"Человек театра", день 2
Оба спектакля второго фестивального дня отлично подходят для работы на выезде: минимум вещей и предметом окупается деталями и образами мира, воссоздаваемого видеопроектором на белых стенах.
«Нежданный повод для любви» Русского драматического театра из казахского Костаная (режиссёр Валерий Захарьев) представляет собой пересказ всем известной «Безымянной звезды» Себастьяну.
Пересказ, потому что история ничуть не изменилась, упростился лишь её язык, частично пропала поэтика, ушли подробности, относящиеся к месту и времени действия (нет номера на фартуках школьниц, нет 22 тысяч лей, есть просто 22 тысячи, нотариальная контора заменена налоговой службой, отпала необходимость подписки на английский рожок, но почему-то остался универсальный магазин).
Время в городке остановилось, об этом напоминают стоящие часы (отлично сделан момент «А сколько на ваших?», когда Марин рассчитывает время по солнцу, глядя на небо) в кабинете начальника вокзала, которые при смене «декораций» становятся уличным фонарём. О способе смены пространства стоит сказать отдельно: продумана качественная компьютерная модель мира описываемого городка: на задник сцены проецируется изображение здания вокзала, мимо идёт поезд, проходят по рельсам нарисованные гуси, за которыми бежит с криками вполне телесная Икима (железнодорожному работнику и Паску сменили пол, от чего пьеса ничуть не пострадала); поворот - и мы уже в кабинете начальника, где можно погреться у камина и поглядеть в окна, мимо которых всегда кто-нибудь да проходит (уходящий за кулисы актёр обязательно обретает компьютерную копию в окне); следующие движения экрана показывают тёмные и грязные улочки, по которым Мона добирается до домика Марина; обстановка скромного жилища, где нет ничего, кроме старого дивана и хромого стола на сцене да телескопа и забитых книгами полок на экране; и, наконец, звёздное небо, из-за которого в этой комнате и происходят чудеса. Небо на заднике дышит, звёзды мерцают, живут какой-то своей загадочной жизнью.
Всем персонажам не хватает (на мой вкус) одновременно и глубины характеров, и простоты существования, они осовременены и испорчены современным миром. Появившийся в обтягивающей футболке, по-своему трогательный современный «ботаник» Марин (Денис Саратников) предсказуемо потом предстаёт без неё, являя зрителям спортивный подтянутый торс; завороженный звёздами учитель и тренажёрный зал никак не укладываются в голове. У Моны (Юлия Кудряшова) всегда одинаковые, в меру визгливо-капризные интонации, она похожа на современную городскую девушку, видящую жизнь через экран телевизора и впервые попавшую в деревню. Накрашенная и разряженная мадмуазель Куку (Наталья Дедюх), которая, казалось бы, должна проживать ту жизнь, ценности которой так яро пропагандирует, в спектакле предстаёт познавшей все искушения и непонятно почему охраняющей девочек от них, она не верит сама в то, что говорит, и непрестанно лицемерит, отчаянно танцуя, задирая юбку и время от времени спохватываясь - не фальшивит только под конец, после того, как стала аргументом для Грига. Школьница Занфиреску (Анастасия Крепкина) идёт на вокзал не за мечтами о красивой жизни, не для того, чтоб любоваться, а для того, чтоб самой стать предметом вожделения - тут опять прагматика и никаких иллюзий. Начальник вокзала (Вячеслав Колпаков) с готовностью подставляет карман для денег Грига, хотя откуда у него в этой серости, где все люди примерно равны и богачей нет, такая привычка? И только Григ (Владислав Клыков) с его ценностями, с его правдоподобными что для оригинального текста, что для представленного варианта реакциями, взглядами, улыбками и выражениями смотрится уместно и не вызывает вопросов. Икима стоит где-то отдельно, потому что она-то как раз простовата и бесхитростна, и это просто отличная маленькая роль Анны Удесиани.
Есть остроумные моменты: разговаривающая с портретами Кеплера и Коперника Мона, изображающий кошку Марин, пафосная музыка сразу после того, как у Грига просят руку «его сестры», есть бережное отношение к чувствам и прикрытая темнотой романтика первого поцелуя. Да и в целом довольно мило.
Следом был отличный спектакль «Танец “Дели”» от Новосибирского городского драмтеатра в режиссуре руководителя театра Сергея Афанасьева. Вот и состоялось запоздалое знакомство с драматургией Ивана Вырыпаева.
Семь мини-пьес, сюжеты которых наслаиваются, повторяют и дополняют друг друга и в итоге складываются в единое неразрывное целое, грамотно закольцованное и раскрытое с разных ракурсов. Три стула стоят на круглом помосте, выгороженном тремя натянутыми полотнищами экранов, а перед ним на полу мелом нарисованы подошвы - всего семь пар (на них становятся на поклон актёры после каждого эпизода). Вот и всё? Нет, есть ещё одна важная составляющая - труппа, единое целое из сильных актёров при мощном режиссёре. Видно, что давно сработались, что прекрасно знают механизмы управления и подчиняются им, поэтому люди разных фактур и, возможно, разных жанров идеально дополняют друг друга, идя к общей цели.
