Потерянный
«Вы что-то потеряли?», - спросил меня мужик, вышедший проверить, что я делаю на вверенной ему территории, - «Нет. Просто интересно». Судя по всему, я, действительно, выглядел каким-то искателем, а может потерянным. Для себя в этот раз я смог подобрать ответ, зачем я это делаю: так я становлюсь самим собой - бродягой. «Ветер сбивает бродягу с пути. Уйди». Никому нету дела до меня, я могу вести себя как угодно. Диалоги в магазинах, с парикмахером, со случайным быдлом в кино - все они не ограничены ничем, кроме моего внутреннего мира. Это как раньше мы пили пиво в дальнем парке, чтобы не напороться на подопечных.
Как только я вхожу в зону социального, сразу мои разговоры приобретают вычерченные контуры. «Вы что: так и будете в два часа ночи называть друг друга полными именами?» - «Да» - «Ты правда такой?» Опыт откровения. Козырные места. Я молчу в этой странной компании, потому что всё необычно. Одиночки, которые развлекаются стандартным набором развлечений, не предполагающих откровенности. Я был грустный.
Грусть моя. Две женщины. Для одной, кажется, здесь нет имени. Она была первой с этим именем, но с тех пор накопилась куча Е. Наши отношения не сложились. Она как пиво или кола: первый глоток кажется божественным, а каждый последующий забивает поры горечью или сладостью, и ты просто допиваешь стакан. И в этот раз я был рад её звонку, рад нашим встречам. Как всегда, она сразу вывалила на меня все свои проблемы. Я, конечно, в очередной раз пытался всё их решить. Если получится, я буду рад. Один раз даже посидели втроём. Она, конечно, шикарна, если её причесать и одеть. Огромные глазища. Похудела сильно. Но всё такая же атлетка, способная уничтожить случайного официанта своими вопросами. Я снова отбиваю официанток. Ничего не меняется. И внимания требует каждый день. Уже планирует как назвать нашего совместного ребёнка. А я, окунувшись, в реальность, боюсь её. Мой побег она пережила. Молчит. Но всё так грустно, Кать. «Я дура?» - «Я не знаю, как такое, вообще, возможно? Ты наивная».
Вторая грусть. Выбрал время для неё, скрыв, как всегда, ото всех. У неё тоже какой-то ахтунг. «А тут ты, свет в оконце». Тройное внимание. Инопланетное. Я слишком стар для этого. И помочь ничем не могу. Я бегу от неё. «День-ночь-утро» - «Только день» - «Нет». Зря мы встречаемся. Вторая вода. Мне не стоит этого делать. Я делаю ей, им больно. Входить второй раз в ту же воду не получается. Но так вот сложилось, что последние недели эта вторая вода только и случается. Я, конечно, кайфую. Соскучился по людям. По женщинам тоже. Странные инопланетные существа. С детства. Я их не понимаю.
Та, исчезнув, никак не проявляется в нашей жизни. Но за неделю позвонила дважды. Задала два вопроса. Второй был про то, как я делал ей предложение. Ё-маё. Я в ночном салоне, набитом женщинами, которые только что ржали надо мной, рассказываю громко в телефон, что я думаю по этому поводу. Что там в башке делается? Может, не стоит с ней придаваться таким воспоминаниям? Мне достаточно приходящих чеков.
Последние дни убедили меня в том, что мне ни за что нельзя общаться с моей грустью из прошлого. Не мои проблемы. Я эгоист, хочу пожить для себя. И секс мне ваш не нужен. Тем более, что я перешагнул через свою боязнь и вернулся к своей норме отшельника. Правда, ни одна зараза не прилипла ко мне, хотя на мне было написано «Я - одинокий волк». Рыжая девочка и её шальная подружка так бесстыже и внимательно меня рассматривали, будто не верили, что я с такой табличкой возглавляю гарем. Но и в этом «гареме» я был лишней фигурой речи. Хотя все признавали моё внимание к той, к которой я постоянно то и дело возвращаюсь по ходу своего жизненного повествования. Она тоже, как мне показалось, обиделась, что я не посадил её рядом с собой, так как это место она мысленно обрисовала для себя и никто не смел претендовать на него. Я ещё не успел доехать до кровати, как от неё пришло сообщение, наполненное ревностью. Я не придал, может быть, тогда значения, но сейчас понимаю, что девушка в лёгком опьянении способна на импульсивные поступки. И этот импульс был ревностью и напоминанием о том, что я принадлежу ей. С точными инструкциями, что я должен делать.
