«Тридцать три урода». Рассказываем про первую лесбийскую повесть в русской литературе
Почему книга Лидии Зиновьевой-Аннибал о любви двух женщин актуальна даже 100 лет спустя
Эгон Шиле. Две женщины обнимаются (1915). Источник: wikimedia.org
Повесть «Тридцать три урода» Лидии Зиновьевой-Аннибал считается первым художественным текстом о лесбийских отношениях в русской литературе. Она вышла в 1907 году и была почти сразу запрещена цензурой. Рассказываем о том, как приняли эту книгу современники и почему сейчас она не теряет актуальности.
Скандальная повесть о лесбийской любви - тираж был арестован за «противоестественный разврат» Лидия Зиновьева-Аннибал «Тридцать три урода»
Книга интересна тем, что отношения двух женщин показаны без малейших купюр и укрывательств: с первых строк мы понимаем, о чем идет речь. Несмотря на то что текст вышел более 100 лет назад, он удивительно хорошо читается и сейчас. Зиновьева-Аннибал написала вовсе не слащавую историю о любви двух возвышенных дев, их вздохах и томлениях. Не похожи «Тридцать три урода» и на «Крылья» Михаила Кузмина - первую повесть о любви друг к другу мужчин, вышедшую в журнале «Весы» в 1906 году, которая под всей ее кажущейся скандальностью на самом деле оказалась философским трактатом в традициях диалогов Платона: в «Крыльях» нет не то что секса, но даже мужских поцелуев и объятий.
Повесть Зиновьевой-Аннибал - совсем другая. Сюжет небольшой книжки таков: главная героиня, от лица которой ведется дневник и имени которой мы не знаем, влюбляется в актрису Веру. Ради нее (а точнее, с некоторой ее помощью) она бросает нелюбимого жениха перед свадьбой и под проклятия бабушки погружается в водоворот отношений с Верой.
«Вера ненавидит свет и ненавидит мужчин. Вера великолепна. Как она вошла в нашу ложу в вечер перед моей свадьбой!»
Отношения эти непростые - Вера трагична, властна и непредсказуема, а главная героиня - покорна, слезлива и невинна. Вот они, простые ингредиенты для токсичных отношений. Так, в общем-то, и есть: динамика их любви - в подчинении и контроле; как только эта динамика дает сбой, исчезает и любовный морок.
«Вера меня делает. Мне кажется, что я становлюсь красивой оттого, что она меня видит. Это делает меня такою спокойною, уверенною и легкой в то же время».
Деспотичная Вера решает отпустить свою возлюбленную, которой она на тот момент уже полностью владеет, «в мир», к другим людям. Желая увековечить ее красоту, она позволяет 33 художникам написать портреты главной героини - получается сплошное уродство: 33 разных представлений о красоте, никак не соответствующих оригиналу. Сохранить красоту оказывается невозможно. Концовка трагична.
Интересны «Тридцать три урода» ярко выраженной иронией: несмотря на то что повесть написана от первого лица, авторский смех над слабостями главной героини очевиден. Вместе с ней Зиновьева-Аннибал высмеивает и столичную богему, с которой была очень дружна, фальшивость и быстротечность красоты, которая заявляется невероятной ценностью, и общую бессмысленность жизни, которую никакой творческой возвышенностью не переломишь. Иными словами, это очень едкий, смешной и откровенный текст о самой себе, своих друзьях и отношениях.
«Она приняла меня, лежа в постели, больная, всю ночь в безумии плакавшая. Говорила голосом неприятным в комнате, не на сцене, глухим и неровным, некрасивым:
- Ты должна их покинуть. Ты не их. Я тебя научу самой себе. Я тебя сделаю прекрасной, потому что я прекрасна. Со мною ты будешь богиней…»
Символистская тема поклонения абсолюту красоты доведена до полного абсурда и фарса. «Любовь как искусство» (или «искусство как любовь») вырождается в невероятную пошлость. Фальшь и безвкусие возвышенных идеалов, невозможность существования задуманных союзов - главная трагедия повести.
При этом сам факт того, что сюжетообразующая тема романа - любовь двух женщин, в книге никак не скандализируется. Это не текст о том, что лесбийская любовь аморальна или достойна оправдания, возвышенна или, напротив, низменна - в общем, она абсолютно не исключительна, то есть никак не отличается от любой другой любви.
Лидия Зиновьева-Аннибал и ее муж Вячеслав Иванов. Источник: rusmir.media
Сама Лидия Зиновьева-Аннибал была легендарной личностью. Жена поэта Вячеслава Иванова, она всегда была в центре внимания. В петербургской квартире Иванова, известной «Башне» на Таврической, 25, регулярно собирались видные деятели Серебряного века и обсуждали все на свете: литературу и живопись, философию и этику. Зиновьева-Аннибал являлась на эти вечера «в огненно-красной тунике, прихотливо задрапированной на плечах, обнажавшей ее прекрасные руки» (из воспоминаний Александра Блока). Ее называли Диотима - в честь божественной в своей красоте и мудрости женщины из диалога Платона «Пир». Она много шутила, сознательно разрушая «„призрачно-прозрачную духовность“ этих собраний».
Зиновьева-Аннибал с мужем практиковали «тройственные союзы» - например, с поэтом Сергеем Городецким и художницей Маргаритой Сабашниковой, женой Максимилиана Волошина. Супруги считали, что «если два человека совершенно слились воедино, то они могут любить третьего». Реализовать в полной идеалистической мере эту концепцию им не удалось: закончилось все нервным срывом художницы и скандалом с Волошиным. Считается что именно роман с Маргаритой Сабашниковой Зиновьева-Аннибал и использовала для вольного пересказа в «Уродах».
«Мне кажется, она боится больше всего двух вещей: привычки и измены. Глядит часто с этим страхом в глазах: не привыкла ли я, или не изменяю ли?
Но к ней не привыкну. К тому есть причина: Вера имеет славу, но ведь и Вера умрет. Все, и высшее, не прочно».
Когда книга вышла, эксперт Главного управления по делам печати Евгений Савенков заключил, что «декадентская повесть эта имеет сюжетом противоестественный роман между двумя лицами женского пола, из коих одна, женщина, играет роль мужчины, а другая, девушка, роль женщины. Хотя ласки расточаемые женщиной девушке изложены с тщательным избеганием грязи, как это и следовало ожидать от произведения декадентки, но тем тоньше яд противоестественного разврата. Такое произведение оскорбляет общественную нравственность и развращает нравы».
Санкт-Петербургский Окружной Суд, однако, состава преступления не обнаружил: «описанные в ней отдельные сцены, иллюстрирующие действия героинь повести, не заключают в себе ничего явно противного нравственности и благопристойности».
Почему так получилось, можно только гадать: возможно, сыграл свою роль тот факт, что родной брат Зиновьевой-Аннибал был на тот момент гражданским губернатором Петербурга. Спустя несколько месяцев после ареста тиража повесть вернулась в продажу - всего за полгода до смерти самой Зиновьевой-Аннибал. Книгу начали массово обсуждать - преимущественно в морализаторском ключе.
Отзывы современников Зиновьевой-Аннибал - в продолжении материала в Bookmate Journal
Больше книг о самых разных отношениях - на полке «Любовь сильнее ненависти» на Букмейте
Bookmate Review - такого вы еще не читали!