Египетский стержень в Северной Африке и Средиземноморье
За последнее десятилетие глубокие преобразования, происходящие в более широком Средиземноморском регионе, создали новые возможности и проблемы. Ливийский кризис и напряженность в Левантийском море возникли как парадигмы современного хаоса в регионе в целом. Это сложный и постоянно меняющийся контекст, в котором прибрежные страны сталкиваются из-за природного газа и морских границ, в то время как региональные и международные державы могут быть вовлечены в эти споры. В этом сценарии АРЕ позиционирует себя, таким образом чтобы он мог играть долгосрочную решающую роль в конфликтной динамике региона, используя свое центральное положение между двумя морями и способствуя новой напористой позиции Египетских Вооруженных Сил (EAF).
Угроза беспорядков в соседней Ливии, региональная конкуренция с Турцией и огромные запасы газа на шельфе определяют военную и военно-морскую проекцию Каира от Западной пустыни АРЕ до Восточного Средиземноморья. Растущее участие, в котором египетские ВС могут сыграть фундаментальную роль в качестве военного и политического деятеля. В этом отношении новые военные объекты в мухафазе Матрух важны для египетской проекции в Северной Африке и Средиземноморье, начиная с базы "Мохамед Нагиб" в городе Эль-Хамам. База Мохамед Нагиб находится в 160 км к западу от Александрии, в центре северного побережья. Эта военная база, может вместить самые большие сухопутные войска АРЕ, у нее есть аэродром и порт, что делает ее всеобъемлющим военным объектом и крупнейшим на Ближнем Востоке и в Африке. Позиция этой военной базы стратегически важна для управления ливийской границей и ее безопасности, с которой распространились несколько транснациональных явлений, таких как торговля людьми, нелегальная миграция, контрабанда оружия. В этом смысле эта база служит двойной цели: обеспечивать стратегическую наземную и морскую безопасность и предотвращать угрозы со стороны пустыни или Средиземного моря. Кроме того, эта база находится очень близко к нефтяным скважинам в Западной пустыне АРЕ (некоторые из них в оазисе Сива) и к месту строительства города Аль-Дабаа, где строится первая АЭС, разработанная "Росатом". Не менее стратегически важна военно-морская база Гаргуб, расположенная в 270 км к северу от Сиди-Баррани, которая является частью северного р-на флота Средиземного моря. Эта база имеет фундаментальное значение по двум причинам: защита западной части северного побережья АРЕ, которая включает АЭС Дабаа, Нью-Аламейн, в дополнение к экономической зоне, которая будет создана, и обеспечение безопасности проницаемой границы с Ливией от асимметричных угроз. Таким образом, Гаргуб играет центральную роль в контртеррористических операциях. Фактически, с близлежащего контрольно-пропускного пункта Саллум, ВМС Египта (EN) и EAF действуют, чтобы охранять границу и предотвращать опасные проникновения джихадистов в АРЕ из Восточной Ливии, чтобы предотвратить возможное распространение взаимных интересов с некоторыми радикально настроенными мусульманами. Братство и экстремистские группы, действующие как в Восточной Ливии, так и в Западной пустыне АРЕ. Это объясняет, как и почему новый активизм ЕС способствует стремлению страны продвигать военный потенциал в более широком регионе, и является функциональным для напористой внешней политики египетских ВС, в то же время восстанавливая его лидирующую роль в р-не Средиземноморья.
В последние годы EN совместно с EAF провели комплексную стратегию, направленную на усиление своей военно-морской и военной мощи. С 2013 г это направление позволило АРЕ модернизировать свои ВМС и развивать новые стратегические возможности, в которых военно-морские базы, такие как Гаргуб, Рас-Банас (также известный как Беренис) и Порт-Саид, играют более широкую роль в обеспечении безопасности на море. Ясно, что с точки зрения Каира, важнейшим приоритетом внешней политики является восстановление его центральной роли в регионе, расширение дипломатической сети и поиск новых возможностей в окрестностях (как в Восточном Средиземноморье, Красном море или Восточной Африке). Фактически, база Гаргуб у ливийской границы, а также база Беренис и база Порт-Саид на Красном море предназначены для защиты оффшорных активов АРЕ и морского пространства от Средиземного до Красного моря. Эти военные объекты тесно связаны и взаимозависимы. Более того, эти базы отражают сдвиг в военной и военно-морской позиции АРЕ. По сути, EN фокусирует свои приоритеты на расширении военно-морского потенциала, укреплении регионального сотрудничества в морских делах и обеспечении своих ключевых стратегических интересов, чтобы гарантировать прочный задний двор в его морском и сухопутном соседстве (в частности, в Африке) и контролировать Восточное Средиземноморье и Красное море вместе с другими арабскими союзниками в качестве стража морских торговых потоков вдоль оси Европа-Азия. Если этот процесс явно направлен на модернизацию EN, в то же время он создает условия для утверждения АРЕ как игрока на море, для поддержки значительного производства в военно-морской промышленности и, наконец, для защиты своих экономических и стратегических интересов и активов в афро-азиатском геополитическом регионе.
