешнего стояние на Евфрате его аналог?
Начните с Серафимовича, а не с Гумилева.
Начало:
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (10)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (9)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (8)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (7)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (6)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (5)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (4)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (3)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (2)
Последний ЕВРАЗИЕЦ? (1)