Каждый персонаж хоть раз да умрёт в этом безумно построенном тексте, и снова и снова будут повторяться одни и те же фразы: мне так жаль, твоя мама (жена, муж, подруга) умерла, я ничего не чувствую, какое странное чувство или античувство, я здесь, я с тобой, чем я могу тебе помочь, хочешь выпить, незачем, нужно, чтобы вы подписали документы, это небольшая формальность - и дальше, и дальше по накатанной. Но этот бег по кругу имеет направленность, получает развитие, и с каждым витком буквальных повторений становится всё меньше, ситуация разворачивается и анализируется, от комедии переходит к драме и снова упирается в танец, которым перемежаются сюжетные сценки.
Персонажи Вырыпаева в бытовых, условно-обыденных ситуациях говорят не бытовым языком, в тексте есть не только произносимое обычно на людях, но и обычно замалчиваемое, утаиваемое. Каждый персонаж называет свои чувства и анализирует их, обозначает причины своего поведения и правдиво говорит об отношении к другим. Все конфликты неприкрыты, все тайные смыслы выведены наружу, но интрига сохраняется.
Каждый актёр проживает иронию по отношению к своему персонажу, к произносимому им тексту, к этому типажу, к проигрываемой ситуации, и это очень смешно и нисколько не дёшево. От иронии (или не расставаясь с ней) переходят к драматизации, к буквализации и педалировании проживаемых чувств, постепенно выходя на уровень соприкосновения с персонажем и слияния с ним. И тогда переживаешь за каждого, и случается боль среди смеха, и веришь в красивую легенду о прижатом к груди куске раскалённого железа посреди индийского рынка.
Дробная структура пьесы становится монолитом и благодаря связующему эпизоды восточному танцу Евгении Акимовой - крупной, невесомой в движениях, завлекающе-манящей, земной и недоступной красавицы с татуировкой в полспины, с выкрашенными красной краской босыми ступнями. Во время танца на задний экран проецируются то виды природы, то «синтетические» изображения, то отдельное от организма бьющееся сердце, то множество малышей-голышей, сменяющихся скелетами. Завораживают и движения, и символико-образная система, и мелкие вкрапления театра теней.
Труппа, повторяюсь, сильная, слаженная, сложно выделить кого-то, поэтому все разом: Екатерина - Снежанна Мордвинова, Анна Павловна - Тамара Кочержинская, Валерия - Ирина Ефимова, Андрей - Андрей Яковлев (с удивительно ягодинскими моментально проглядывающими повадками), Ольга - Татьяна Жулянова, Медсестра - Юлия Миллер.
До того порадовали, что хочется ехать в Новосибирск и смотреть остальной репертуар.
«Нежданный повод для любви» Русского драматического театра из казахского Костаная (режиссёр Валерий Захарьев) представляет собой пересказ всем известной «Безымянной звезды» Себастьяну.
Пересказ, потому что история ничуть не изменилась, упростился лишь её язык, частично пропала поэтика, ушли подробности, относящиеся к месту и времени действия (нет номера на фартуках школьниц, нет 22 тысяч лей, есть просто 22 тысячи, нотариальная контора заменена налоговой службой, отпала необходимость подписки на английский рожок, но почему-то остался универсальный магазин).
Время в городке остановилось, об этом напоминают стоящие часы (отлично сделан момент «А сколько на ваших?», когда Марин рассчитывает время по солнцу, глядя на небо) в кабинете начальника вокзала, которые при смене «декораций» становятся уличным фонарём. О способе смены пространства стоит сказать отдельно: продумана качественная компьютерная модель мира описываемого городка: на задник сцены проецируется изображение здания вокзала, мимо идёт поезд, проходят по рельсам нарисованные гуси, за которыми бежит с криками вполне телесная Икима (железнодорожному работнику и Паску сменили пол, от чего пьеса ничуть не пострадала); поворот - и мы уже в кабинете начальника, где можно погреться у камина и поглядеть в окна, мимо которых всегда кто-нибудь да проходит (уходящий за кулисы актёр обязательно обретает компьютерную копию в окне); следующие движения экрана показывают тёмные и грязные улочки, по которым Мона добирается до домика Марина; обстановка скромного жилища, где нет ничего, кроме старого дивана и хромого стола на сцене да телескопа и забитых книгами полок на экране; и, наконец, звёздное небо, из-за которого в этой комнате и происходят чудеса. Небо на заднике дышит, звёзды мерцают, живут какой-то своей загадочной жизнью.
