Памяти ленинградской Мадонны
13 ноября 2020 года - день особый (ну, помимо того, что очередная "пятница 13-е). Сегодня - 45 лет со дня смерти поэтессы Ольги Берггольц. Удивительного человека, на чью жизнь выпали колоссальнейшие испытания и невзгоды, но который все же смог их преодолеть. Человека, который был "голосом блокадного Ленинграда", и который в полной мере показал, что значит быть русским, несмотря на немецкую фамилию.
Родилась поэтесса весной 1910 года в городе на Неве. Ольга, или Ляля, как ее называли родные - первый ребенок выпускника Дерптского университета, хирурга Федора Христофоровича Берггольца, обрусевшего немца. Мама Ольги - Мария Тимофеевна Грустилина, женщина интеллигентная и образованная, «из бывших». В браке родились две девочки - Ольга (Ляля) и Мария (Муся). Присматривать за детьми и домом женщине помогали няня и гувернантка.
Семья обитала в старинном доме у Невской заставы. Революция и гражданская война вырвали доктора Берггольца из мирной жизни - полевой хирург отправился на фронт. Голод и разруха заставили семью покинуть Питер и перебраться в Углич в 1918 году. Берггольцы поселились в холодной комнате, когда-то келье бывшего монастыря. Недоедание, нищета, вши - Ляля и Муся с матерью испытали все тяготы военного времени. В Угличе Ольга Берггольц пошла в школу. Родных из Углича в Петроград забрал отец, вернувшийся с фронта в 1920 году.
Дочерей Мария Тимофеевна воспитывала тургеневскими девушками: играла им произведения классиков, читала стихи. Если бы не революция, Ляля и Муся непременно стали бы гимназистками, ученицами института благородных девиц. Но правила и моду диктовало послереволюционное время. Внес лепту в воспитание детей и Федор Христофорович, атеист, учивший девочек, что религия - предрассудок, а верующие кисейные барышни - пережиток прошлого.
Ломка в сознании юной Ольги Берггольц произошла быстро: девочка отправилась в трудовую школу №117, в 14 лет стала пионеркой и пролетарской активисткой, вступила в ряды ВЛКСМ. Тогда же написала первые стихи под названием «Пионерам».
В 15 девушка пришла в рабочий клуб, где образовалось молодежное литературное объединение «Смена». Молодежь и подростки, упражнявшиеся в написании стихов, встречались с мэтрами. В клуб заходили Эдуард Багрицкий, Владимир Маяковский, Иосиф Уткин. Мастера поэтического слова делились опытом, слушали юных стихоплетов, давали советы.
Первые стихи 14-летней Ольги Берггольц появились в 1925 году в заводской стенгазете. А в 15 пламенные строчки «Песни о знамени» напечатала советская газета для детей и подростков «Ленинские искры».
Первая похвала литературному таланту Ольги Берггольц прозвучала из уст уважаемого мэтра Корнея Чуковского. На поэтическом вечере литобъединения «Смена» тоненькая светловолосая Ольга декламировала «Каменную дудку» - одно из первых авторских сочинений. Корней Иванович, обняв девочку за плечи, напророчил ей большое будущее.
Но творческая биография Ольги Берггольц развивалась не так стремительно, как хотелось. В 1920-е юных поэтесс с горящими глазами, стриженых, одетых в штурмовки цвета хаки было более чем достаточно. Берггольц мало отличалась от коллег, и слава обходила ее стороной. В 1926 году Ольга вместе с талантливым коллегой из «Смены» Борисом Корниловым, в которого влюбилась без памяти, стала студенткой курсов искусствоведения. После их закрытия пара перешла на филологический факультет ленинградского университета.
Преддипломная практика Берггольц прошла во Владикавказе. Вчерашняя студентка восхищалась Кавказом, чувствуя неимоверное вдохновение. Она объездила Осетию, побывала на строительстве гидроэлектростанции, сутками бродила в горах и без устали сочиняла стихи - пока еще слабые, невыразительные.
Спустя два с половиной месяца творческая копилка Ольги Берггольц обогатилась тремя десятками публикаций, которые взяла в печать газета «Власть труда». Журналистка исколесила по Военно-Осетинской дороге города и поселки от Владикавказа до Тифлиса. Газетная работа помогла Берггольц узнать жизнь, изучить людей, сформировать мировоззрение. Молодая журналистка так влюбилась в Кавказ, что планировала вернуться в эти края после окончания университета.
