Коляда-plays. Продолжение
Третий день фестиваля, Пермский ТЮЗ, "Контакт" от Александра Югова в качестве драматурга и режиссёра.
Тема соцсетей интересная, действительно свежая и могущая развиться как вширь, так и вглубь. Спектакль, сделанный, как и пьеса, по соцзаказу, оказался довольно поверхностным, хоть и была заявка на серьёзность. Молодящиеся дяденьки и тётеньки (именно так хочется называть этих хороших по другим спектаклям актёров Сюзанну Попову, Станислава Щербинина, Романа Кондратьева, Анну Михайлову, которым были не по размеру предлагаемые роли) изображали подростков, затянутых в онлайн-существование, людей, для которых виртуальность и реальность практически неразличимы. Пространство, где одно намеренно или неосознанно подменяется другим; где может быть множество личин, приятное существование; где неловкий разговор легко прекратить, уйдя в офф; где можно бесцельно потратить уйму времени и обзавестись тысячами "друзей", не прилагая душевных усилий... Всё это - белые большие клавиши, на которых можно сидеть, видеопроекции и кликающие либо сенсорно-управляющие движения руками. Набор стереотипов на месте живой истории. Аудитория получившегося действа - вряд ли подростки, знающие гораздо больше автора; скорее их непродвинутые родители, которым можно показать, что происходит с детьми.
И вообще, помимо стандартных "лайков", "лички", "котят на стенку" можно было копнуть чуть глубже и посмотреть на тенденции, раз уж был заказ. Попробовать понять, почему люди прикрываются чужими известными именами, хотят быть литературными или киногероями; почему сообщения сокращаются до минимума и обезличиваются с этими "спс" и "с др"; как публично-личное может навредить профессиональному и социальному; почему всё меньше произносится своего и всё больше перепостов чужого; как легко манипулируют людьми и вызывают жалость мошенники; почему устраиваются паломничества на страницы ушедших из жизни пользователей; как распространяется запрещённая продукция и как практически невозможно ограничить детей от влияния взрослого контента... Мысли по этому поводу после просмотра появились, уже хорошо.
И костюмы от Юрия Жаркова красивые, узнаваемо для этого театра стильные.
День четвёртый, Учебный театр Самарской академии культуры, "Чёрное молоко" Василия Сигарева в постановке Владимира Горбунова.
Было интересно смотреть, хотя ничего по-театральному нового не было. Крепкая студенческая работа, с искренностью, живостью, временами с перегибанием палки и старательным отыгрыванием. Большей частью хорошо и очень хорошо: органичная и в первом, и изменившаяся во втором действии Шура - Мария Васильева, классная запоминающаяся кассирша - Кристина Вербицкая, играющая и по роли, и помимо роли Петровна - Мария Солоднева, уютная простецкая тётя Паша - Анастасия Романова. С мужскими ролями потуже, Лёвчик у Арсения Плаксина всё время одинаковый и всё время не такой, каким его хотелось видеть, Мишаня Александра Овчинникова совсем ненатуральный, но не на мужчинах держится действо, и без их выдающегося вклада сделали хорошо. Пусть не был оправдан переход Шуры-Мелкого от одного образа мысли к другому, пусть финал изменили, и не к лучшему, в целом работа состоялась и отложилась в памяти. Видно, что студенты её ценят, у девушек на поклоне глаза были на мокром месте.
Дальше - снова Пермь, "Фронтовичка" Анны Батуриной от Театра-Театра, режиссёр Дмитрий Турков.
Внешне сразу попадание: это выглядит примерно так, каким я и ожидала увидеть этот театр (сценография Евгения Лемешонка). Авангард, много металла, много серого, много формы, причём формы нетеатральной.
Театр тоже оказался формальным, в угоду форме отдали и актёров, и мизансцены, и текст.
Текст сильно порезали, укоротили линию Матвея (Александр Сизиков), его матери, Марка Анатольевича (Михаил Гасенегер), Галины (Татьяна Синёва), Шуры (Екатерина Сушина), Алёши (Максим Новиков), убрали Илью, оставили за сценой учениц, смяли центральный монолог героини (Наталья Макарова). Что ставили во главу угла и какую историю хотели рассказать, не совсем понятно. Мария Небылица действительно стала боевой машиной, без чувств и страданий, с заученными па, которые стоит показывать только эффектно взбежав по железной декорации. В этой женщине совсем не увиделась женщина, одна декларация (может, именно так по задумке авторов она должна была защищаться от боли). Матвей сер и невзрачен, но в нём чувствуется намёк на теплоту и человечность, на то, что его "до жизни такой" довели обстоятельства. В нём война отзывается, но он так не нужен режиссёру, что не успеваешь понять, правда ли это увиделось или придумалось.
