"В этом городе жил и работал..." и "Мизантроп", ЦСД
Дотупила до нового сезона.
Константин Костенко - редкое среди корпуса современных драматургических текстов явление в плане масштабности, цельности и тщательной проработки произведений. Его пьесы литературны, детальны, во многом прозаичны, в каждой создаётся особый мир со своими законами, и все странности и ненормальности всё равно вписываются в логику этого мира, оказываются в нём закономерными.
В "Технической неисправности" документальность смешана с абсурдом, сатира и антиутопия - с чёрной комедией и комедией положений.
Постановщик Алексей Логачёв следует этой эклектике, а уж актёры ЦСД и подавно умеют от бытовой манеры прыгать к гротеску и обратно.
Александр Блик Олега Ягодина - безупречная жертва с комплексом собственного превосходства, звезда местного масштаба, чья значимость в непривычной обстановке моментально сдувается. Есть отголоски и Тригорина, и Мини из "Букета", и Сорина из "Землемера". (И для тех, кто понимает: постаревший сонный Змей во время линьки - самое оно.)
Хорошо сделан каждый из жителей Анусинска по отдельности и в комплекте. Привычно громкий, напористый, ярко-гротесковый Александр Замураев как нельзя лучше вписывается в комедийную составляющую со своим Ресничкиным. Как всегда делающий ставку на личное обаяние Александр Фукалов - Анусин почти предельно психологичен. Василина Маковцева в одиночку ведёт романтическо-лирическую линию Марины, которая со всей логичностью приходит к жестокому абсурду. Евгений Чистяков, отвечающий за "идейность", отлично справляется и с большим декларативным монологом Дмитрия, и в целом с новым (кажется) для себя типом персонажа. Андреевич Сергея Фёдорова тем смешнее, чем искреннее старается быть (но не верит ему и в него даже Блик). Лопатка Константина Итунина берёт на себя элементы чёрной комедии (и неожиданно всем собой показывает, что Костя на самом деле - юный мальчишка). И даже почти формальное появление Русской красавицы обрастает дополнительными смыслами, когда это Гюльнара Гимадутдинова.
И совсем другая история для меня с "Мизантропом" Алексея Житковского. Пьеса кажется наспех написанной, к ней полно вопросов.
Так что отдельно оказался текст, которому в общем и целом "не верю" (даже с учётом жанра, тем более - что, этим цээсдэшникам "Галатеи Собакина" не хватило, что они решили снова потоптаться по той же теме?), и отдельно - режиссёр Александр Вахов и два поставленных в сложное спешно-премьерное положение актёра, из-за которых верится не в целом, но в "здесь и сейчас", в отдельных сценах и состояниях.
Относительно той же "Галатеи" с её лобовым Бродским в этом спектакле, что удивительно, вскрывается больше культурных кодов. Даже помимо Вермеера с элементами Уорхолла(?) на программке. Даже помимо видеопроекции с мельканием знаковых личностей (никуда без Николая Владимировича!) и знаковых, "попсовых" произведений визуального искусства, тянущих за собой обрывочные, молниеносные цепочки ассоциаций (а сама нарезка - явный кивок в сторону "Пятого элемента"). Вспоминаются "Собачье сердце", Дефо и даже сказки Андерсена (длинный Костя, завёрнутый в ковёр - та ещё Русалочка). Вспоминается литературная деятельность реального Петра Вяземского (а заодно и его телевизионный однофамилец, тоже просветитель).
Тут занятно было понаблюдать за исполнителями как за представителями разных актёрских школ, разных подходов. В экстремальной, как оказалось, ситуации Сергей Колесов вёл практически моноспектакль, работая в основном с текстом и репетиционными наработками (возможно, выдавая оценку-ответ на существовавшие тогда обстоятельства), а Константин Итунин (практически на всё время спектакля лишённый привычного голоса тела и вынужденный использовать только лицо и звуки) реагировал молниеносно, достраивая диалог и разбавляя его спонтанностью. Что и оправданно: такой Пётр Иванович наверняка заранее спланировал и похищение, и просвещение, вполне мог репетировать реплики перед зеркалом, тем более имея профессиональную привычку к лекторству. Ну а Павлу в любом случае приходится импровизировать, пытаясь угадать "правильные" ответы - как на экзамене.
Так, местами незапланированно, не очень сильный текст становится больше и значимее себя, обрастает гипотетическими пред- и постисторией. Спасибо Вахову за наше счастливое детство за шевеление мозга.
