"Реальный театр". 2. Живое
"Смерть Тарелкина", серовский театр драмы им. Чехова
Режиссёр Павел Зобнин, пьеса Александра Сухово-Кобылина
Да, несмотря на название. Спектакль неровный, но живой. Начинается с "исторического правдоподобия" в "тех" костюмах, с неприкрыто театральными париком и усами Тарелкина (Дмитрий Плохов) на фоне живописных канализационных труб (художник Евгений Лемешонок) и катится поначалу как, пожалуй, комедия положений: Тарелкин всех дурачит, Мавруша поминутно вымогает деньги, стражи порядка уходят от ответственности, добродушно поедают пиццу, и вообще всё довольно безобидно.
Во втором акте заглавного персонажа теряют, и на первый план выходят люди в служебной форме с нашивками "Законъ", те самые, которые "я и есть закон", в первую очередь резко возвысившийся Расплюев (Пётр Незлученко, он же главреж театра). Чиновничьи кабинеты, подсчёты потенциально вымогаемых денег и должностей, допросы, на доске - ориентировки "разыскивается" на Тарелкина, а ещё на Лоевского, Зобнина... (остальные не опознаны)
И слова пьесы звучат жёсткой сегодняшней сатирой (или не сатирой даже, настолько всё становится не про театр, хотя и про театр тоже), особенно прочувствованно от Алексея Кизерова - частного пристава Оха, и от правдоподобия и актуальности становится сильно не по себе. Конечно, любые высказывания на тему власти в любых постановках во время фестиваля слышатся отголоском московских событий, но "Смерть Тарелкина" - про них в самой сути, до самого конца, до поклонов, когда в темноте появляются фонарики и слышится: "Не покидайте свои места".
"Записки юного врача", санкт-петербургский театр "Мастерская"
Режиссёр Григорий Козлов, инсценировка рассказов Михаила Булгакова - Максим Блинов
Моноспектакль Максима Блинова же, и виден огромный труд по переработке и присвоению непростого прозаического материала.
Исполнитель просит перепроверить, отключены ли телефоны (и этот акцент при одном актёре очень понятен), начинает пересказывать Булгакова (тут злободневно звучит рассказ, как можно замёрзнуть в середине сентября), постепенно, поочерёдно обживает сцену (а обживать есть что, художник Николай Слободяник организовал декорации чуть ли не для "большой формы": рабочий кабинет, операционная, фонари, умывальник, белые халаты - медколлектив, создал видимость присутствия персонажей, которые на сцене не появляются), задействует всё больше предметов, распространяет свою человечность-человеческость в пространстве реальном и в пространстве взаимодействия с другими персонажами. И мало-помалу дистанция между актёром и врачом уходит, рассказчик чужого текста незаметно становится тем, кто "сам там был".
Нет новых форм и переосмысления, но есть добросовестное вживание в образ, достоверное полноценное существование, отработанные мельчайшие реакции.
И темы редкие, немейнстримные - о человечности, непоказных гуманности и человеколюбии (когда вроде и убить конкретно этих людей готов, но помогаешь им, потому что должен и потому что не умеешь по-другому), о жизни провинции, о призвании, трудоголизме и пределе человеческих возможностей.
Сбивало с толку только то, что в паре-тройке мест постановка подстроена под "здесь идут аплодисменты". Сильная сцена закончена, зрители рады и хлопают, создаётся большая пауза, когда психика настраивается на "сейчас всё кончится", но в нас продолжают нести искусство. Оказывается, от этого можно устать.
"Транссиб", мастерская Дмитрия Брусникина, Москва
Режиссёры Дмитрий Брусникин, Юрий Квятковский, Сергей Щедрин
Хоть режиссёров и заявлено целых три, целого спектакля не было видно - по сути, правильно выстроенная компиляция из самостоятельных этюдов.
И название, и структура говорят о происхождении: ребята устроили эксперимент и вышли в поле, то есть сели в поезд, чтобы увидеть всю страну и пособирать материалы для вербатима. Насобирали, переработали, выбрали по одному эпизоду и постарались максимально приблизиться к своему персонажу-интервьюируемому.
Хорошо, что не пользуются клише и типажами, а достоверно передают настоящих людей - живой, пусть и очень избирательный, срез России. Видно, что над внешним видом и речевыми, жестовыми характеристиками долго работали (скорее всего, некоторых персонажей и выбрали ради внешних проявлений, а не смысла).