Тема соцсетей интересная, действительно свежая и могущая развиться как вширь, так и вглубь. Спектакль, сделанный, как и пьеса, по соцзаказу, оказался довольно поверхностным, хоть и была заявка на серьёзность. Молодящиеся дяденьки и тётеньки (именно так хочется называть этих хороших по другим спектаклям актёров Сюзанну Попову, Станислава Щербинина, Романа Кондратьева, Анну Михайлову, которым были не по размеру предлагаемые роли) изображали подростков, затянутых в онлайн-существование, людей, для которых виртуальность и реальность практически неразличимы. Пространство, где одно намеренно или неосознанно подменяется другим; где может быть множество личин, приятное существование; где неловкий разговор легко прекратить, уйдя в офф; где можно бесцельно потратить уйму времени и обзавестись тысячами "друзей", не прилагая душевных усилий... Всё это - белые большие клавиши, на которых можно сидеть, видеопроекции и кликающие либо сенсорно-управляющие движения руками. Набор стереотипов на месте живой истории. Аудитория получившегося действа - вряд ли подростки, знающие гораздо больше автора; скорее их непродвинутые родители, которым можно показать, что происходит с детьми.
И вообще, помимо стандартных "лайков", "лички", "котят на стенку" можно было копнуть чуть глубже и посмотреть на тенденции, раз уж был заказ. Попробовать понять, почему люди прикрываются чужими известными именами, хотят быть литературными или киногероями; почему сообщения сокращаются до минимума и обезличиваются с этими "спс" и "с др"; как публично-личное может навредить профессиональному и социальному; почему всё меньше произносится своего и всё больше перепостов чужого; как легко манипулируют людьми и вызывают жалость мошенники; почему устраиваются паломничества на страницы ушедших из жизни пользователей; как распространяется запрещённая продукция и как практически невозможно ограничить детей от влияния взрослого контента... Мысли по этому поводу после просмотра появились, уже хорошо.
И костюмы от Юрия Жаркова красивые, узнаваемо для этого театра стильные.
День четвёртый, Учебный театр Самарской академии культуры, "Чёрное молоко" Василия Сигарева в постановке Владимира Горбунова.
Было интересно смотреть, хотя ничего по-театральному нового не было. Крепкая студенческая работа, с искренностью, живостью, временами с перегибанием палки и старательным отыгрыванием. Большей частью хорошо и очень хорошо: органичная и в первом, и изменившаяся во втором действии Шура - Мария Васильева, классная запоминающаяся кассирша - Кристина Вербицкая, играющая и по роли, и помимо роли Петровна - Мария Солоднева, уютная простецкая тётя Паша - Анастасия Романова. С мужскими ролями потуже, Лёвчик у Арсения Плаксина всё время одинаковый и всё время не такой, каким его хотелось видеть, Мишаня Александра Овчинникова совсем ненатуральный, но не на мужчинах держится действо, и без их выдающегося вклада сделали хорошо. Пусть не был оправдан переход Шуры-Мелкого от одного образа мысли к другому, пусть финал изменили, и не к лучшему, в целом работа состоялась и отложилась в памяти. Видно, что студенты её ценят, у девушек на поклоне глаза были на мокром месте.
Дальше - снова Пермь, "Фронтовичка" Анны Батуриной от Театра-Театра, режиссёр Дмитрий Турков.
Внешне сразу попадание: это выглядит примерно так, каким я и ожидала увидеть этот театр (сценография Евгения Лемешонка). Авангард, много металла, много серого, много формы, причём формы нетеатральной.
Театр тоже оказался формальным, в угоду форме отдали и актёров, и мизансцены, и текст.
Текст сильно порезали, укоротили линию Матвея (Александр Сизиков), его матери, Марка Анатольевича (Михаил Гасенегер), Галины (Татьяна Синёва), Шуры (Екатерина Сушина), Алёши (Максим Новиков), убрали Илью, оставили за сценой учениц, смяли центральный монолог героини (Наталья Макарова). Что ставили во главу угла и какую историю хотели рассказать, не совсем понятно. Мария Небылица действительно стала боевой машиной, без чувств и страданий, с заученными па, которые стоит показывать только эффектно взбежав по железной декорации. В этой женщине совсем не увиделась женщина, одна декларация (может, именно так по задумке авторов она должна была защищаться от боли). Матвей сер и невзрачен, но в нём чувствуется намёк на теплоту и человечность, на то, что его "до жизни такой" довели обстоятельства. В нём война отзывается, но он так не нужен режиссёру, что не успеваешь понять, правда ли это увиделось или придумалось.