Галопом по Флориде (восстановление поста 2011 года)
Мыс Канаверал
Спалить водород и покинуть просторы планеты две тысячи тонн за минуту и сорок секунд - бутылку от соски… дитя или плод от плаценты… и знать, что локаторы твой апогей засекут.
Вертеться, кружиться в приплюснутом вальсе орбиты, без веса, с инерцией массы, в магнитных полях, глюкозу плодов заменив рационным сорбитом, смотреть, как блестят океаны планеты Земля.
И что-то включать, и записывать что-то на пленку, без зорь и закатов - часы, полусон, тренажёр… Наверно, ты вырос, когда разрываешь пелёнку и мчишься туда, где мечтами твой дух прокажён.
Спускаться обратно и жечь в атмосфере обшивку, надеяться: хитрая техника не подведёт, держаться за джойстик без права на сбой и ошибку - иную ошибку, чем этот ракетный полёт.
Устало покинуть свое угловатое блюдце и - каждый твой шаг - одиночный мазок на мольберт - уехать домой и понять, как нелепо вернуться в равнину болот, где живёт аллигатор Альберт…
После такого завершения хочется подумать о сущности бытия, не хочется возвращаться в город, тянет на берег Атлантики... Там прозрачная тихая вода. И теплая для января, градусов 18.
Три часа лёту - Орландо, Флорида, три с половиной - на юг; вся геометрия по Евклиду тает не в пользу твою.
С небом повенчанный - в небо вернётся, даже растаяв во сне, солнце в Орландо, незимнее солнце - снег над Канадой да снег.
Пальмовый запах, и собственно - пальмы, влажность их лап на весу, переливаемся в летний хрусталь мы и опускаем весну.
Между острот ананасных плантаций и апельсиновых рощ будем не фруктами - видом питаться в самую полную мощь.
Ширь океана, ни яхт, ни регаты пляж, ресторан для барыг, чуть заторможенный аллигатор тонет в дорожный арык.
Три часа лёту - на север, на север, дома туман и снежок. Я три монетки тихонько посеял на диснейлендский лужок…
Вылетит в щёлку отпущенный ветер, время сквозь пальцы стечет. Если судьба не захочет коверкать, можно вернуться еще.
Спалить водород и покинуть просторы планеты две тысячи тонн за минуту и сорок секунд - бутылку от соски… дитя или плод от плаценты… и знать, что локаторы твой апогей засекут.
Вертеться, кружиться в приплюснутом вальсе орбиты, без веса, с инерцией массы, в магнитных полях, глюкозу плодов заменив рационным сорбитом, смотреть, как блестят океаны планеты Земля.
И что-то включать, и записывать что-то на пленку, без зорь и закатов - часы, полусон, тренажёр… Наверно, ты вырос, когда разрываешь пелёнку и мчишься туда, где мечтами твой дух прокажён.
Спускаться обратно и жечь в атмосфере обшивку, надеяться: хитрая техника не подведёт, держаться за джойстик без права на сбой и ошибку - иную ошибку, чем этот ракетный полёт.
Устало покинуть свое угловатое блюдце и - каждый твой шаг - одиночный мазок на мольберт - уехать домой и понять, как нелепо вернуться в равнину болот, где живёт аллигатор Альберт…
После такого завершения хочется подумать о сущности бытия, не хочется возвращаться в город, тянет на берег Атлантики... Там прозрачная тихая вода. И теплая для января, градусов 18.
Три часа лёту - Орландо, Флорида, три с половиной - на юг; вся геометрия по Евклиду тает не в пользу твою.
С небом повенчанный - в небо вернётся, даже растаяв во сне, солнце в Орландо, незимнее солнце - снег над Канадой да снег.
Пальмовый запах, и собственно - пальмы, влажность их лап на весу, переливаемся в летний хрусталь мы и опускаем весну.
Между острот ананасных плантаций и апельсиновых рощ будем не фруктами - видом питаться в самую полную мощь.
Ширь океана, ни яхт, ни регаты пляж, ресторан для барыг, чуть заторможенный аллигатор тонет в дорожный арык.
Три часа лёту - на север, на север, дома туман и снежок. Я три монетки тихонько посеял на диснейлендский лужок…
Вылетит в щёлку отпущенный ветер, время сквозь пальцы стечет. Если судьба не захочет коверкать, можно вернуться еще.