Иван Шипнигов: «Я мечтаю, что мемориальную доску о романе “Стрим” установят на “Пятерочке”»
Дебютный роман Ивана Шипнигова «Стрим» стал финалистом премий «НОС» и «Национальный бестселлер», поделив читателей на два противоположных лагеря. Одни не могут простить автору эксперимента, допускающего в повествовании орфографические и пунктуационные ошибки, вторые обвиняют поборников русского языка в отсутствии чувства юмора. Специально для наших читателей PR-директор Букмейта Георгий Слугин поговорил с писателем о комедийных приемах, создании узнаваемых персонажей и юмористической современной литературе.
Иван Шипнигов. Фото из личного архива
- Давай начнем со стилистических особенностей книги и того огромного количества ошибок, которое обрушивается с первых страниц. Ты понимал, что это станет препятствием для восприятия книги и отсечет значительную долю читателей?
- Сейчас это прозвучит странно, но я об этом не думал. Я был убежден, что абсолютно всем будет понятно, что это игра. Я от неё получаю удовольствие, смеюсь, значит, и читатель будет смеяться. Потом, когда стали появляться первые отзывы, у меня открылись глаза на то, что для многих это может казаться уродливым. Я радуюсь, когда эту игру понимают и принимают, и не очень расстраиваюсь, когда она отталкивает.
- Ты по образованию филолог. Возможно, поэтому тебе казалось, что все считают твою иронию?
- Я писатель не потому, что я филолог, а наоборот, я филолог, потому что я писатель. На филфаке не идет никакой речи об ошибках и правописании. Так же, как на Мехмате и ВМК не учат складывать и умножать столбиком. Предполагается, что человек, придя туда, уже справляется с этим. Несмотря на то, что на филфаке нет ничего про ошибки, мне хотелось филологической игры, и я ее устроил. Мое знание современных ошибок из повседневной жизни, я их не придумывал, а брал из мессенджеров и соцсетей. Я думал, что то, что перед глазами у меня, есть и у всех, у кого есть телефон.
- Сюжет твоей книги классический: главные герои - юноша и девушка с разными стартовыми данными - пытаются покорить Москву. Скажем честно, герои не очень умные, но весьма пробивные. Я правильно понимаю, что для тебя эта история отчасти автобиографична?
- Она автобиографичная не в смысле сюжетных перипетий, у меня таких историй с девушками не было, и в руммейте я никогда не жил. Но автобиографичен психологизм и странности взгляда героя на мир: почему это никого не трогает, а его волнует. Эти странности я вытаскиваю из себя не только для основных персонажей, но и второстепенных.
- Что ещё из собственной жизни ты перенес в произведение и зачем?
- Личных событий в романе нет, но все локации и атмосфера местные. Я мечтаю, что когда-нибудь установят мемориальную доску на «Пятерочке» на улице Бауманская, что в этом магазине происходит действие романа «Стрим». Описаны все магазины района - «ВкусВилл», «Мясновъ», «Пятерочка».
- Читая «Стрим», кажется, что все твои персонажи слеплены по похожей схеме. У них, например, есть фирменные фразочки, типа «не все могут знать», «я не могу» или «понял, да». Как ты придумывал характеры своих героев?
- Я не конструировал характеры, схемы у меня не было. Я начинал с того, что я называю интонацией. Я слышал в голове, как бы человек это говорил, потом я видел перед глазами, как этот человек писал бы мне в мессенджере. Создание идет со звука. Мне всегда очень нравятся в прозе музыкальные вещи, не в смысле ритмической прозы Андрея Белого, но когда из звука складывается ритм, когда текст льется, звучит или качает, как говорят рэпперы. Я называю это музыкальностью, ритмичностью. Я всегда любил Татьяну Толстую, потому что длиннющая фраза у неё пролетает, в отличие от Льва Толстого, у которого предложение на полстраницы, и ты его пережевываешь, остановился, передохнул, дальше пошел читать.
Я сначала слышал этот звук в голове и потом под него подбирал обертку правописания, представлял, как бы это выглядело в мессенджере, а затем - тут для меня самая большая загадка и самая большая радость - прикручивалась личность. Получается, что у меня язык определял сознание. Это не особо оригинальные типажи. Я с ними всеми легко жил, не потому что сам их придумал, и они мои, а они мне все нравились, так как сами ко мне пришли. Я даже сначала не понимал, что это типажи, потом уже с холодным носом, эту остывшую вчерашнюю котлету развернул, - да, действительно, типажи. Когда я писал, получались странные непонятные люди.