Константин Костенко - редкое среди корпуса современных драматургических текстов явление в плане масштабности, цельности и тщательной проработки произведений. Его пьесы литературны, детальны, во многом прозаичны, в каждой создаётся особый мир со своими законами, и все странности и ненормальности всё равно вписываются в логику этого мира, оказываются в нём закономерными.
В "Технической неисправности" документальность смешана с абсурдом, сатира и антиутопия - с чёрной комедией и комедией положений.
Постановщик Алексей Логачёв следует этой эклектике, а уж актёры ЦСД и подавно умеют от бытовой манеры прыгать к гротеску и обратно.
Александр Блик Олега Ягодина - безупречная жертва с комплексом собственного превосходства, звезда местного масштаба, чья значимость в непривычной обстановке моментально сдувается. Есть отголоски и Тригорина, и Мини из "Букета", и Сорина из "Землемера". (И для тех, кто понимает: постаревший сонный Змей во время линьки - самое оно.)
Хорошо сделан каждый из жителей Анусинска по отдельности и в комплекте. Привычно громкий, напористый, ярко-гротесковый Александр Замураев как нельзя лучше вписывается в комедийную составляющую со своим Ресничкиным. Как всегда делающий ставку на личное обаяние Александр Фукалов - Анусин почти предельно психологичен. Василина Маковцева в одиночку ведёт романтическо-лирическую линию Марины, которая со всей логичностью приходит к жестокому абсурду. Евгений Чистяков, отвечающий за "идейность", отлично справляется и с большим декларативным монологом Дмитрия, и в целом с новым (кажется) для себя типом персонажа. Андреевич Сергея Фёдорова тем смешнее, чем искреннее старается быть (но не верит ему и в него даже Блик). Лопатка Константина Итунина берёт на себя элементы чёрной комедии (и неожиданно всем собой показывает, что Костя на самом деле - юный мальчишка). И даже почти формальное появление Русской красавицы обрастает дополнительными смыслами, когда это Гюльнара Гимадутдинова.
И совсем другая история для меня с "Мизантропом" Алексея Житковского. Пьеса кажется наспех написанной, к ней полно вопросов.
Так что отдельно оказался текст, которому в общем и целом "не верю" (даже с учётом жанра, тем более - что, этим цээсдэшникам "Галатеи Собакина" не хватило, что они решили снова потоптаться по той же теме?), и отдельно - режиссёр Александр Вахов и два поставленных в сложное спешно-премьерное положение актёра, из-за которых верится не в целом, но в "здесь и сейчас", в отдельных сценах и состояниях.
Относительно той же "Галатеи" с её лобовым Бродским в этом спектакле, что удивительно, вскрывается больше культурных кодов. Даже помимо Вермеера с элементами Уорхолла(?) на программке. Даже помимо видеопроекции с мельканием знаковых личностей (никуда без Николая Владимировича!) и знаковых, "попсовых" произведений визуального искусства, тянущих за собой обрывочные, молниеносные цепочки ассоциаций (а сама нарезка - явный кивок в сторону "Пятого элемента"). Вспоминаются "Собачье сердце", Дефо и даже сказки Андерсена (длинный Костя, завёрнутый в ковёр - та ещё Русалочка). Вспоминается литературная деятельность реального Петра Вяземского (а заодно и его телевизионный однофамилец, тоже просветитель).
Тут занятно было понаблюдать за исполнителями как за представителями разных актёрских школ, разных подходов. В экстремальной, как оказалось, ситуации Сергей Колесов вёл практически моноспектакль, работая в основном с текстом и репетиционными наработками (возможно, выдавая оценку-ответ на существовавшие тогда обстоятельства), а Константин Итунин (практически на всё время спектакля лишённый привычного голоса тела и вынужденный использовать только лицо и звуки) реагировал молниеносно, достраивая диалог и разбавляя его спонтанностью. Что и оправданно: такой Пётр Иванович наверняка заранее спланировал и похищение, и просвещение, вполне мог репетировать реплики перед зеркалом, тем более имея профессиональную привычку к лекторству. Ну а Павлу в любом случае приходится импровизировать, пытаясь угадать "правильные" ответы - как на экзамене.
Так, местами незапланированно, не очень сильный текст становится больше и значимее себя, обрастает гипотетическими пред- и постисторией. Спасибо Вахову за наше счастливое детство за шевеление мозга.