Судьба распорядилась иначе: получив диплом, Ольга Берггольц отправилась в Казахстан. Она работала корреспондентом газеты «Советская степь», со вторым мужем Николаем Молчановым жила в тяжелых бытовых условиях, но чувствовала себя счастливой. Ольга писала статьи, очерки, рассказы. Вышел первый поэтический сборник для детей, названный «Зима-лето-попугай».
В Ленинград Ольга Берггольц вернулась в 1931 году и устроилась в заводскую газету предприятия «Электросила». В 1935-м вышла книга стихов, названная просто - «Лирика». Берггольц приняли в Союз писателей. Но этот период жизни литератора ознаменовался цепью трагических событий.
Репрессия
После убийства Сергея Кирова в северной столице начались «чистки». Весной 1937 года советская пресса назначила «врагами народа» группу литераторов, в том числе и бывшего мужа поэтессы Бориса Корнилова. Берггольц за связь с опальным поэтом исключили из Союза писателей. Через три месяца журналистку уволили с работы. Она устроилась в школу, где преподавала детям русский язык и литературу.
В январе 1938-го вышло постановление «об ошибках парторганизаций», позволившее Ольге Берггольц надеяться на послабление травли. После заявления литератора ее восстановили в СП, в начале осени приняли в заводскую газету, на прежнее место. Бывшего мужа Бориса Корнилова расстреляли (реабилитировали в 1957).
Как оказалось, Берггольц «берегли» для более серьезного обвинения: в конце 1938 года Ольгу арестовали, назвав троцкисткой и участницей террористической группы, готовившей покушение на Андрея Жданова и Климента Ворошилова. На допросах женщину избивали, и после очередных побоев и пыток Ольга прямо в тюрьме родила мёртвого ребёнка. Из Берггольц выбили признательные показания, ей грозила расстрельная статья.
В тюрьме Берггольц продержали 171 день, её здоровье было окончательно подорвано. Несмотря на это, она держалась стойко и не признала себя виновной. Так, под пытками были выбиты показания на поэтессу у её товарищей Игоря Франчески и Леонида Дьяконова. С последним её связывали дружеские отношения во время работы в казахстанской газете «Советская степь». Но первые показания на следствии по делу «Литературной группы» против Дьяконова, Берггольц и других писателей дал Председатель Вятского отделения Союза писателей Андрей Алдан-Семёнов, который был первым в числе арестованных. Из протокола допроса Семёнова-Алдана 5 апреля 1938 года: «…Я вам расскажу обо всём. Я - враг советской власти. Мною в августе 1936 года была создана террористическая организация (Решетников, Дьяконов, Лубнин). Были связи с Н. Заболоцким, О. Берггольц, Л. Пастернаком».
3 июля 1939 года Ольга Берггольц была освобождена и полностью реабилитирована. Вскоре после освобождения она вспоминала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!»
Как оказалось в итоге, помощь пришла от того, от кого Ольга Берггольц не ожидала: помог выбраться из застенков Александр Фадеев. В деле писательницы появилась запись о даче показаний под давлением. Пережить случившееся помог муж Николай Молчанов. Но тихому семейному счастью помешала начавшаяся Великая Отечественная война.
Во время ВОВ
Эта веха жизни Ольги Берггольц, пожалуй, наиболее известна обывателю. С августа 1941 года она работала на ленинградском радио. Почти ежедневно обращалась к жителям Ленинграда. Со времени, голос Ольги стал для ленинградцев родным. Она взывала к мужеству взятого в кольцо врагов города, призывала их быть стойкими и не сдаваться, несмотря ни на какие обстоятельства. Читала им стихи собственного сочинения, стимулировавшие обессиленных людей. И это не игра слов - многие люди, пережившие блокаду Ленинграда, позже вспоминали, что благодаря услышанным словам Берггольц, заставляли себя встать и идти, вырывали себя из объятий губительной апатии, неминуемо ведшей к смерти. Кто знает, сколько жизней таким образом спасла Ольга Федоровна в те страшные годы?
При этом сама она отнюдь не шиковала - голодала так же, как и абсолютное большинство ленинградцев, испытывала жгучий холод, приобрела такой же страшный облик, как и прочие жители города. Но при этом еще и умудрялась иронизировать над собой. По ее же воспоминаниям, разглядывала себя в зеркало в ноябре 1941 года и горько усмехалась: "Типичная ленинградская внешность". Доводилось ей столкнуться и с предательством - так, один сильно влюбленный в нее коллега как-то раз получил от другого коллеги, отправлявшегося в командировку, его рабочую карточку, предназначаемую для Берггольц. Улетавший в командировку сотрудник взял с влюбленного коллеги (история описывается в "Блокадной книге" Адамовича и Гранина, инициалы "Ромео" не разглашаются, но отмечается, что этот мужчина занимал после ВОВ очень высокую должность), что тот отдаст Ольге карточку, ибо между Берггольц и командированным коллегой это было оговорено. Но "Ромео" израсходовал карточку на себя, ни крошкой с Ольгой не поделясь, да еще и выпендривался: "Если я помру, мировое искусство много потеряет! Так что я подпитывал не себя, а само искусство!".