- Мне нравится твой гротеск. Например, мое имя Георгий периодически путают с Григорием, если я делаю замечание, то люди, как правило, извиняются. Но твой главный герой Алексей никого не слышит и заранее уверен в своей правоте. На вечере быстрых свиданий он встречает девушку Христину и, когда она его поправляет в схожей ситуации, заявляет, что «нет такого имени и слова», а есть только Кристина. Это усиливает комизм ситуации. Хочу понять, ты отталкиваешься от сущности героя, помещая его в такие ситуации, или это сознательный прием, чтобы заставить читателя смеяться?
следующей была, кто бы вы подумали?? христина!! я говорю, привет кристина. она: я христина. я: ну что значит христина. нет такого имени и слова. она: ты мне будешь объяснять как меня зовут??!!
- Да, это не единственный пример откровенного хамства, при этом, я надеюсь, оно выглядит не отталкивающе, а комично. Я через это хотел показать раздражение героя от бесконечного дейтинга. Вот он пришел и видит этих девушек, и он сразу понимает, что ему ничего не светит и от этого расстраивается - все происходит мгновенно, он это не дает себе отрефлексировать, но у него возникает мысль: «Ну вот сейчас я опять потрачу время, деньги и опять обманусь в своих надеждах, опять останусь один. Я знаю, что так будет. Развернутся уйти? Нет, я же уже пришел…». Почему человек хамит, говорит неприятные вещи, недостаточно тактичен? Это его усталость, накопившееся раздражение и неверие, что что-то хорошее может произойти. Поэтому он так общается.
Иван Шипнигов. Фото из личного архива
- Другой фирменный комический прием - словесные перлы и каламбуры. Количество нелепых высказываний и искаженных идиом, когда герои не понимают смысла произносимого, ближе к концу зашкаливает и есть целая глава с разбором выражений. Много времени потратил на придумывание фразеологизмов типа «Сквозь трение к звездам»?
- Если сложить все время потраченное на написание книги, то половина его ушло на придумывание этих фраз. Я не садился специально их писать, это постоянно происходило в фоновом режиме. Языковая игра до сих пор продолжается уже в домашнем общении. У меня были огромные записные книжки, где я их фиксировал. Почти все они придуманы, и они слишком хороши, чтобы быть реалистичными. Я их отфильтровывал и вставлял по ходу написания романа. Я не смог использовать все, поэтому в конце появляется эта глава, настолько жалко мне их было оставлять в записной книжке. Да, они сочинены мной, они поярче, потверже, но созданы по моделям существующих фраз, которые можно встретить в жизни. Я уверен, что «как за каменной спиной» вполне кто-то употребляет. В конце уже появляются «дизайнер без сапог» - тот, который живет в ужасной квартире или плохо одет - или «слепой рыцарь». Я сам не могу понять, почему это смешно, это даже на фразеологизмы уже не похоже.
Наташа поразительным образом искажает устойчивые выражения и порождает собственные. Как-то при мне она выразилась: «Кануть в лето». Я насторожилась и спросила, что, по ее мнению, это значит. И моя дорогая подруга ничтоже сумняшеся заявила (даю литературный перевод): это, мол, когда наступает лето, и можно отдыхать без забот.
- Мне хочется отметить инфантильность твоих героев: например, Леша, воспринимает взрослую жизнь максимально примитивно и думает, что стоит пару раз занести продукты одинокому старичку и тот перепишет на него свою квартиру.
- Мои герои инфантильные и глупые как дети, но еще они одинокие. Люди, приехавшие из деревни в большой город, которые чувствуют себя одиноко, это вечный сюжет фильма «Москва слезам не верит». Человеку настолько одиноко, что он не знает, что нужно сделать, чтобы найти себе пару, компанию, друзей и любовницу. Ему невыносимо находиться одному, он хочет хоть кого-то хоть как-то и поэтому начинает вести себя глупо и странно. Типа, потаскаю старику продукты. Это выглядит так, будто наивный дурачок, корыстный и не очень чистоплотный морально, идет отхапать квартиру у пенсионера. Кто ж ему её даст просто так? Но ещё он хочет с этим стариком поболтать, чтобы почувствовать, что он не один, он может зайти или позвонить. Да, он ведет себя глупо, потому что это такая степень одиночества, которая провоцирует на глупости.