Сразу выдали матерящуюся проводницу, норму эпатажа выполнили, "напугали" зрителей и себя, тут же забыли и пошли в другую сторону. Зачем-то вставляли музыкальные номера - видимо, тоже резерв под аплодисменты.
И понятно, что для самих студентов это большой человеческий и актёрский опыт, и это занятно, но художественной ценности не заметно.
"Тартюф", санкт-петербургский театр "Мастерская"
Режиссёр Григорий Козлов
Опять же - злое и актуальное, о власти и манипуляциях, двуличности и доносах.
А ещё буффонное и красивое, ярко-театральное: подиум на поворотном круге, по периметру зеркала из гримёрки, яркие парики и корсеты, чрезмерный грим на Дмитрии Житкове, игра света (Дмитрий Албул) и видеопроекции (Александр Малышев, Фёдор Соколов) на экране и на стенах. И на видео как раз параллельная жизнь, не напрямую относящаяся к действию: нарезки из фильмов французской новой волны, отдельные кадры с Анук Эме, Катрин Денёв, Анной Кариной, Жаном-Полем Бельмондо...
В прологе кричащая госпожа Пернель (Галина Бызгу) мешает мольеровский текст с современным сиюминутно-импровизационным, вносит элементы площадной комедии, которые после её ухода не получают продолжения. Разворачивается комедия (в первую очередь за счёт усилий Алёны Артёмовой: её Дорина - самый здравомыслящий, перпендикулярный остальным персонаж), чем дальше, тем больше уходящая в драму. Живые персонажи вызывают сочувствие, и упор делается не на многоликом=безликом Тартюфе (Максим Студеновский, отлично владеющий голосом и языком тела), а на поздно открывшем глаза Оргоне. Сергей Бызгу плавно ведёт Оргона от абсолютного позитива к прозрению, разочарованию и переосмыслению - и даже странно, что спектакль не окончили на трагической ноте. Хотя и поздно пришедший "счастливый" финал уж слишком натянут и политичен, подтекст понятен.
Получилась эстетски красивая завершающая точка фестиваля.
Режиссёр Павел Зобнин, пьеса Александра Сухово-Кобылина
Да, несмотря на название. Спектакль неровный, но живой. Начинается с "исторического правдоподобия" в "тех" костюмах, с неприкрыто театральными париком и усами Тарелкина (Дмитрий Плохов) на фоне живописных канализационных труб (художник Евгений Лемешонок) и катится поначалу как, пожалуй, комедия положений: Тарелкин всех дурачит, Мавруша поминутно вымогает деньги, стражи порядка уходят от ответственности, добродушно поедают пиццу, и вообще всё довольно безобидно.
Во втором акте заглавного персонажа теряют, и на первый план выходят люди в служебной форме с нашивками "Законъ", те самые, которые "я и есть закон", в первую очередь резко возвысившийся Расплюев (Пётр Незлученко, он же главреж театра). Чиновничьи кабинеты, подсчёты потенциально вымогаемых денег и должностей, допросы, на доске - ориентировки "разыскивается" на Тарелкина, а ещё на Лоевского, Зобнина... (остальные не опознаны)
И слова пьесы звучат жёсткой сегодняшней сатирой (или не сатирой даже, настолько всё становится не про театр, хотя и про театр тоже), особенно прочувствованно от Алексея Кизерова - частного пристава Оха, и от правдоподобия и актуальности становится сильно не по себе. Конечно, любые высказывания на тему власти в любых постановках во время фестиваля слышатся отголоском московских событий, но "Смерть Тарелкина" - про них в самой сути, до самого конца, до поклонов, когда в темноте появляются фонарики и слышится: "Не покидайте свои места".
"Записки юного врача", санкт-петербургский театр "Мастерская"
Режиссёр Григорий Козлов, инсценировка рассказов Михаила Булгакова - Максим Блинов
Моноспектакль Максима Блинова же, и виден огромный труд по переработке и присвоению непростого прозаического материала.