Впрочем, это были еще мелочи по сравнению с тем, какие потрясения ей готовила судьба. Мало было войны и блокады, так еще и государство Ольге подбросило "подарков". Второй муж Берггольц, Николай Молчанов, был отправлен строить укрепления на Лужском рубеже, несмотря на инвалидность. Его здоровье тогда было сильно подорвано. Молчанов серьезно заболел и умер в госпитале в конце января 1942 года - не выдержал сильно истощенный организм. А в марте 1942 государственной верхушке внезапно взбрело в голову выслать из Ленинграда всех людей с немецкими и финскими фамилиями. Дескать, это "пятая колонна", потенциальные предатели, да и вообще, рожи у них кривые. Среди таковых оказался и отец Ольги, Федор Берггольц. То, что он работал хирургом в больнице и спас не один десяток жизней за время ВОВ, власть не заботило - убрать, и всё тут! Вместе с прочими "иностранцами" его отправили в Минусинск (Красноярский край). Чудо, что не выслали саму Ольгу... И чудо, что она в это время нашла в себе силы усиленно работать в творческой сфере! В это время Берггольц создала свои лучшие поэмы, посвящённые защитникам Ленинграда: «Февральский дневник» (1942), «Ленинградскую поэму» (1942). В 1943 году писала сценарий фильма о бытовых отрядах блокадного города, в итоге переработанный в пьесу «Они жили в Ленинграде». 3 июня 1943 года заслуги Ольги Берггольц, наконец, хоть как-то оценили - вручили медаль «За оборону Ленинграда».
После войны
Наступил 1945 год, и Великая Отечественная Война завершилась. Но закончились ли на этом невзгоды Берггольц? Увы... Уже в конце мая 1945 года, на Х пленуме Союза писателей СССР она была подвергнута критике. Военный журналист и писатель Александр Прокофьев обратился к Ольге Федоровне с такими словами:
"Я хочу сказать, что Берггольц, как и некоторые другие поэты, заставила звучать в стихах исключительно тему страдания, связанную с бесчисленными бедствиями граждан осаждённого города".
То есть, по мнению этого "уважаемого человека", во время блокады Ленинграда его жителям было жить легко и весело, а тут какая-то женщина берет и нагнетает. На критику Берггольц ответила стихом:
"И даже тем, кто всё хотел бы сгладить
в зеркальной робкой памяти людей,
не дам забыть, как падал ленинградец
на жёлтый снег пустынных площадей."
Но это был лишь частный случай. В 1947 году произошли неприятности куда крупнее - Ольге начали ставить в вину её дружбу с Анной Ахматовой, книгу «Говорит Ленинград» изъяли из библиотек. Зимой 1948 года не стало отца поэтессы. Совокупность пережитых страданий сказалась на израненной трагедиями психике женщины: Берггольц начала злоупотребять алкоголем и угодила в больницу для душевнобольных. Впрочем, тут можно (положа руку на сердце) заявить: "Не было бы счастья, но несчастье помогло". На рубеже 1940-1950 годов стараниями Берии и Маленкова было заведено так называемое "Ленинградское дело" - людей, руководивших Ленинградом во время блокады, обвиняли в узурпировании власти, неуважении к Сталину (вплоть до того, что портрет Сталина в кабинетах ленинградских чинуш был такого же размера, как портреты Попова и Кузнецова). Бывших руководителей города репрессировали. Более того, к "ленинградскому делу" начали цеплять людей, так или иначе связанных с руководителями города и в целом с блокадой. Не ленились привозить даже эвакуировавшихся за тридевять земель ленинградцев обратно в город для суда и каторги/расстрела... Ольга Берггольц вполне могла оказаться перемолотой "жерновами репрессии", но на нее, видимо, махнули рукой. Она и так в дурке, что с ней возиться?
Тем не менее, Ольга смогла выйти из психушки на волю. Продолжала писать как стихи и пьесы, так и прозу. Когда в 1953 году умер Сталин, написала такие строки:
"Обливается сердце кровью…
Наш любимый, наш дорогой!
Обхватив твоё изголовье,
Плачет Родина над Тобой".