Вообще, я заметил за ней эту переменчивость и при общении наедине: она то вся нежность света, то Господь, жгущий мой Содом взглядом. Я, честно, уже и забыл про то, как последний раз хотел с ней встретиться. Как я планировал всё, как горел желанием. И она была не против. Но в этот раз написала: «Неужели двух раз мало?» А потом сама позвала. Мои послания ей были словно ответ на её вступительные сексуальные колкости. Но она снова переиграла меня, вновь выскользнув из моих липких объятий. Я снова был повышен с «таракана» до «барана».
И когда я совершил непоправимую ошибку, она вновь переменилась, хоть и отрицала это. Один штрих и всё кувырком. Она бесилась от того, что я её допекаю. А я хотел компенсировать невозможность заботиться о ней на людях.
Я наслаждался. Всё повторяется, и мы говорим об этом. Мы говорим об этом не как о романтическом опыте. Друзья. «Я терпелив» - звучало, наверное, как угроза. Но что за острая боль меня преследовала? Я крепился как мог, но мой организм вёл себя так, как будто он очень долго был возбуждён от этого общения. При этом мой язык снова был где-то в глотке. Я не могу объяснить своей ошибки, потому что нет между нами такой лексики: о ревности, о любви, о моногамии. Я даже не смог произнести отрепетированный монолог! Просто прижал её к себе и сказал что-то типа «всё ок». Непонятно, что же меня останавливает? При этом она делает вид, что мои шаги - это что-то обычное для людей-друзей. Надеюсь, что всё-таки для неё это необычно. Что я хоть что-то для неё значу. Она не останавливает меня, и это заливает в меня новую порцию морфия. «Это неправильно».
Опять её мама. «Не отпускает». Это тоже за гранью моего понимания. Стиль нашего общения, наверняка, убивает окружающих. Это очень необычно. Но я всё равно получаю наслаждение. Купаюсь в её свете. Свете, который тут же выключается, когда она исчезает. И быть вместе невозможно. Я храню молчание. Она хочет, чтобы я демонстрировал наши отношения. Но зачем? Если она не хочет, чтобы они развивались. «О, господи!» - я вздыхаю, когда смотрю на себя. Почему нельзя вернуться назад? Нет шансов. Меня останавливает то, что я слишком стар и несерьёзен для неё. Пусть живёт. И меня не связывает тоже. Ну, если справедливо на меня посмотреть, то я, конечно, какой-то бабник, который увязывается за каждой юбкой. Это не может её не бесить. Но с другой стороны, наше общение столь минимально, что я не должен позволить ей затмить всех остальных моих женщин. А, ведь, сейчас в моей голове опять только она. Стоит ей только дотронуться до меня пальчиком, как я повинуюсь ей. И больше никому. Стоит ли мне обнародовать нас, как она хочет, чтобы покончить со всеми другими женскими фантомами в моей жизни? Но она просто поставит ещё одну галочку напротив списка своих желаний. И будет смотреть, как я мучаюсь от боли возбуждения.
И рассказать о ней я могу только нескольким людям. Посидели на троих в экспресс-режиме. Удивительно, как я напугался, когда не обнаружил человека по привычному адресу. «А в ответ тишина». Оказывается, он так дорог мне. Я так рад, что он вырулил. Это придаёт надежду на то, что и я ещё не конченный человек для этого мира. Начинаю выходить из анестезии, в которую ушёл от моей А. И от всех, кто был мне хоть как-то дорог. Теперь круг людей, за которых я отвечаю, сузился до одной комнаты. Но, кажется, в этот раз я готов вернуться к жизни, переступив через своих людей.
«Вижу цель, не вижу препятствий». Она снова повторила это при мне, словно давая мне второй шанс. Даже если этого шанса на самом деле нет, это даёт мне силы двигаться. Бродяга должен двигаться. Хотя встретить женщин лучше, чем те, которые уже были в моей жизни, вряд ли уже получится. Потому что любовь - это большая редкость. А все мои любимые женщины великолепны. Вот и сейчас я рассматриваю огоньки в её глазах. Я так люблю зажигать их. Дай мне шанс объяснить, что тот самый дурацкий штрих - это всего лишь твоя ревность.