Эти шаги явно проявляются в Средиземноморье, где АРЕ в значительной степени реализовал свое лидерство в морской политике, поддерживая ряд инициатив с другими региональными партнерами (Израиль, Греция, Кипр и ОАЭ) и международными державами (США, Франция, РФ и КНР) чтобы препятствовать усилению Турции в этих областях. Возвращение АРЕ в Средиземное море нацелено на получение ключевой роли в коридоре Восточное Средиземноморье - Суэцкий канал - Красное море. В то же время этот новый активизм позволяет ему добиться частичной независимости от саудовско-эмиратской дуополии. С этой точки зрения, самая большая проблема для геополитических амбиций АРЕ состоит в том, чтобы преобразовать несколько факторов нестабильности вдоль его побережья (кризис в Ливии, милитаризация и конфликт интересов в регионе БВСА и растущая напряженность в отношениях с Анкарой) в положительные результаты в чтобы максимально использовать свой потенциал в окрестностях и создать геостратегические возможности от Восточного Средиземноморья до Красного моря и Африканского Рога. Конкурентное преимущество, гарантированное географией и открытием огромных ресурсов природного газа на шельфе АРЕ (например, гигантское газовое месторождение Зохр), что также могло бы облегчить его связь с геостратегическими интересами Европы (в рамках Восточно-Средиземноморского газового форума - EMGF). В этом отношении для внешней политики АРЕ Средиземноморье становится естественным центром, и эта связь является решающим фактором в расширении его перспектив за рубежом. В то же время Каир работает с другими региональными игроками (Израилем, Францией, Италией, Грецией и Кипром), чтобы сформировать новую многостороннюю основу сотрудничества с расширенными соседями ЕС, направленную на поощрение новой региональной модели экономического сотрудничества, неформального диалога и политическая взаимозависимость для преодоления существующих разломов в этом борющемся обширном Средиземноморье. Более того, потребности АРЕ в защите своих региональных интересов также связаны с недавно обнаруженными энергоресурсами в Левантийском бассейне. С экономической точки зрения АРЕ надеется значительно оживить свою экономику благодаря открытиям газа в его водах Средиземного моря. Зор, Нур и другие газовые месторождения дают Каиру почти половину его добычи и имеют большой потенциал для преобразования национальной экономической системы и финансирования конкретных секторов, таких как образование, здравоохранение и научные исследования. Однако АРЕ необходимо защитить это богатство от повторяющихся угроз, особенно со стороны Турции, которая вторгается в соседнюю Ливию с военной точки зрения и стремится стать крупным игроком в регионе. Фактически, растущее участие АРЕ добавляет новое измерение в средиземноморский сценарий, начиная с ливийского вопроса.