- Персонаж Владимир Георгиевич - прямая отсылка к Сорокину и «Норме». Его повествование очень похоже на «Письма соседу». А влияние каких ещё твоих любимых писателей можно проследить в «Стриме»?
- Я могу назвать двоих из современников, на которых я вырос и которых бесконечно уважаю и люблю до сих пор - это Владимир Сорокин и Татьяна Толстая. Сорокина я не читаю как читатель, а сборник статей и рассказов Толстой стоит у меня дома. Книга ужасно выглядит: вся желтая, грязная, распадается на части, я ее постоянно перечитываю. Создавая Алексея, я больше на «Кысь» опирался, а брал не из Сорокина. Я ни в коем случае не крал ничего, просто вырос на этом, я об этом специально не думаю, но оно во мне прошито и само идет.
- А хотелось бы тебе уже сейчас после выхода книги что-то поменять?
- Абсолютно нет. Я люблю этот роман, он мне много всего дал, но я устал от него. Он мне мешает двигаться дальше. Сейчас пытаюсь писать новое, но иногда отвлекаюсь на новые отзывы, а там цитаты, и начинается… Он несовершенный, там все можно переделать и поменять, но нескромно я скажу, пусть он будет несовершенным, но живым. Все живое несовершенно.
Как и любой автор, я хочу, чтобы «Стрим» был лонгселлером. Я считаю, он не устареет быстро, потому что я сделал там ошибок с запасом. Так сейчас не говорят, но, возможно, через пять лет это будет казаться не то, что нормой, но обычным бытовым языком. Одна из вещей, которую я запомнил на первом курсе филфака, что язык всегда стремится к упрощению для ускорения коммуникации.
- Из комментариев на Букмейте: «Грустно осознавать, что это современная русская литература». Тебе не кажется, что это связано с тем, что современная русская проза в целом несмешная? Мы живем в не самое простое время, и запрос на литературу такой же серьезный?
- Думаешь, нет запроса на смех? От этого мне уже грустно. Я постоянно слышу, что везде одна драма, травма и кто бы уже написал смешное, но непошлое, чтобы это был не КВН. Мне не хватает смешного. Когда я начинаю читать юмористическое из серьезной прозы, я часто морщусь, потому что меня специально смешат. Я тоже, наверное, специально смешу, но мне смешны не ситуации, а то, как люди говорят.
Если вернуться к читательскому комментарию, то я их тоже иногда читаю и не могу понять, чего от меня хотят? Человеку грустно, что в современной литературе появилась полновесная комедия? Мне непонятна эта претензия.
- Какие дальнейшие писательские планы? Ты планируешь экспериментировать или закрепить свой авторский стиль?
- Я хочу экспериментировать. Хочу выпендриться и снова всех удивить, сделать то, что будет отличаться не только от других, но и от «Стрима» тоже. Такая наглая задача. А зачем браться писать роман, если у тебя нет большой задачи?
В новой я работе постараюсь поговорить об инфантилизме одновременно и всерьез, и поиграть, как я с этим умею. Я хочу возглавить весь этот автофикшн о травме. Сейчас наговорю, потом стыдно будет. Если не можешь побороть, то тогда возглавь.
- А как тебе «Рана» Ольги Васякиной? Не показалось, что в книге есть спекуляция?
- Васякину бесконечно уважаю. Выяснилось, что мы примерно ровесники, мы оба из Иркутской области. Я знаю Усть-Илимск таким, как она его описывает, я видел, я там тоже вырос. На претензию, что она выбрала безошибочный ход, написав о смерти матери, можно ответить по-детски: а ты попробуй. Мои родители тоже тяжело и страшно умирали, но я не могу про это написать, тем более таким языком. А она смогла рассказать эту историю своим голосом, который кажется сначала очень простым и даже стертым, но потом ты этот голос уже ни с чьим не спутаешь, заодно описав и страну, и людей. Я так не могу. Я не знаю, почему это интересно интеллектуальной столичной публике. Мне было интересно, потому что она в меня попала лично. Но, кроме этого, в произведении много других художественных достоинств. Думаю, она писала искренне, и хорошо, что искренний автор получил премию «НОС».
Читайте роман «Стрим» на Букмейте
Больше книг лауреатов премии «Нос» - на полках лонг-листов разных лет
Bookmate Review - такого вы еще не читали!