Седьмое занятие. Заяц. 1 часть.

[bogarne]

Две недели, пока дома был лазарет, не ходила в «Ночлежку». Две недели - много, за это время люди в приюте могли умереть, отправиться в хоспис, уехать в интернат. Впрочем, и оформить документы и устроиться на работу тоже могли.

Иду я. Идёт дождь.
Попросила Киру заранее повесить объявление, что сегодня будем складывать пасхального зайца. Прихожу - объявления везде! Как раз у одной двери стоят двое мужчин, вижу их первый раз, и читают. Здороваюсь, приглашаю:
- Приходите, приходите, через пять минут начинаем.
- Оригами - это вырезать из бумаги?
- Складывать. Приходите, я покажу.

Лампочка перед офисом не горит. С первого на третий этаж я поднимаюсь в постепенно сгущающейся тьме, на ощупь рукой ищу ручку и тяну на себя тяжёлую железную дверь. Тут же по глазам бьёт свет лампочки.

В офисе Гриша и Вика, фандрайзер. Её я вижу первый раз. Здороваюсь, прохожу за бумагой и возвращаюсь на лестницу.
Вика догоняет меня:
- У вас тут чем дальше, тем темнее.
- Чем дальше, тем страшнее! Вы - Настя? Мы сегодня с вами переписывались.

Я днём писала, что можно провести мастер-классы по оригами в каком-нибудь кафе и всю выручку, деньги за участие, перевести в «Ночлежку». Но мы быстро пришли к выводу, что денег таким способом можно заработать не больше нескольких сотен рублей. Смысла нет.

Без пяти семь вхожу в библиотеку, встречаю там Нинель:
- А, здравствуйте! Вас так давно не было!
- Нинель, расскажите, что у вас хорошего было за это время? Только хорошего?
- Да что хорошего, с МРТ ещё не разобралась, всё эти анализы, анализы.
- А акула не потерялась?
- Нет! Стоит у меня на тумбочке!
Нинель бережно достаёт из блокнота аккуратного недоделанного дракона.
- Нинель, знаете, я сегодня решила делать пасхальных зайцев. Они получатся коробочкой, туда можно яйца складывать, или кольца, заколки.
- Зачем зайцев? Я как-то зайцев всю жизнь не любила.
Честно говоря, и я, и заяц немного сбиты с толку неожиданным сопротивлением. Пытаюсь ещё как-то расписать его достоинства, но вижу, что Нинель действительно не хочет.
- Вы хотели дракона доделать, да? Хорошо, давайте нашего дракона доделывать. А зайцев, уж если кто-то ещё придёт.

Только успеваем найти в схеме то место, где остановились, расчертить складки на модели и сделать предварительные сгибы, дверь открывается. Заходит Алексей. До этого он приходил один раз, собирал бабочек. И вот вернулся. Как я рада его видеть!
- Здравствуйте, Алексей. Я вам очень рада. Проходите, пожалуйста. Сегодня собираем зайца.

Мне кажется, что за это время он постарел и похудел. Его старый пиджак, такие часто носят бездомные, стал серее и бесцветнее. Откуда эти пиджачки? Родные выносят на помойку, когда чей-то дедушка умирает? Или свои собственные, из старой жизни, выходные, нарядные, на свадьбу и на первомай?

Сразу за ним входит Никита:
- Настюша, как я вам рад! С таким нетерпением ждал занятия.
- Никита, здравствуйте. Как ваши дела? Вы ездили к детям?
Никита наоборот выглядит отдохнувшим.
- Я в больнице лежал.
Что ж, нас четверо. Нинель сидит расстроенная. Понятно, что сегодня не до дракона. Я предлагаю ей попробовать разобраться самой и получаю моментальный отказ.
- Нет, нет, нет, что вы, что я там сама пойму!
- Нинель, давайте тогда с нами зайца? Может, он не такой противный окажется?

Дверь ещё раз отворяется. Входит высокая, худая молодая девушка, входит очень уверенно, быстро, с ровной спиной. Короткая стрижка, осветлённые волосы, выкрашенные в синий пряди.
- Здравствуйте, меня Настя зовут.
- Белла.
Белла? Ну Белла, так Белла, её право.
- Вы собирали раньше оригами?
- Нет, но хочу попробовать.
Говорит Белла также уверенно, как ходит. Громко и твёрдо. И нет ощущения, что это бравада от страха. Красивое модельное лицо, главный герой - пухлые чувственные губы. Молодое лицо, только-только переставшее быть юным. Как она сюда попала?