Война в Ливии и несколько связей с левантийскими морскими спорами между Турцией и Грецией, а также соглашения между Анкарой и ПНС во главе с Файезом аль-Сарраджем (ноябрь 2019 г.) и соглашения, подписанные между АРЕ и Греция (август 2020 г.) в исключительной экономической зоне (ИЭЗ) в Восточном Средиземном море отражают интересы нескольких уровней (внутренних, региональных и международных), что представляет собой серьезный вызов амбициям Каира в этом регионе. В этом отношении неудивительно, что АРЕ и другие региональные партнеры (Израиль и монархии Персидского залива) работают над сдерживанием турецко-катарской оси в регионе MENA в целом. В частности, политическая воля Турции расширить свою роль в регионе через вмешательство в конфликтные зоны (например, Ливия) или растущие политические интересы (в Восточном Средиземноморье, а также в Красном море) воспринимается как угроза их международным стратегиям. Но конкуренция между АРЕ и Турцией - это не только запасы природного газа и экономические зоны. Фактически, Турция поддерживает ПНС и отправила наемников в Ливию для борьбы против Ливийской национальной армии Халифы Хафтара, которую поддерживают АРЕ и другие страны (ОАЭ, Рф и Франция). В этом соревновании также скрывается идеологическое противостояние двух разных идей региональной политики, в которой аре борется с политическим исламом и движениями Братства в Ливии и во всем регионе, которые воспринимаются как угроза его внутренней стабильности и политической легитимности. Группы Братьев Мусульман поддерживают Турция и Катар, сторонники политического исламистского активизма на Ближнем Востоке - видение, которое контрастирует с консервативными перспективами АРЕ и Персидского залива (разделяемыми Израилем) регионального стратегического статус-кво, нацеленного на маргинализацию турецко-катарской оси. Это означает, что АРЕ стремится укрепить свои позиции в качестве основного регионального игрока в управлении кризисами и конфликтами и газовыми ресурсами в формирующейся Средиземноморской системе.
Страна расширила военно-морское присутствие и роль в Красном море и Восточном Средиземноморье. Военные объекты в Матрухе незаменимы для поддержки олитических амбиций АРЕ и усиления его военно-морского присутствия в обеих областях. Фактически, новая военно-морская стратегия АРЕ предназначена для поддержки растущей роли в региональных морских делах и в национальных геоэкономических интересах. Несомненно, этот прогноз обеспечит растущий статус и влияние на театрах Восточного Средиземноморья и Красного морей. Но интересы АРЕ в обоих сценариях совместимы с видением других партнеров (КСА и ОАЭ) и конкурентов (Израиль и Турция), что ставит Каир перед стратегической дилеммой: направлена ли эта стратегия на достижение регионального и международного консенсуса для обеспечения режима выживания? Или эта политика направлена на повышение международного статуса АРЕ при сохранении его национальной безопасности? Трудно определить, изменит ли эта стратегия роль АРЕ в более широком регионе, так как трудно понять, могут ли эти геополитические амбиции EAF быть эффективно поддержаны и реализованы режимом в долгосрочной перспективе. Особенно, если социально-экономическое воздействие кризиса пандемии Covid-19 на страну усилится, что приведет к неопределенным результатам. Возможность очень внимательно рассмотреть, что могло бы стать новым источником нестабильности в Средиземноморье.
Угроза беспорядков в соседней Ливии, региональная конкуренция с Турцией и огромные запасы газа на шельфе определяют военную и военно-морскую проекцию Каира от Западной пустыни АРЕ до Восточного Средиземноморья. Растущее участие, в котором египетские ВС могут сыграть фундаментальную роль в качестве военного и политического деятеля. В этом отношении новые военные объекты в мухафазе Матрух важны для египетской проекции в Северной Африке и Средиземноморье, начиная с базы "Мохамед Нагиб" в городе Эль-Хамам. База Мохамед Нагиб находится в 160 км к западу от Александрии, в центре северного побережья. Эта военная база, может вместить самые большие сухопутные войска АРЕ, у нее есть аэродром и порт, что делает ее всеобъемлющим военным объектом и крупнейшим на Ближнем Востоке и в Африке. Позиция этой военной базы стратегически важна для управления ливийской границей и ее безопасности, с которой распространились несколько транснациональных явлений, таких как торговля людьми, нелегальная миграция, контрабанда оружия. В этом смысле эта база служит двойной цели: обеспечивать стратегическую наземную и морскую безопасность и предотвращать угрозы со стороны пустыни или Средиземного моря. Кроме того, эта база находится очень близко к нефтяным скважинам в Западной пустыне АРЕ (некоторые из них в оазисе Сива) и к месту строительства города Аль-Дабаа, где строится первая АЭС, разработанная "Росатом". Не менее стратегически важна военно-морская база Гаргуб, расположенная в 270 км к северу от Сиди-Баррани, которая является частью северного р-на флота Средиземного моря. Эта база имеет фундаментальное значение по двум причинам: защита западной части северного побережья АРЕ, которая включает АЭС Дабаа, Нью-Аламейн, в дополнение к экономической зоне, которая будет создана, и обеспечение безопасности проницаемой границы с Ливией от асимметричных угроз. Таким образом, Гаргуб играет центральную роль в контртеррористических операциях. Фактически, с близлежащего контрольно-пропускного пункта Саллум, ВМС Египта (EN) и EAF действуют, чтобы охранять границу и предотвращать опасные проникновения джихадистов в АРЕ из Восточной Ливии, чтобы предотвратить возможное распространение взаимных интересов с некоторыми радикально настроенными мусульманами. Братство и экстремистские группы, действующие как в Восточной Ливии, так и в Западной пустыне АРЕ. Это объясняет, как и почему новый активизм ЕС способствует стремлению страны продвигать военный потенциал в более широком регионе, и является функциональным для напористой внешней политики египетских ВС, в то же время восстанавливая его лидирующую роль в р-не Средиземноморья.