Исполнитель просит перепроверить, отключены ли телефоны (и этот акцент при одном актёре очень понятен), начинает пересказывать Булгакова (тут злободневно звучит рассказ, как можно замёрзнуть в середине сентября), постепенно, поочерёдно обживает сцену (а обживать есть что, художник Николай Слободяник организовал декорации чуть ли не для "большой формы": рабочий кабинет, операционная, фонари, умывальник, белые халаты - медколлектив, создал видимость присутствия персонажей, которые на сцене не появляются), задействует всё больше предметов, распространяет свою человечность-человеческость в пространстве реальном и в пространстве взаимодействия с другими персонажами. И мало-помалу дистанция между актёром и врачом уходит, рассказчик чужого текста незаметно становится тем, кто "сам там был".
Нет новых форм и переосмысления, но есть добросовестное вживание в образ, достоверное полноценное существование, отработанные мельчайшие реакции.
И темы редкие, немейнстримные - о человечности, непоказных гуманности и человеколюбии (когда вроде и убить конкретно этих людей готов, но помогаешь им, потому что должен и потому что не умеешь по-другому), о жизни провинции, о призвании, трудоголизме и пределе человеческих возможностей.
Сбивало с толку только то, что в паре-тройке мест постановка подстроена под "здесь идут аплодисменты". Сильная сцена закончена, зрители рады и хлопают, создаётся большая пауза, когда психика настраивается на "сейчас всё кончится", но в нас продолжают нести искусство. Оказывается, от этого можно устать.
"Транссиб", мастерская Дмитрия Брусникина, Москва
Режиссёры Дмитрий Брусникин, Юрий Квятковский, Сергей Щедрин
Хоть режиссёров и заявлено целых три, целого спектакля не было видно - по сути, правильно выстроенная компиляция из самостоятельных этюдов.
И название, и структура говорят о происхождении: ребята устроили эксперимент и вышли в поле, то есть сели в поезд, чтобы увидеть всю страну и пособирать материалы для вербатима. Насобирали, переработали, выбрали по одному эпизоду и постарались максимально приблизиться к своему персонажу-интервьюируемому.
Хорошо, что не пользуются клише и типажами, а достоверно передают настоящих людей - живой, пусть и очень избирательный, срез России. Видно, что над внешним видом и речевыми, жестовыми характеристиками долго работали (скорее всего, некоторых персонажей и выбрали ради внешних проявлений, а не смысла).
Сразу выдали матерящуюся проводницу, норму эпатажа выполнили, "напугали" зрителей и себя, тут же забыли и пошли в другую сторону. Зачем-то вставляли музыкальные номера - видимо, тоже резерв под аплодисменты.
И понятно, что для самих студентов это большой человеческий и актёрский опыт, и это занятно, но художественной ценности не заметно.
"Тартюф", санкт-петербургский театр "Мастерская"
Режиссёр Григорий Козлов
Опять же - злое и актуальное, о власти и манипуляциях, двуличности и доносах.
А ещё буффонное и красивое, ярко-театральное: подиум на поворотном круге, по периметру зеркала из гримёрки, яркие парики и корсеты, чрезмерный грим на Дмитрии Житкове, игра света (Дмитрий Албул) и видеопроекции (Александр Малышев, Фёдор Соколов) на экране и на стенах. И на видео как раз параллельная жизнь, не напрямую относящаяся к действию: нарезки из фильмов французской новой волны, отдельные кадры с Анук Эме, Катрин Денёв, Анной Кариной, Жаном-Полем Бельмондо...
В прологе кричащая госпожа Пернель (Галина Бызгу) мешает мольеровский текст с современным сиюминутно-импровизационным, вносит элементы площадной комедии, которые после её ухода не получают продолжения. Разворачивается комедия (в первую очередь за счёт усилий Алёны Артёмовой: её Дорина - самый здравомыслящий, перпендикулярный остальным персонаж), чем дальше, тем больше уходящая в драму. Живые персонажи вызывают сочувствие, и упор делается не на многоликом=безликом Тартюфе (Максим Студеновский, отлично владеющий голосом и языком тела), а на поздно открывшем глаза Оргоне. Сергей Бызгу плавно ведёт Оргона от абсолютного позитива к прозрению, разочарованию и переосмыслению - и даже странно, что спектакль не окончили на трагической ноте. Хотя и поздно пришедший "счастливый" финал уж слишком натянут и политичен, подтекст понятен.
Получилась эстетски красивая завершающая точка фестиваля.