А было ли рабство в России?
Футбольный праздник Евро-2020 на стадионе в Петербурге начинается со свиста. Это сборная Бельгия в полном составе встала на колени в рамках акции Black Lives Matter. «А Лукаку зачем на колени встал? Он перед кем извиняется?» - смеются над темнокожим нападающим российские болельщики.
Обложка книги Евгении Некрасовой «Кожа» / bookmate.com
У России никогда не было африканских колоний, а следовательно, и рабства - это достаточно популярная точка зрения, и именно поэтому Дзюба и Ко призыв преклонить колено игнорируют, а свистят на стадионе не два-три человека, а несколько тысяч. Процент темнокожего населения на наших просторах всегда был минимален, а современные трудовые мигранты (даже если у них отбирают паспорта) прибывают в страну по собственному желанию. Но давайте заглянем в историю: действительно ли в России никогда не было рабства?
В 1842 году вышел указ императора Николая I, запрещающий российским подданным торговать чернокожими рабами, а вступивший на территорию России чернокожий раб объявлялся свободным человеком.
М. А. Фонвизин (не путать с литературным тезкой, Денисом Ивановичем) об этом писал так:
«Недавно правительство, увлекшись тем же духом подражания и европеизмом, решилось приступить к союзу с Англией и Францией для прекращения ненавистного торга ******* [чернокожими рабами]. Это, конечно, случилось в минуту забвения, что в России производится в большом размере столько же ненавистная и еще более преступная торговля нашими соотечественниками, христианами, которых под названием ревизских душ покупают и продают явно, и присутственные места совершают акты продажи».
А вот как описывается «крепостноторговля» в пушкинском «Дубровском»:
«По решению уездного суда отныне принадлежите вы Кирилу Петровичу Троекурову, коего лицо представляет здесь господин Шабашкин. Слушайтесь его во всем, что ни прикажет, а вы, бабы, любите и почитайте его, а он до вас большой охотник»
Возьмем более свежий пример. На днях Юрий Шевчук выложил в открытый доступ видео с рок-фестиваля 1996 года «Наполним небо добротой». На открытии лидер «ДДТ» сообщает, что фестиваль посвящен 135-летию отмены рабства на Руси, намекая на крестьянскую реформу 1861 года. Это личное высказывание совпадает с мнением многих историков, которые называют крепостное право аналогом рабства.
Click to viewСчитается, что пока все страны колонизировали другие, Россия колонизировала саму себя. Ведь в чем, в сущности, разница между рабовладением и крепостничеством? Все то же отсутствие свободы, торговля душами и полное бесправие с рождения.
То есть, если в середине XIX века ты чернокожий и тебе удалось сбежать в Россию, ты свободен. А если родился крепостным белым, то свободным человеком тебя никто не объявит.
Именно этот исторический казус стал своеобразным триггером, который побудил Евгению Некрасову к созданию книжного сериала «Кожа». В центре сюжета истории двух героинь: одна - темнокожая Хоуп - родилась американской рабыней, другая - Домна - русской крепостной. Сначала их истории развиваются параллельно, и пересечения между их судьбами носят символический характер: они обе лишены прав и свобод, обе подвергаются насилию, обе не видят просвета в будущем. Но затем по неожиданному стечению обстоятельств рабыня Хоуп вслед за хозяином оказывается в России XIX века и получает свободу. Дальше она встречает Домну, и, познакомившись, рабыня и крепостная обнаруживают, что могут меняться кожей.
В этом сюжетном повороте и заключается главный парадокс текста Некрасовой: выходит, что в царской России лучше было примерить кожу американского раба, чем остаться в теле крестьянина. На русской земле законом запрещена торговля людьми, несмотря на то что почти 70% населения в некоторых областях продавались соседу-помещику за голову скота. То есть темнокожий раб фактически был не ровней российскому крепостному - он стоял гораздо выше с точки зрения социального статуса. А значит, лучше оказаться в его теле, чем терпеть побои помещика и копать картошку.
Спустя 250 лет ситуация переворачивается: российскому гражданину чуждо движение BLM, как и диалог о рабстве - чтобы говорить о нем, надо для начала разобраться в собственном историческом опыте.
«То, что русская писательница сопоставляет опыт американского рабовладения и российского крепостничества, - очень и очень важно, - считает критик Михаил Калужский и добавляет: - Совершенно некритический перенос американской идеологической борьбы на российскую (или любую другую) почву не только бессмыслен, но и просто порочен. Мнение, что российский или европейский автор не может писать о судьбах чернокожих рабов, ничуть не лучше возмущения по поводу появления чернокожей актрисы в роли английской королевы в сериале „Анна Болейн“».
Важно и другое: сопоставляя две схожие женские судьбы, Некрасова совершает попытку интеллектуального и художественного переосмысления феномена, который умалчивается. Об истории крепостничества в России современные писатели практически не пишут, бесправие крестьян превратилось в не вызывающие эмоций бессмысленные клише из учебников.
«О страданиях крепостных девушек писали исключительно белые мужчины. Своих травм, конечно, хватало на каждый писательский век, да и школьный литературный курс не давал забыть про народные страдания. Но ведь это не какая-то забытая история из мифологического прошлого. И сегодня, особенно в больших городах, где прямо рядом с барбершопом и корнерами существуют подвалы с мигрантами, нас невидимо обслуживают все те же женщины с усталыми лицами, разобщенные со своей семьей и страной, которых мы легко опознаем по цвету кожи», - пишет литературный критик Лиза Биргер в рецензии на сериал.
И это злободневное наблюдение не только заставляет оглянуться вокруг, но и свист на трибунах вдруг становится тише.