В последние годы EN совместно с EAF провели комплексную стратегию, направленную на усиление своей военно-морской и военной мощи. С 2013 г это направление позволило АРЕ модернизировать свои ВМС и развивать новые стратегические возможности, в которых военно-морские базы, такие как Гаргуб, Рас-Банас (также известный как Беренис) и Порт-Саид, играют более широкую роль в обеспечении безопасности на море. Ясно, что с точки зрения Каира, важнейшим приоритетом внешней политики является восстановление его центральной роли в регионе, расширение дипломатической сети и поиск новых возможностей в окрестностях (как в Восточном Средиземноморье, Красном море или Восточной Африке). Фактически, база Гаргуб у ливийской границы, а также база Беренис и база Порт-Саид на Красном море предназначены для защиты оффшорных активов АРЕ и морского пространства от Средиземного до Красного моря. Эти военные объекты тесно связаны и взаимозависимы. Более того, эти базы отражают сдвиг в военной и военно-морской позиции АРЕ. По сути, EN фокусирует свои приоритеты на расширении военно-морского потенциала, укреплении регионального сотрудничества в морских делах и обеспечении своих ключевых стратегических интересов, чтобы гарантировать прочный задний двор в его морском и сухопутном соседстве (в частности, в Африке) и контролировать Восточное Средиземноморье и Красное море вместе с другими арабскими союзниками в качестве стража морских торговых потоков вдоль оси Европа-Азия. Если этот процесс явно направлен на модернизацию EN, в то же время он создает условия для утверждения АРЕ как игрока на море, для поддержки значительного производства в военно-морской промышленности и, наконец, для защиты своих экономических и стратегических интересов и активов в афро-азиатском геополитическом регионе.
Эти шаги явно проявляются в Средиземноморье, где АРЕ в значительной степени реализовал свое лидерство в морской политике, поддерживая ряд инициатив с другими региональными партнерами (Израиль, Греция, Кипр и ОАЭ) и международными державами (США, Франция, РФ и КНР) чтобы препятствовать усилению Турции в этих областях. Возвращение АРЕ в Средиземное море нацелено на получение ключевой роли в коридоре Восточное Средиземноморье - Суэцкий канал - Красное море. В то же время этот новый активизм позволяет ему добиться частичной независимости от саудовско-эмиратской дуополии. С этой точки зрения, самая большая проблема для геополитических амбиций АРЕ состоит в том, чтобы преобразовать несколько факторов нестабильности вдоль его побережья (кризис в Ливии, милитаризация и конфликт интересов в регионе БВСА и растущая напряженность в отношениях с Анкарой) в положительные результаты в чтобы максимально использовать свой потенциал в окрестностях и создать геостратегические возможности от Восточного Средиземноморья до Красного моря и Африканского Рога. Конкурентное преимущество, гарантированное географией и открытием огромных ресурсов природного газа на шельфе АРЕ (например, гигантское газовое месторождение Зохр), что также могло бы облегчить его связь с геостратегическими интересами Европы (в рамках Восточно-Средиземноморского газового форума - EMGF). В этом отношении для внешней политики АРЕ Средиземноморье становится естественным центром, и эта связь является решающим фактором в расширении его перспектив за рубежом. В то же время Каир работает с другими региональными игроками (Израилем, Францией, Италией, Грецией и Кипром), чтобы сформировать новую многостороннюю основу сотрудничества с расширенными соседями ЕС, направленную на поощрение новой региональной модели экономического сотрудничества, неформального диалога и политическая взаимозависимость для преодоления существующих разломов в этом борющемся обширном Средиземноморье. Более того, потребности АРЕ в защите своих региональных интересов также связаны с недавно обнаруженными энергоресурсами в Левантийском бассейне. С экономической точки зрения АРЕ надеется значительно оживить свою экономику благодаря открытиям газа в его водах Средиземного моря. Зор, Нур и другие газовые месторождения дают Каиру почти половину его добычи и имеют большой потенциал для преобразования национальной экономической системы и финансирования конкретных секторов, таких как образование, здравоохранение и научные исследования. Однако АРЕ необходимо защитить это богатство от повторяющихся угроз, особенно со стороны Турции, которая вторгается в соседнюю Ливию с военной точки зрения и стремится стать крупным игроком в регионе. Фактически, растущее участие АРЕ добавляет новое измерение в средиземноморский сценарий, начиная с ливийского вопроса.