Всем персонажам не хватает (на мой вкус) одновременно и глубины характеров, и простоты существования, они осовременены и испорчены современным миром. Появившийся в обтягивающей футболке, по-своему трогательный современный «ботаник» Марин (Денис Саратников) предсказуемо потом предстаёт без неё, являя зрителям спортивный подтянутый торс; завороженный звёздами учитель и тренажёрный зал никак не укладываются в голове. У Моны (Юлия Кудряшова) всегда одинаковые, в меру визгливо-капризные интонации, она похожа на современную городскую девушку, видящую жизнь через экран телевизора и впервые попавшую в деревню. Накрашенная и разряженная мадмуазель Куку (Наталья Дедюх), которая, казалось бы, должна проживать ту жизнь, ценности которой так яро пропагандирует, в спектакле предстаёт познавшей все искушения и непонятно почему охраняющей девочек от них, она не верит сама в то, что говорит, и непрестанно лицемерит, отчаянно танцуя, задирая юбку и время от времени спохватываясь - не фальшивит только под конец, после того, как стала аргументом для Грига. Школьница Занфиреску (Анастасия Крепкина) идёт на вокзал не за мечтами о красивой жизни, не для того, чтоб любоваться, а для того, чтоб самой стать предметом вожделения - тут опять прагматика и никаких иллюзий. Начальник вокзала (Вячеслав Колпаков) с готовностью подставляет карман для денег Грига, хотя откуда у него в этой серости, где все люди примерно равны и богачей нет, такая привычка? И только Григ (Владислав Клыков) с его ценностями, с его правдоподобными что для оригинального текста, что для представленного варианта реакциями, взглядами, улыбками и выражениями смотрится уместно и не вызывает вопросов. Икима стоит где-то отдельно, потому что она-то как раз простовата и бесхитростна, и это просто отличная маленькая роль Анны Удесиани.
Есть остроумные моменты: разговаривающая с портретами Кеплера и Коперника Мона, изображающий кошку Марин, пафосная музыка сразу после того, как у Грига просят руку «его сестры», есть бережное отношение к чувствам и прикрытая темнотой романтика первого поцелуя. Да и в целом довольно мило.
Следом был отличный спектакль «Танец “Дели”» от Новосибирского городского драмтеатра в режиссуре руководителя театра Сергея Афанасьева. Вот и состоялось запоздалое знакомство с драматургией Ивана Вырыпаева.
Семь мини-пьес, сюжеты которых наслаиваются, повторяют и дополняют друг друга и в итоге складываются в единое неразрывное целое, грамотно закольцованное и раскрытое с разных ракурсов. Три стула стоят на круглом помосте, выгороженном тремя натянутыми полотнищами экранов, а перед ним на полу мелом нарисованы подошвы - всего семь пар (на них становятся на поклон актёры после каждого эпизода). Вот и всё? Нет, есть ещё одна важная составляющая - труппа, единое целое из сильных актёров при мощном режиссёре. Видно, что давно сработались, что прекрасно знают механизмы управления и подчиняются им, поэтому люди разных фактур и, возможно, разных жанров идеально дополняют друг друга, идя к общей цели.
Каждый персонаж хоть раз да умрёт в этом безумно построенном тексте, и снова и снова будут повторяться одни и те же фразы: мне так жаль, твоя мама (жена, муж, подруга) умерла, я ничего не чувствую, какое странное чувство или античувство, я здесь, я с тобой, чем я могу тебе помочь, хочешь выпить, незачем, нужно, чтобы вы подписали документы, это небольшая формальность - и дальше, и дальше по накатанной. Но этот бег по кругу имеет направленность, получает развитие, и с каждым витком буквальных повторений становится всё меньше, ситуация разворачивается и анализируется, от комедии переходит к драме и снова упирается в танец, которым перемежаются сюжетные сценки.
Персонажи Вырыпаева в бытовых, условно-обыденных ситуациях говорят не бытовым языком, в тексте есть не только произносимое обычно на людях, но и обычно замалчиваемое, утаиваемое. Каждый персонаж называет свои чувства и анализирует их, обозначает причины своего поведения и правдиво говорит об отношении к другим. Все конфликты неприкрыты, все тайные смыслы выведены наружу, но интрига сохраняется.
Каждый актёр проживает иронию по отношению к своему персонажу, к произносимому им тексту, к этому типажу, к проигрываемой ситуации, и это очень смешно и нисколько не дёшево. От иронии (или не расставаясь с ней) переходят к драматизации, к буквализации и педалировании проживаемых чувств, постепенно выходя на уровень соприкосновения с персонажем и слияния с ним. И тогда переживаешь за каждого, и случается боль среди смеха, и веришь в красивую легенду о прижатом к груди куске раскалённого железа посреди индийского рынка.
Дробная структура пьесы становится монолитом и благодаря связующему эпизоды восточному танцу Евгении Акимовой - крупной, невесомой в движениях, завлекающе-манящей, земной и недоступной красавицы с татуировкой в полспины, с выкрашенными красной краской босыми ступнями. Во время танца на задний экран проецируются то виды природы, то «синтетические» изображения, то отдельное от организма бьющееся сердце, то множество малышей-голышей, сменяющихся скелетами. Завораживают и движения, и символико-образная система, и мелкие вкрапления театра теней.
Труппа, повторяюсь, сильная, слаженная, сложно выделить кого-то, поэтому все разом: Екатерина - Снежанна Мордвинова, Анна Павловна - Тамара Кочержинская, Валерия - Ирина Ефимова, Андрей - Андрей Яковлев (с удивительно ягодинскими моментально проглядывающими повадками), Ольга - Татьяна Жулянова, Медсестра - Юлия Миллер.
До того порадовали, что хочется ехать в Новосибирск и смотреть остальной репертуар.