Даю ей бумагу на выбор, замечаю, что руки у Беллы синие. От чего бывают такие синие руки? Наркотики? Недостаток кислорода? Травма? Не знаю.

Ну что ж, начинаем собирать. Все, даже Нинель.

Когда я выбираю модель для занятия, представляю, как это будет собирать человек, ни разу не занимавшийся прежде оригами, проговариваю, как буду объяснять то или иное место. С зайцем утром было так же: я собрала три пробных модели, проговорила вслух, он казался мне лёгким. По плану я хотела предложить сделать двух за занятие: одного со мной, второго по памяти.
Первые шаги действительно всем понятны: разделить лист на восемь равных частей. Получается у всех, без моих подсказок и помощи. Складываем, считаем, сколько осталось, переговариваемся.

Никита, видно, ему не терпится пообщаться со мной, говорит много, рассказывает, что-то спрашивает, про Шолохова, про Астафьева, про то, как много он слонов собрал, и как теперь они у него получаются. Спрашивает, много ли занятий пропустил.

Алексей собирает сам! Трудно в это поверить, но он, как и тогда, с бабочкой, очень упорно и вдумчиво разбирается сам в том, что я объясняю и показываю. И у него получается! Редко я это вижу, обычно просто зеркалят, не включая голову. И, уж тем более, дедушки после операции.

Нинель сидит, как нахохлившийся воробушек, но тоже потихоньку складывает. В зайце есть места, которые ей знакомы. Когда доходим до них, я ей напоминаю, что вот так мы уже делали со скатом. Что-то у неё получилось сделать быстрее остальных, я этого ждала: драгоценная возможность её, поникшую, подбодрить.
- Смотрите, Нинель первая разобралась. Ну, в этом ничего удивительного нет, Нинель же единственная постоянно занимается, уже столько всего знает. Сколько, Нинель, мы с вами собрали моделей уже?
Смущается от общего внимания.
- Две?
- Ну, как же две, четыре или пять!

Складываем дальше. Вдруг Белла отрывается от бумаги, смотрит мне прямо в глаза и задаёт вопрос:
- Настя, кто вы?
Ослышалась?
- Что?
- Кто вы?
Вот бестия! Вызов и эпатаж в стенах «Ночлежки». Держу удар.
- Хороший вопрос. Знаете, Белла, я сама себе его иногда задаю и не знаю, что ответить.
- Что вы делаете кроме оригами?
- Пишу.
Прекрасные глаза блондинки искренне расширяются.
- Правда? Что?
- Статьи.

В наш экзистенциальный диалог бестактно врывается Никита (за что я ему внутренне благодарна):
- А я вот сказку написал.
Здесь уже удивляюсь я:
- Ого! Я мысленно тоже всё время сочиняю сказки, но на бумаге пока нет. О чём?
- О ёжике, маленьком и колючем, который своими колючками причинял близким боль. И попросил бога изменить это. Бог вывернул его шкурку наизнанку, теперь когда другие ежа гладили, им было приятно и тепло, а ему больно, его собственные колючки его же и кололи.

Идёт занятие. Идёт дождь.
Доходим до намётки морды и ушей. Я ещё этого не знаю, но дальше занятие превратится в пытку оригами для всех, включая меня. Я ещё этого не знаю, но и уши, и попа, и сама коробочка этого чортового зайца станут недоступнее дракона. Сложить ухо - сделать два движения, потом перевернуть модель и сделать ещё два таких же на другой стороне. Не получается ни у кого. Я показываю и показываю, на своём ушастом, на их собственных, прошу повторить. Нет. Стоп. Групповой ступор.
Обхожу поочерёдно Нинель, Никиту и Алексея, потихоньку с ними возимся. Белла занимается сама. Уточняю:
- Белла, помощь нужна?
- Нет. Пока сама буду справляться.

Кое-как сформировали уши, дальше идёт попа. Точнее, полная жопа. Опять же одно простое движение предварительной складки и затем разворот и сгибание вовнутрь. Но здесь у всех заяц начинает давать новую ветвь в эволюции. Над попой бьёмся добрых минут пятнадцать. В какой-то момент заглядывает Григорий, директор, машет мне рукой.
Пошёл домой. А мы остались.

С зайцем, с порванной у Нинель от старания бумагой, с робкими комментариями Алексея, с вопросами Никиты о том, можно ли вылечиться от бандитизма, с молчаливой Беллой.