Война в Ливии и несколько связей с левантийскими морскими спорами между Турцией и Грецией, а также соглашения между Анкарой и ПНС во главе с Файезом аль-Сарраджем (ноябрь 2019 г.) и соглашения, подписанные между АРЕ и Греция (август 2020 г.) в исключительной экономической зоне (ИЭЗ) в Восточном Средиземном море отражают интересы нескольких уровней (внутренних, региональных и международных), что представляет собой серьезный вызов амбициям Каира в этом регионе. В этом отношении неудивительно, что АРЕ и другие региональные партнеры (Израиль и монархии Персидского залива) работают над сдерживанием турецко-катарской оси в регионе MENA в целом. В частности, политическая воля Турции расширить свою роль в регионе через вмешательство в конфликтные зоны (например, Ливия) или растущие политические интересы (в Восточном Средиземноморье, а также в Красном море) воспринимается как угроза их международным стратегиям. Но конкуренция между АРЕ и Турцией - это не только запасы природного газа и экономические зоны. Фактически, Турция поддерживает ПНС и отправила наемников в Ливию для борьбы против Ливийской национальной армии Халифы Хафтара, которую поддерживают АРЕ и другие страны (ОАЭ, Рф и Франция). В этом соревновании также скрывается идеологическое противостояние двух разных идей региональной политики, в которой аре борется с политическим исламом и движениями Братства в Ливии и во всем регионе, которые воспринимаются как угроза его внутренней стабильности и политической легитимности. Группы Братьев Мусульман поддерживают Турция и Катар, сторонники политического исламистского активизма на Ближнем Востоке - видение, которое контрастирует с консервативными перспективами АРЕ и Персидского залива (разделяемыми Израилем) регионального стратегического статус-кво, нацеленного на маргинализацию турецко-катарской оси. Это означает, что АРЕ стремится укрепить свои позиции в качестве основного регионального игрока в управлении кризисами и конфликтами и газовыми ресурсами в формирующейся Средиземноморской системе.
Страна расширила военно-морское присутствие и роль в Красном море и Восточном Средиземноморье. Военные объекты в Матрухе незаменимы для поддержки олитических амбиций АРЕ и усиления его военно-морского присутствия в обеих областях. Фактически, новая военно-морская стратегия АРЕ предназначена для поддержки растущей роли в региональных морских делах и в национальных геоэкономических интересах. Несомненно, этот прогноз обеспечит растущий статус и влияние на театрах Восточного Средиземноморья и Красного морей. Но интересы АРЕ в обоих сценариях совместимы с видением других партнеров (КСА и ОАЭ) и конкурентов (Израиль и Турция), что ставит Каир перед стратегической дилеммой: направлена ли эта стратегия на достижение регионального и международного консенсуса для обеспечения режима выживания? Или эта политика направлена на повышение международного статуса АРЕ при сохранении его национальной безопасности? Трудно определить, изменит ли эта стратегия роль АРЕ в более широком регионе, так как трудно понять, могут ли эти геополитические амбиции EAF быть эффективно поддержаны и реализованы режимом в долгосрочной перспективе. Особенно, если социально-экономическое воздействие кризиса пандемии Covid-19 на страну усилится, что приведет к неопределенным результатам. Возможность очень внимательно рассмотреть, что могло бы стать новым источником нестабильности в Средиземноморье.