Впрочем, это всё из-за жесточайшей цензуры. Разумеется, искренне любить Сталина после произошедших с ней, начиная с 1930-х годов, трагедий, она не могла никак. Неудивительно, что уже гораздо позже Берггольц напишет о нем иначе:
"О, не твои ли трубы рыдали
Четыре ночи, четыре дня
С пятого марта в Колонном зале
Над прахом, при жизни кромсавшим меня…"
В конце 1950-х годов вышел двухтомник сочинений Ольги... Текст которого в итоге был конфискован и спрятан в спецхран. Ибо слишком много там было правды, которая для того времени являлась жуткой антисоветчиной. Вот, к примеру, выдержки оттуда:
"Жалкие хлопоты власти и партии, за которые мучительно стыдно… Как же довели до того, что Ленинград осаждён, Киев осаждён, Одесса осаждена. Ведь немцы всё идут и идут… Артиллерия садит непрерывно… Не знаю, чего во мне больше - ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, - к нашему правительству… Это называлось: «Мы готовы к войне». О сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!"
Конечно, это не могло быть опубликовано тогда.
Вообще, жизнь Берггольц казалась тогда сплошным диссонансом. Ее осыпали медалями и наградами, ее больше не пытались упрятать ни в какие в застенки. Но, в то же время - печататься ей приходилось, в основном, в самиздате, а на всеобщее обозрение демонстрировались только четко выверенные цензурой произведения. В личной жизни поначалу вроде, все наладилось - Ольга вышла замуж в третий раз, за коллегу по радиокомитету Георгия Макогоненко. Но тот, прожив с ней 13 лет, завел любовницу в 1962 году и развелся с Берггольц. Не повезло ей и с детьми. Все, кого она родила еще в 1930-х годах, умерли в дошкольном возрасте. А после пыток в застенках НКВД она и вовсе не могла уже забеременеть.
Так и умерла Берггольц в Ленинграде 13 ноября 1975 года в одиночестве. И даже после смерти ей опять умудрились напакостить - похоронили не на Пискаревском кладбище, как она очень хотела и как завещала, а на Волковском. Памятника никакого не поставили. Правда, назвали в 1978 году одну из улиц Невского района ее инициалами. И на том спасибо...
Подытожа тему этого поста, хочется сказать, что Ольга Берггольц прожила не столь уж длинную жизнь, но горя в ней хватило бы на десять жизней. А если взять в счет еще и блокаду Ленинграда - на сотню. Всю свою жизнь она посвятила творчеству, но в итоге так и не стала литературным классиком. Нет, конечно, ее до сих пор знают и помнят в Петербурге (особенно люди старших поколений), ее голос сохранился в аудиозаписях, а облик - в видео.. В том числе, и в парочке документальных фильмов. Правда, то уже была совсем старая Берггольц, вспоминающая Великую Отечественную войну спустя 20-25 лет. Аудиозаписей молодого голоса, так помогшего ленинградцам в свое время, лично мне сыскать не удалось (буду рад, если кто-то мне поможет и даст мне ссылку на них).
Вспоминать Ольгу Федоровну более-менее начали лишь в "темный и бескультурный" период правления Владимира Путина. Так, в 2005 году на могиле Берггольц был, наконец, установлен памятник поэтессе. Еще один памятник был поставлен в 2015 году (к 105-летию рождения Ольги) в Палевском саду. В 2013 году появился даже музей Берггольц, но располагается он в здании местной школы и неизвестно даже, можно ли его свободно посещать туристам. В 2015 году были опубликованы многие неизданные до тех пор произведения Берггольц. К 75-летию Победы переиздали ее блокадные мемуары, книгу "Говорит Ленинград". Лично мне было приятно видеть ее произведения на полках книжных магазинов в Питере.
Но этого мало. Как по мне, стоит включить произведения Берггольц в ту же школьную литературу. Ведь почему Твардовского можно, а Ольгу Федоровну - нельзя? Тем более, молодым поколениям будет полезно узнать подробнее про блокаду Ленинграда. Хотелось бы увидеть полноценный художественный фильм про нее. В конце концов, неплохо было бы хотя бы больше слышать о ней из уст обывателей. Тем более, что многие цитируют ее самые известные слова: "Никто не забыт, и ничто не забыто". Особенно, во время празднования Дня Победы. Вот только все ли произносящие их знают про автора этих самых строк, начертанных на граните Пискаревского кладбища? Увы.
А знать надо. И забывать Берггольц нельзя. Иначе эти самые слова будут звучать порой еще циничнее, чем они звучат сейчас.