В Белле чувствуется сила и характер. Она держит дистанцию, и я к ней не лезу. Но не комментировать не могу, потому что на моих глазах Белла (как её зовут на самом деле?) делает то, что люди, даже влюблённые в оригами, делают, прямо скажем, не часто. Она взяла моего зайца, развернула его и, глядя на анатомированную тушку, пытается собрать свою модель.

- Знаете, что сейчас делает Белла?
Все отрываются от безнадёжных поп.
- Есть два способа собирать оригами: линейный, как мы с вами сейчас делаем, по схеме, шаг за шагом, одну складку, потом следующую. Так делает большинство людей. И по паттерну. Паттерн - это…
Осматриваюсь, выхватываю какого-то старого ската, разворачиваю его и показываю начальный лист, весь усеянный следами сгибов.
- Паттерн - это все линии, обозначенные одновременно. Человек просто смотрит на них и собирает практически все складки сразу, в объёме. Я сама почти никогда так не делаю, для меня это очень сложно, и времени столько не готова тратить. И сейчас впервые в своей жизни вижу вживую, как человек собирает по паттерну.
- Настя, спасибо за комплимент.
С королевским достоинством.

После проклятых поп доходим наконец до сборки самой коробочки. Чтобы модель из плоской превратилась в объёмную, надо лишние края просто спрятать в секретное место сзади. И после останутся уши с глазами и лёгкие правки лап.

Никита смотрит на меня, наклонившуюся к Алексею прямо напротив него.
- Настя, у вас такая сложная причёска, прямо как ваши оригами. Вы вся такая, наверное, сложная.
Смущаюсь. Впервые, наверное, за все занятия. И краснею, приглаживаю, что там у меня сложного на голове.
- Да нет, Никита, я очень простое создание. Это уж волосы такие, хотя я даже причесаться постаралась перед занятием.
Все улыбаются, а Нинель откровенно хихикает.

Время к девяти. Заяц идёт туго, у всех уже листы похожи на жёваный мусор с кучей ошибок, местами порванный, криво загнутый и замусоленный. Делать хорошую мину при плохом зайце мне кажется глупым и неестественным.
- Слушайте, меня саму этот заяц уже вымотал. Когда утром дома готовилась, никак не думала, что так сложно будет. Сегодня не занятие, а мучение.

Совершенно неожиданно для меня первым с несчастным кроликом справляется Алексей. Да, с моей помощью, но всё же. Всё же - вот его собранный заяц, без дураков: вот попа, вот уши, вот коробочка. Розовый пасхальный кролик.
- Алексей, вы - чемпион!
Заглядывает в глаза: «Чемпион?».
Ну ещё бы! Соберите после трепанации черепа зайца!
Присаживаюсь к нему на корточки рядом, чтобы и пониже, и поближе, глажу, глажу по спине, приговариваю, какая чудесная фигурка получилась, какой же он сам молодец, что так здорово собрал, что самый первый справился. Сияет. Аккуратно убирает его в карман пиджачка и уходит.

Остаёмся вчетвером. Конец уже близок, либо мой, либо занятия. У Беллы получился какой-то свой зверь. Не похожий на зайца, зато её. И он обладает признаками животного: перед, зад, лапы.
- Белла, здесь можно подправить. Хотите?
- Нет. Пусть он такой экспериментальный останется, уж какой получился.
- Хотите, я вам на следующее занятие принесу настоящий паттерн? Вы попробуете? Это очень-очень редко бывает, когда человек умеет так собирать.
- Когда будет следующее занятие?
- Через неделю, вторник, семь вечера.
- Через неделю меня здесь не будет.
- Если вас здесь не будет, значит, что-то изменилось к лучшему. Тогда надеюсь, что мы с вами больше не увидимся. Всего вам хорошего, Белла.
- Спасибо, Настя, за занятие и за то, что сказали.
Уходит.

Нинель тоже собирается. И у неё заяц сложился, пусть и кривой и косой. Но коробочкой и с ушами.
- Нинель, не зря вы не хотели этого зайца делать. Никакого удовольствия сегодня.
Улыбается.

- Настя, вам в какую сторону?
Это Никита. Никита хочет пойти со мной. Я понимаю, что он хочет поговорить (не клеиться же он ко мне будет). И понимаю, что готова слушать.
Захожу в офис оставить бумагу и одеться. Завхоз:
- Ну как?
- Хорошо.
- Сколько было людей? Опять один человек?
- Четверо.
- О, хорошо.
Ивану хорошо. Что ж.
- Пока, Вань.